Виталий Беспалов - Ксения, которая скоро умрёт. Хроники Петербурга курильщика

– Да, тут уже жаловались посетители на новую вахтершу. Ну, может быть, раньше она в школе работала, там сейчас очень строго, говорят, без документов и родного сына не заберешь, – серьезно произнесла Маргарита, будто поделилась чем-то очень важным и таинственным.

Она не хочет рассказывать, что произошло здесь вчера вечером и специально отодвигает тот момент, когда нужно будет говорить о Ксении. Вера в загробную жизнь не повлияла на ее страх перед смертью (не важно, своей или чужой). Вчера, когда она позвонила Ире, то рыдала так, будто потеряла самого близкого человека в своей жизни.

Ира же до сих пор не проронила ни одной слезинки.

«Наконец-то», – подумала она, как только услышала всхлипы Маргариты. Ира прекрасно понимала, что смерть Ксении – неизбежность, и давно смирилась с этой мыслью. Мучительным же для нее было само ожидание. Ни Оля, ни другие ее подруги и друзья не знают об этом, но текст для Facebook о том, что Ксения умерла и надо срочно собирать деньги на похороны, Ира написала неделю назад. Она просто ждала, когда его можно будет опубликовать.

– Рита… Маргарита, врачи забрали вещи Ксении? – Ира намеревалась покончить с ненужными разговорами как можно скорее. Ей не хотелось, чтобы Оля долго ждала ее, не хотелось находиться в этой палате.

На глазах Маргариты (как по команде) появились слезы. Губы задрожали.

– Ой, да я как только узнала… да я же попросила санитарку, чтобы… да как только сказала… да вот все положила… все собрала… – попыталась она ответить Ире, но не удержалась и расплакалась.

Плач Маргариты прервала ее соседка по палате Аня, которая все это время лежала молча и глядела в потолок:

– Никто никакие вещи не забрал, все здесь, – громко отчеканила она, давая понять, что Ире не надо здесь задерживаться.

Аня лежит здесь давно, еще до появления Ксении, и она сразу же невзлюбила «шалав», которые «таскаются к этой длинной», а именно так она описывала Иру и Олю, когда по телефону рассказывала о них своей единственной подруге. Причем сама Ксения могла в это время не спать и все прекрасно слышать, Аню это совсем не смущало. Она пять лет провела за решеткой и привыкла к тому, что рядом находятся посторонние люди.

Слова Ани словно отрезвили Маргариту, и та перестала плакать:

– Да, Ирочка, все здесь – компьютер, ксюшины кофточки… да… телефон ее, бумаги какие-то… Я все в пакет убрала – вот он стоит, – скороговоркой выдала она.

Ира приподнялась со стула и взяла в руки белый пакет. Только теперь, впервые за последние сутки, ей захотелось заплакать. Все, что осталось от Ксении, – пакет с кофтами и какими-то бумагами. Даже поцарапанный старый ноутбук был не ее, а достался ей от покойной подруги из далекого прошлого.

– Спасибо большое, Маргарита! Еще дел много, я пошла.

Ира уже была готова уйти, но на пару секунд задержалась у двери.

– Да, Маргарита, номер у вас мой есть – как поправитесь и вас выпишут – звоните, я вас подстригу, покрашу бесплатно. Будете как принцесса Диана!

И, не дожидаясь ответа, вышла в коридор. Ира не любила врать и прекрасно понимала, что никакой принцессы Дианы она из нее не сделает. А Маргарита не поправится и не выйдет из больницы. «Пофиг. Пусть у не очень умной, но доброй женщины будет хотя бы надежда», – договорилась сама с собой Ира.

– Ирина, да я бы со всем разобралась, если могла. Но в морге… там свое начальство и свои правила, – повторяла Алла Сергеевна.

Ира давно не сталкивалась со смертью так близко. Ей казалось, что умерших пациентов больницы просто переносят в специальный кабинет с холодильниками и ждут, когда за их телами придут родные и близкие. Поэтому, поймав в коридоре энергичную и всегда улыбающуюся Аллу Сергеевну, которая была лечащим врачом Ксении, Ира лишь спросила ее о том, когда можно будет забрать тело и «на какой машине его лучше перевозить».

«Тело в морге», «морг у больницы», «выдают только родственникам», «хранится до 30 дней» – все эти слова как пазлы складывались в общую картину, которая Ире совершенно не нравилась.

– Алла Сергеевна, ну откуда мы возьмем ее родителей? Я даже так с ходу не вспомню, в каком она городе родилась. Ну ведь можно как-то договориться…

Алла Сергеевна лишь развела руками:

– Я не знаю… Вы, конечно, можете сходить в морг и попытаться… Но это вряд ли. Недавно была ситуация, когда тело парня отдали его девушке, а потом явились родители пациента, закатили истерику, были разбирательства, чуть ли не до суда дошло. Раньше-то шли на уступки, а сейчас сидят там, как притрушенные, сами понимаете… Вам без штампов о родстве даже тело не покажут, – врач развела руками, демонстрируя, что разговор пора заканчивать.

Ире хотелось кричать. Она была готова накинуться на Аллу Сергеевну, как будто это по ее вине тело Ксении могут выдать только ее родным.

– Вот же сука… То есть, когда я ходила по их сраной больнице и как ебанутая искала, кому деньги сунуть, чтобы Ксюшу в «женское» отделение положили… а она знала, она меня сама чуть ли не под ручки и привела к их заведующей… – через полчаса, уже стоя в метро, Ира выплескивала весь свой гнев перед Олей. – То есть это, блядь, нормально, это мы полюбовно за десять кэсов договорились женщину с мужским паспортом к бабам положить. А просто отдать тело – «нет у нас правила, что вы, что вы».

Оля молча смотрела на Иру почти не моргая. Но та не останавливалась.

– Ну заебись квест: «Помоги Ире и Оле похоронить подругу»… Не, я так поняла, что ее, конечно, потом, через месяц, похоронят… хрен пойми где и с деревянной табличкой, на которой номер порядковый. Как бомжей хоронят. Но, блин… А-а-а, я в ахуе, короч…

Оля дождалась, когда Ира замолчит (на редкость, это произошло достаточно быстро).

– Так. Ира, тише. Мы сейчас едем домой. Через три часа придет народ, помянем. Успокоимся. Утром решим, что делать. Ира, я устала, поехали.

Ира закрыла глаза. Ее губы обессиленно вытянулись в нечто похожее на улыбку.

– Я тоже заебалась… поехали.

Всем привет! Меня зовут Ксения, и я старомодна. У меня есть ноутбук, но я все равно попросила девочек принести мне толстую тетрадь и ручку, чтобы я начала вновь вести дневник. От руки писать как-то интереснее.

Этот дневник уже как минимум третий в моей жизни, но предыдущие два не сохранились – постоянно переезжала, теряла рюкзаки, сумки… Теперь придется напрячь память и вспомнить все написанное прежде и даже больше.

В больнице я уже четвертый день. Дни здесь похожи один на другой, они очень длинные и мне скучно. Но тратить время на сериалы или журналы глупо. Я знаю, что времени у меня мало: у меня есть Google и я знаю свои диагнозы. Врачи пытаются меня подбодрить, но я-то понимаю, что все не так. Не виню их: они врут мне не со зла. Наверное, лет двадцать назад, когда не было никакого интернета, их слова мне действительно бы помогли, я верила бы, что смогу выкарабкаться. Но, увы, в моем Huawei есть 4G, и я еще не потеряла рассудок.