Федор Гедз - Дубовая Роща II

Сползя с кровати, парень первым делом окинул взглядом улицу, за которой простирался город, а дальше – горный зеленый хребет. После возвращения в семью от Отшельника мальчишка каждое утро смотрел в это окно, ведь оно как раз выходило в сторону дома в лесу, он смотрел, чтобы подумать о планах на день и выделить время для того, чтобы заглянуть в гости к мужчине с собакой. Но так продолжалось не долго. Сашка взрослел – у него появлялись новые интересы, новые друзья и новые приключения. С каждым месяцем пацан все реже посещал Отшельника, а вскоре и вовсе заглядывал к нему лишь изредка и ненадолго, но привычка смотреть в окно у него сохранилась. Мужчина не держал на него обиды. Он принял все с достоинством и пониманием.

Озаряемый желтым светом Сашка прогнулся назад в спине, задрав руки вверх и потянув размякшие после ночи мускулистые мышцы. Он уже далеко не ребенок – стройный, высокий блондин с зачесанными на правый бок волосами и черной татуировкой на левой руке от кисти до плеча мрачного леса, которую он сделал при поддержке друзей буквально полгода назад, вопреки материнским скандалам. На шее у него висел кулон черепа, а на правом безымянном пальце красовался серебряный перстень со странными символами в виде древних рун. После его знакомства с домом в лесу он стал легендой города – даже спустя шесть лет никто, кроме их четверых – Сашки, Отшельника, Грозы и полицейского, не знал истинной истории тех событий. Ходило много слухов. У Сашки появились и поклонники, все время жаждущие пересказа его похода в лес и ненавистники, что видели в нем героя, которым не были они. Появилось и множество скептиков, тщетно пытающихся уловить в Сашиных словах неувязки, все время переспрашивая в разное время определенные фрагменты его истории. Ту ложь Сашка знал как молитву. Как закон, который не должен претерпевать никаких запинок. В конечном итоге через некоторое время людская молва стихла, и Сашка, наконец, смог вздохнуть спокойно, не обращая внимания на косые взгляды прохожих.

Спустя десять минут Сашка в конце концов не оставил скучать гостей своим отсутствием. Спустившись на первый этаж, к накрытому посреди зала столу, где довольная пиром толпа разливала игристые вина по блестящим бокалам под писклявые возгласы и истрепанные языками байки, передающиеся из одних и тех же уст в уста ежегодно, виновник торжества, на которого все сразу обратили пристальное внимание в ожидании какой-либо трогательной речи, лишь произнес полушепотом: «Спасибо, что пришли», оставив гостей в недоумении. Ситуацию вновь спас отец. Подорвавшись со своего кресла у стола мужчина в миг подскочил к сыну, держа в руке свой доверху налитый бокал, и положа свою руку ему на плечо, громко объявил:

– Дамы и господа, у меня тост! Давайте в этот прекрасный день – день рождения моего любимого сына и дорого друга выпьем за то, чтобы он никогда не сомневался в своем выборе, чтобы он всегда прокладывал свой путь, чтобы жизнь свою творил лишь он сам! За Сашку!

Выкрутившись из неловкой ситуации, отец подтянул сына за стол, пока гости осушали свои напитки и закусывали всеми возможными явствами, что так любезно предоставила соседка мисс Мари с дома напротив. Сашка сел на почетное место посреди всех присутствующих. Вокруг него собрались те люди, которых он почитал. Отец – такой же высокий блондин с еще молодым вопреки старению телом. Они были так похожи с сыном, что иной раз некоторые люди считали их братьями, на что оба гордо улыбались. Мать Сашки отнюдь не обладала таинственным даром молодости – русая, с обвисшими грудями второго размера и морщинами по всему лицу, женщина изо всех сил боролась со старостью благодаря восточной косметике и упражнениями физкультуры, что транслировали по какому-то извращенному каналу каждое утро. Она любила курить длинные бельгийские папиросы с еще девичьих лет, оттого ее губы и кожа приобрели желтоватый оттенок. Но как бы то ни было, женщину всю жизнь окружали тайные поклонники. Безымянные записки, оставленные у порога букеты цветов и яркие открытки с романтическими стихами сопровождали ее даже когда она вышла замуж. Она брала своим шармом, своей игривой, иной раз глупой кокетливостью, своим вечно зеленым, вечно цветущим образом стиля, подчеркивая еще изящную, гибкую фигуру, но никогда не позволяла знакомым мужчинам прикоснуться к ее жизни ближе, чем наивные сантименты. Когда парень вернулся домой, жизнь в семье кардинально изменилась. Родители Сашки вспомнили, что у них растет единственный сын, который по возвращению из леса, передавал навыки и знания Отшельника отцу. В том конечно играло чувство гордыни, когда Сашка показывал свое превосходящее мастерство не только в делах по дому, но и в сообразительности, и в находчивости. И все же мужчина пересилил эту дурость, хвастаясь сыном перед коллегами. Родственники, погрязшие в своих заботах и работе, вновь вспомнили, что у них есть большая семья. Было трудно. Но со временем общение наладилось, и теперь каждые выходные при любой возможности они собиралась всеми теми, кто мог отлучиться от повседневной рутины. Вот они – две бабушки, сидящие слева от внука, старые как этот мир, но отчего-то не мудреные опытом, их язык кипел от остроты, время от времени совершенно не в тему вставляя свои наказы и язвительные советы, над которыми все всегда про себя тихонько подсмеивались, зная их бестолковость. Никто никогда не перечил их слову, отдавая дань маразматичному от древности мозгу. Дальше за ними восседал единственный Сашин дед. Скромный, тихий, почти слепой и контуженный на одно ухо он просто отсчитывал дни до своих поминок, наслаждаясь музыкой. Что творилось в его голове – никто никогда не знал. Из его беззубых уст можно было услышать анекдот на любую тему – только попроси, отчего всякий раз, когда он открывал рот не только для приема пищи, все, даже вечно стрекочущие бабки сразу умолкали. Помимо них за столом сидели двое дядь с женами – братья матери, да младший кузен, что от скуки рассматривал любимые комиксы. О них Сашка толком ничего не знал, кроме места жительства и работы. Ничем примечательным они не выделялись. В разговоре вели темы об искусстве, охоте, рассказывали свои истории и все время норовили с кем-нибудь поспорить. Оставались только близкие друзья Сашки. Их было трое – два одноклассника и низкорослая девушка, с которой он познакомился случайно, когда они в компании знакомых кружили под звериный ор затуманенного пивом разума на отцовских машинах по площади, выписывая траншеями покрышек, словно инопланетяне, чудные узоры на таявшем снегу. Ее звали Вита. У них с Сашкой с самого начала возникла какая-то платоническая связь, поддерживающая их дружбу, но не более.