Борис Морозов - Золовка. Повесть

Когда сестра отважилась ехать, практичная жена буркнула:

– Зачем ей контейнер? Пусть возьмет в багаж самое ценное и необходимое, а за лишний вес доплатит в аэропорту. Представляю, какая у нее мебель, небось, в дороге развалится на молекулы.

Сказано с ехидцей, но мысль показалась мне разумной, и я отбил сестре телеграмму: « С контейнером не затевайся, береги здоровье. Мебель и вещи продай, все купим здесь ».

Только мы успели собрать нужную сумму и рассчитаться за ее квартиру, как Михаил начал плакаться на торговые неудачи. Желая угодить сыну, жена потребовала, чтобы я расторгнул квартирную сделку и поддержал его бизнес. Действительно, пока документы не оформлены, еще можно было вернуть деньги, но сестра-то уже все продала и сидела, как говорится, на чемоданах . Давать ей отбой было бы жестоко и немилосердно, впрочем, я и не собирался этого делать. Моё упрямство рождало семейные скандалы, бесило жену, которая в присутствии Михаила театрально-трагически заламывала руки и кричала истерично:

– Бездушный эгоист, тебе родного сына не жалко! Помогать надо молодым, а не дряхлой старухе, которой без разницы, где умирать, здесь или в Фергане.

Ее актерство меня всегда раздражает, но в этих сценах я сохранял спокойствие, молчал, возможно, поэтому скандалы часто угасали, не успев разгореться. Худо-бедно я выдержал тот натиск, дома все утряслось, заграничная сестра уже в самолете и скоро мы будем вместе! Это великое счастье, когда родственник, особенно старенький и больной, живет рядом! В любой момент можно зайти, узнать о здоровье, а если что надо, то и помочь.

Со своей стороны и я надеялся извлечь пользу от этого переселения, ведь сестра опытный учитель русского языка и литературы, будет заниматься диктантами с любимой девятилетней внучкой, научит ее любить стихи. Так, глядишь, постепенно отвлечет малышку от торгово-денежных интересов и от коммерческих игрушек, которыми ее пичкают бабушка да отец-бизнесмен. А мне будет с кем смотреть семейные фотографии и кому рассказывать о родственниках.

* * *

…С нетерпеливым вниманием я вслушивался в объявления аэропортовской радиосправки, ведь каждое из них приближало радость встречи, и я, то возбужденно переступал с ноги на ногу, то вглядывался в световое табло с информацией о текущих рейсах, а поскольку издалека буквы и цифры сливались в радужное пятно, я то и дело тормошил сына:

– Михаил, посмотри, что пишут про наш рейс? Вылетел?

Большой флегматичный сын недовольно морщился и резко сворачивал газету, громко шурша листами, а жена тотчас кидалась на его защиту, лишний раз показывая свою безмерную любовь и ничтожность моей просьбы:

– Перестань грузить ребенка глупыми проблемами. Никуда не денется твоя сестра, прилетит.

Михаил благодарно кивал матери и снова утыкался в газету.

Жена продолжала ревниво изучать наряды женщин, не забывая смотреться в стеклянную перегородку помещения, будто в зеркало. Она много внимания уделяет своей внешности, следит за модой, вот и нынче вырядилась в каштановый парик, бежевую курточку, оранжевую футболку, коричневые брюки и, конечно, туфли на высоких каблуках. Собственно, и с нами увязалась не столько встречать золовку, сколько порисоваться перед пассажирами столичного аэропорта, да посмотреть на других. Такой она была и в молодости: любила «тусоваться в высшем обществе», рассчитывая на выгодную партию, но «светские львы», они такие: поматросили и бросили, вот и пришлось ей выйти за меня, простого инженера-конструктора. Наверное, никак не может себе этого простить.

…Прозвучала мелодия радиосправки, и я замер:

– Совершил посадку самолет, прибывший из Астрахани рейсом номер…

– Твоя родная тетя Тамара летит два часа, наверное, уже пролетела Каспий, – торжествующе произнес я. Игриво похлопал сына по плечу, и спросил: – Как ты думаешь?

Жена свирепо зыркнула в мою сторону, готовая броситься на защиту любимого чада, но тот опередил ее раздраженным баритоном:

– Опа-на, достали меня разговоры про тетю, которую я не видел и знать не знаю.

Дурацкое «опа-на» в устах выпускника столичного института меня всегда раздражает и обычно я ругал его, но сейчас промолчал: не хотелось портить радостное настроение.

– Конечно, с тетей Тамарой ты еще не… – добродушно заговорил я, но тут раздалась мелодия «Турецкого рондо» из его мобильного телефона, и я смолк.

Слушая повторы звонка, он какое-то время настороженно смотрел в экран, где высветился незнакомый номер. Наконец, робко включил и ответил с вопросительными нотками в голосе.

Мы с женой следили за его лицом, пытаясь угадать: кто звонит и о чем речь?

– Интересно, откуда у вас мой номер? Опа-на, действительно, с Жорой Кругловым я учился на мехфаке в одной группе. А вы кто ему? Да, знаю, он тоже завязал с наукой, прописался в столице и крутится в бизнесе. Только, я думаю, вы на меня вышли не для того, чтобы передать от него привет. Опа-на, вот это уже деловой разговор, только не пойму: зачем вам понадобился наш Гостиный двор? В нем ничего интересного, если не считать, что это символ нашего городка и значится, как памятник архитектуры какого-то века. О`кей, можно попробовать, как говорится, – чем сможем, тем поможем. Опа-на, а гонорар какой? Годится, – самодовольно улыбнулся он и выключил мобильник.

– Что? Кто это? – спросили мы с женой почти одновременно, ибо каждый спешил первым дать полезный и нужный совет. От этого ревнивого состязания и избытка родительской любви постоянно забывается, что сын давно окончил институт, крутится в бизнесе , десять лет женат, есть дочка, славная Катюша – одним словом, человек самостоятельный и в советах не нуждается.

– Мне сделали коммерческое предложение, – ушел он от ответа и напрасно мы ждали подробностей. Он с детства такой, немногословный.

– А кто? – вкрадчиво спросила жена елейным голоском.

– Какой-то Шустерман, друг моего однокурсника. Из Москвы, – ответил сын так равнодушно, будто столичные бизнесмены каждый день предлагают сотрудничество.

– Шустерман… Судя по фамилии – энергичный, предприимчивый человек, возможно, он поддержит твой бизнес и не придется переиначивать магазин и палатку на продовольственные товары, – ободряюще сказала жена.

Решил не отстать и я:

– Это подтверждает мою теорию фатализма: чему быть, то обязательно произойдет и все проблемы когда-нибудь разрешатся сами собой. Надо только надеяться и ждать.

Сын молчал, улыбаясь своим мыслям, а я расценил это как победный гол в нескончаемом, незримом матче с женой и поспешил вернуться к разговору, прерванному звонком:

– Да, сын, родную тетю Тамару ты не видел, но сегодня познакомишься. Это моя любимая и единственная сестра, нас только двое осталось из всей многочисленной семьи, хочу предупредить, что она крайне мнительная и говорить с ней о деньгах надо осторожно, – тут я строго и многозначительно посмотрел на жену, но она сделала вид, что не поняла моего намёка, продолжая незаметно прихорашиваться перед витринным стеклом, зато Михаил насмешливо ввернул, играя своим густым баритоном: