Андрей Кокоулин - Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести

Юрчик шагнул в кухню, не посчитав нужным раздеться. В глазах – легкая опаска, на губах – улыбка.

– Привет, – сказала Настя. – Садись. Я тебе яичницу сварганила.

Юрчик подошел к плите, снял крышку со сковородки и потянул носом воздух.

– Круто. А со мной ничего не случилось, – развел он руками.

Полы куртки попытались изобразить из себя крылья.

– Я вижу, – сказала Настя.

– Я серьезно.

– Ну, ты же здесь.

Юрчик закивал, полез за пазуху.

– Смотри, – на стол шлепнулась тонкая пачка денежных купюр, перетянутых синей резинкой. – Пятьдесят тысяч.

– Оно того стоило? – подняла голову Настя.

– Ну, Насть… Что там было-то? Щенки пришли учить дядю уму-разуму. А у дяди – друзья, тоже дяди. И они – сами с усами. Так, максимум, нос вправили одному не в меру борзому щеглу.

Он потер руки и принялся хозяйничать: достал хлеба из хлебницы, поставил на стол подставку, водрузил на нее сковородку, вооружился вилкой. Сел, встал, налил из чайника чаю.

– А я, может, из-за тебя человека убила, – сказала Настя, отхлебнув кофе из кружки.

– Чего?

Юрчик уставился на Настю. Вилка застыла в сантиметрах от яичницы.

– Да, я загадала: или он, или ты.

– Угу. Просто загадала?

Настя кивнула.

– Был пожар, и его увезли на «скорой».

– Когда?

– Вчера. В телевизоре.

Юрчик поскреб нос.

– И причем здесь я?

– Притом. На куртку посмотри, – сказала Настя.

Под ее взглядом Юрчик потянул полу кожанки вверх.

– Ты уве…

– Другую, – сказала Настя.

– А-а! – Юрчик нырнул пальцами в прореху на левом боку. – Я же говорю, щегол молодой меня пырнуть захотел. Слов ему мало было. Так он даже до кожи своей кривой заточкой не достал. Во, смотри.

Он задрал футболку. Напротив прорехи действительно не было даже царапины.

– Это не потому, что не достал, – сказала Настя.

– А потому, что ты?

– Да.

– Не-а, – Юрчик вонзил вилку в жарко-желтое тело яичницы. – Это лапка моя. Так бы точно пропорол.

– Это я.

Несколько секунд Юрчик жевал, глядя в упрямые Настины глаза. Потом вздохнул.

– Ну, ты. Может и ты. Если у вас там размен по телевизору прошел… Я че, я не возражаю. Только дико как-то.

– Не дико. Ну, все, я опаздываю, – Настя допила кофе. – Посуду за собой…

– Вымою, – кивнул Юрчик.

– Сегодня ты никуда не исчезнешь? – уже в прихожей, просовывая руку в рукав плащика, спросила Настя.

– Нет. Все, полноценно дома.

– Хорошо.

Уже на улице Настя удивилась самой себе. У нее Юрчик вернулся, а она снежную королеву изображает! Нет чтоб на шею броситься. Мужчина пришел? Пришел. Не просто так, а с деньгами пришел! И не с бабами тусил, а другу помогал. С чего же ты ему в сковородку, что было, побросала да яйцом залила?

Дура совсем.

А по-иному посмотреть: Юрчик разве не виноват? Король, видите ли! Деньги на стол бросил! Всего лишь ножом пырнули, сущая ерунда. А между ними теперь… нет, не лапка. Бог с ней, с лапкой. Между ними теперь тот мертвец из Овчаровки. И вчерашний погорелец. Как бы это не глупо, не по-идиотски звучало, но Настя верила, что их несчастье обернулось жизнью для Юрчика. Ведь именно этого она и хотела.

Загадывала.

Плохо то, что он не понимает. Для него это – лапка. Ну, да, можно не видеть взаимосвязи. Можно считать совпадением. Но для нее-то эта взаимосвязь есть! Да, да, да! – чуть не закричала вслух Настя. Я сошла с ума. Я вижу эту взаимосвязь, она проходит через мое сердце! Ох, наверное, было бы лучше вовсе не включать телевизор.

Она едва не шагнула с тротуара под автомобиль, и только рассерженный, визгливый клаксон заставил ее дернуться назад.

– Простите.

Недовольная физиономия мелькнула в боковом зеркале. В неприятное слово сложились губы. И возразить нечего.

– Простите, – еще раз повторила Настя.

Автомобиль дернулся и покатил мимо, крупный, черный, опасный. Кто-то перебежал, кто-то встал рядом с Настей, выжидая проезд очередной машины. Прошелестел шинами по «зебре» блестящий «мерседес».

Вот теперь можно.

В кафе рядом с офисом Настя купила стаканчик кофе. Паша, молодой парень, коллега по работе, встретил ее на входе.

– Кофе с утра? – спросил он, сбивая пепел сигареты в стоящую рядом урну.

– А чем плохо? – удивилась Настя.

– Привыкание, – сказал Паша, затянувшись. – Даже термин такой есть, кофейная наркомания. Надпочечники перестают вырабатывать кортизон, потому что ты получаешь его из кофе. Потом уже не соскочить. Не слышала?

– На себя посмотри, – фыркнула Настя.

– Ты про это? – Паша свел взгляд к сигарете. – Ну, да, я тоже себя гублю. Вопрос в том, когда включится механизм погибели. И включится ли вообще?

– Может, с кофе также?

Паша в сомнении качнул головой.

– Нет, конечно, ты можешь надеяться…

Настя рассмеялась.

– Я как-нибудь переживу.

– Ладно, пошли.

Паша выбросил окурок в урну. У Насти зазвонил телефон.

– Я сейчас, – сказала она, вглядываясь в бликующий экран.

Юрчик. С чего бы? Пропустив Степана Георгиевича из отдела логистики, Настя прижалась спиной к стенному выступу.

– Алло?

– Ты обиделась? – сразу спросил Юрчик.

Настя закусила губу.

– Мне кажется, ты можешь погибнуть, – сказала она. – Мне… я очень этого не хочу. И я… я, наверное, что угодно смогла бы сделать, чтобы ты жил. И от этого мне плохо. Потому что кто-то, наверное, может пострадать.

Юрчик помолчал. Динамик слегка потрескивал.

– Ты в это действительно веришь? – спросил он наконец.

– Как ты в свою лапку, – сказала Настя.

– Тогда это серьезно.

– Еще как.

Юрчик вздохнул.

– Ладно, что-нибудь придумаем.

– Обещаешь?

– Зуб даю! Век воли не видать.

– Дурак! – фыркнула Настя.

– Вечером обсудим.

– Люблю тебя.

Ничего они, конечно, не придумали. Испытанный способ сбить женщину с толка, заставить ее забыться – это заняться с ней любовью. Что Юрчик и сделал. Потом уже как-то глупо стало настаивать.

– Теперь все будет по-другому, – сразу пообещал Юрчик. – Я удалил все старые контакты, и как бы… ну, залег на дно.

– Это точно? – с сомнением спросила Настя.

– Да.

Юрчик где-то раздобыл подсвечник со свечами, а из ресторана заказал ужин. Когда Настя вернулась с работы, ее ждал интимный полумрак, бутылка вина и курица в сырном соусе. От вина ее сразу повело. Глаза Юрчика ловили свечные огни.

– Знаешь, – сказал он, – ты лучшая женщина из тех, что я знал.

Вино темнело в поднятом бокале.

– А скольких ты знал? – спросила Настя, поднимая свой.

Это было, конечно, глупо, но вырвалось – не поймаешь. Всегда хочется быть уверенной, что счет окончится на тебе. Юрчик тряхнул головой.

– Четверых. Но, думаю, лучше тебя я уже и не найду.

Стекло звякнуло о стекло.

– Спасибо.

– Ты удивительная.