Федор Гедз - Дубовая Роща II

© Федор Гедз, 2020

ISBN 978-5-4498-7488-7 (т. 2)

ISBN 978-5-4498-7489-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Четыре часа утра. До рассвета остается всего каких-то мимолетных сто восемьдесят минут счастья вкусить будоражащие кровь и страсть эти ароматные духи ночной тишины; сто восемьдесят минут, чтобы заняться бездумной, слепой любовью в судорожных прикосновеньях с по весеннее прохладной материей этого укромного уголка города, где ветер гладит своими щеками сырые кроны и шуршащие листья черных деревьев, где он тайком подсматривает в окна, за шелковыми занавесками которых сейчас еще сопят в унисон обычные люди. Серо-сизое небо покрылось пятнами наплывающих туч, но сегодня ни дождя, ни тем более ливня не предвещалось. Только тягучая свежесть наступающего дня под мерцающими уличными лампами города.

Он сидел на потертой скамье с нацарапанными на ветхих брусьях именами влюбленных и нецензурными надписями, он – мужчина, за чьим образом и чертами лица скрывалась тайна его раздумий. Давным-давно этот человек забросил такую дрянь как фантазия. В своем возрасте ему оставалось лишь размышлять над тем прошлым, истина которого ему стала запретна в срок давности событий и только суждения о той правде, что он просчитывал и чью логическую цепь он выстраивал, занимали его голову каждое утро каждого дня. Однако, человек этот давно сбился с краев суждений из-за того, что с каждым разом, когда он пытался рассмотреть другую правду событий, чтобы прийти к концу или хотя бы попробовать найти те грани пересечения одной и той же истории, но с разных точек зрения, мужчина пришел к мысли, что начиная искать точку начала, точку не возврата одной и той же правды – он не в недопонимании осознает, что никак не может найти ее. Перебирая разные точки начала, оказывается, что в истории той добавляются новые события и как именно они повлияли на финал можно только снова догадываться. Догадываться. Думать. Предполагать. Мужчина запутался в паутине собственных суждений. И словно маленькая обезумевшая букашка, попавшая в эту липкую сеть событий, он надеется, что подчинит ее себе – непокорную и непоколебимую связь, чей человеческий разум еще не в силах распутать.

Неожиданно он почувствовал легкую поступь у самых ног. Склонив тяжелую голову, его беспокойному взгляду подвернулась бездомная черная кошка, что терлась о его местами испачканную штанину. Кошка тоже посмотрел на него. Наверное, только кошки имеют способность вздергивать ширму зеркала души человека – глаза, потому как только одного ее взгляда хватило для того, чтобы ночная хищница, казалось просмотрела, словно кино, всю жизнь этого человека. Но она не проявила ни грамма сочувствия или тактичности. А напротив, подобая старой скряге-учительнице, черная кошка своей мощной аурой сначала наказала его за все грехи и затем приласкала. Она запрыгнула на колени к мужчине, свернулась калачиком и замурчала.

В этот момент человек задумался над той прозаичностью мира: он гладит ее, дарует свою нежность и тепло, но все это лишь на какое-то самое короткое в сравнении с длиной жизни время. Скоро он уйдет, оставив ее снова совершенно одну. А она найдет себе другого человека, который, так же как и этот мужчина, отдаст ей частичку себя. И снова лишь на время. Запомнит ли она его? Мужчина не знает. Но он запомнит ее точно, придя к той мысли, что все в этом мире временно, все проходит. Все.

– Т-с-с, тише! Не вздумайте испортить сюрприз!

– Подарок где?

– Уже наготове.

– Максим, не дыши так глубоко – все свечи задуешь!

– Так, кончайте с разговорами. Давайте на счет – раз, два, три…

Огромный грохот, смех и гул голосов потоком цунами ворвались через распахнутую дверь в комнату к еще нежащемуся в полудреме под пуховым одеялом Сашке. Толпа из родителей с громоздким тортом в руках, родственников и друзей окружили его кровать, стоящую у самого окна. Все они – празднично наряженные и веселые, сияющие и искрометные пришли поздравить юношу с его семнадцатилетнем. Их улыбки были настолько широки, что их зубы заблистали под утренней зорькой, расплескивая яркий свет по всей комнате будто шары-софиты.

«Просыпайся, Сашка! Вставай! Хватит дрыхнуть, весь праздник проспишь!» – вопила толпа под неуклюжее бормотание и хихиканье. Как только Сашка разомкнул отекшие из-за глубокого сна веки и привстал на мятой простыне с недопонимающим видом, все его окружение под свист и хлопки хором начало кричать: «С днем рождения! С днем рождения! С днем рождения!», а мать тут же протянула на руках трехъярусный бисквитный торт, на котором покачивались крохотные огоньки радужных свеч.

– Загадывай скорей желание! – поторапливал сына счастливый отец.

Еще сонный Сашка не проронил ни слова. Он бы и хотел улыбнуться в ответ на неожиданный сюрприз собравшихся гостей, но понимал, что его льстивая улыбка сразу же раскроется своей ложью, поэтому он просто набрал полную грудь воздуха и рывком потушил свечи, не пожелав ничего. После волнительной паузы толпа еще пуще прежнего взревела восторженными возгласами, а дом наполнился громкими аплодисментами.

Сразу после этого каждый из присутствующих отчего-то посчитал крайне важным подойти поближе к юноше и крепко его обнять. Мама, две тетки и бабушка с мокрыми от слез глазами и подавно помимо объятий и сантиментов по очереди целовали Сашку то в лоб, то в макушку и щеки, чем еще больше засмущали полуголого парня сидящего на собственной кровати. Отец быстро сообразил, что надо прекращать балаган, чтобы Сашка мог спокойно привести себя в порядок. Развернувшись лицом к толпе, он преградил путь к сыну, разведя в стороны свои длинные руки:

– Все! Кончайте! Дайте ему хотя бы одеться! Вышли все вон отсюда!

Разогнав возмущенных грубостью гостей, отец развернулся, чтобы просто пожать ему руку:

– С днем рождения тебя, сынок.

– Спасибо, что прогнал их, пап. Мне было неуютно.

– Не тяни время с одеждой и скорее спускайся вниз – я один не смогу их надолго унять.

– Постараюсь.

Отец улыбнулся. Только он умел так улыбаться – одним уголком губ и глубокими серыми глазами. А после он ушел прочь, прикрыв за собой дверь.

Внизу, на первом этаже, был слышен рокот шумной толпы и лязганье металлических вилок об тарелки из маминого сервиза. Вскоре заиграла музыка. Сквозь стены дома доносились славные ноты классического американского джаза, что так любил Сашка и его дед. Всегда нелюдимый старик как раз только из-за джаза и обожал дни рождения внука – его жена была противницей зарубежного искусства, но сейчас ее мнение никого не интересовало. Как-никак праздник Сашки. Все вокруг должно быть идеально.