Виктор Авива Свинарев - Воспоминания человеческого детёныша о Великой Битве кромешной

Одного солдата звали Мих-Михом. Он был большой, и не то что толстый, а огромный, трехлитровую банку в свою руку сбоку брал, а если банка с молоком была, и молока на всех хватало – то мог и выпить ее одним махом. Второго солдата звали просто Солдатиком-Карандашиком.

Длинный, худенький, совсем как его карандашик, который всегда был у него в правом кармане. но глазастый, все может нарисовать. И если Михайло был из деревни, где работал трактористом и прицепщиком, то Солдатик был родом из самого большого и главного города страны.

Солдатик еще нигде не работал и на нашу общую войну попал прямо из института, где он учился на первом курсе. Была у него в Москве мама, которая работала секретарем – машинисткой в одном учреждении и младшая сестричка по имени Надежда.

Не то, что у Михайло, у этого целая куча братьев, сестер, дядек, теток и бабушек. Как начнет Солдатик по его просьбе письмо писать, чтобы было без ошибок и красивым почерком, так вспотеет, покуда Михайло всех перечислит. Но зато вскоре знал их уже наперечет и даже поправлял если что.

Почему они вдвоем были. Да потому что ружье это противотанковое такое огромное, длинное и тяжелое, что даже Михайло пыхтит, когда пытается пострелять из него, как из винтовки. Загвоздка еще была вот в чем. Хоть и Солдатик меньше, чем Михайло, однако он стреляет лучше. Глаз ему такой был дан. Недаром он на художника учился.

Михайло это знает и завидует ему ужасно. Поэтому он всегда говорит, что до начала совместной службы в экипаже одного противотанкового ружья, он отбывал свою службу в авиационных летных войсках. Что он летчик по натуре и даже то, что ему даже хотели сделать специальный самолет, чтобы садиться ему с его ножищами и руками без всяких помех. Кто верил, кто не верил – это уже совсем другое дело.

И вот отдала им Родина, в лице командира дивизии, приказ. Выдвинулась рота на танкоопасное направление и стала ждать. Стоять насмерть, бить врага и обескровив его, перейти в наступление, чтобы окончательно выгнать его из нашей страны. Да это и так все знали, от Верховного главнокомандующего до самого молодого и зеленого солдата. Эта была цель и задача будущей Курско-Белгородской битвы. Рота противотанковых ружей на позиции добралась ночью и до утра укрепляли старые, еще с того года окопы и делали новые.

А ранним утром, когда кухню еще не подвезли, Михайло и Солдатик пошли на хутор. Ничего не осталось от Хутора Пара, что был расположен на вершине огромнейшего русского холма, только местность, где, когда то жили люди. Где было все, где были криница, хаты, сады. А вот сейчас только пожарищи, груды кирпичей и расщепленные бревна. Но для Михайло это дело было не удивительно.

– Это все бомбежка, против нас самые лучшие войска Люфтваффе воюют. Я в авиации служил, знаю. – приговаривал Михайло.

Пока они разговаривают, Михайло между делом прихватил себе стул, для того чтобы сидеть в окопе, нашел немецкую фляжку алюминиевую и русский глиняный горшок. Будет чем заняться в окопах, когда нет немца. Солдатик же только принимал дары от бомбежки, но тут Михайло увидел то, что поразило его насовсем. Недаром он в авиации служил, недаром он пионерские газеты читал и ходил в избу-читальню.

Это была разбитая повозка. В так

ие лошадей запрягают. У нас, в Белгороде, одна такая тележка стоит при въезде в город. С той самой стороны, откуда немцы сильнее всего перли. Но эта повозка была вся разбомблена, только одно колесо целое осталось и то полуоторвано. Бросился на него Михайло и оторвал окончательно. Солдатик его не понял.

– В хозяйстве все пригодится – сказал Михайло. – Кто в авиации служил – тот знает!

Вскинул колесо с осью на плечо и пошли наши солдаты на свои позиции. И только, когда Михайло стал привязывать тяжелое противотанковое ружье к вкопанному в землю колесу, да так, чтобы колесо вертелось, все стало понятно. Михайло соорудил из противотанкового ружья настоящее зенитное орудие.

Вся рота ходила смотреть на изобретение. Давали советы, награждали яблоками из здешнего сада и вареной, в немецкой каске, кукурузой. Тут как раз и кухня подъехала. И только вся рота стала выползать со своими котелками из окопов, как загудело небо. И сразу стало страшно, ведь мы все на войне!

Летела армада немецких бомбардировщиков, сверху их истребители «Мессеры» охраняли, и все они несли железо и смерть нашей стране и людям. А вот и тройка бомбардировщиков, по военному прозванию «Лаптежников», отваливают в сторону и направляются на наши позиции.

Потому что кухню увидели, солдатиков, сейчас они нам дадут жару. Главное тут, поглубже в землю родную залезть, спрятаться, чтобы ни одна бомба не выковырнула. Для всех это главное, только не для Михайло со своим напарником Солдатиком. Нет у нас ни артиллерии зенитной, самолеты еще не скоро прилетят, а сражаться надо сейчас.

Вот и взял Михайло свое противотанковое ружье и крутит им. Солдатик уже стоит с патроном, только выстрелит, надо будет сразу надо перезарядить ружье. Целится Михайло, сам себе приговаривает:

– Сейчас дадим сноску на ветер, на скорость, на боковое скольжение.

А самолеты все ближе, самые лучшие летчики Германии собраны в кулак и брошены сюда для решающего удара. Уже сыпется из бомболюка фугаски, падают на нашу землю, рвут все в клочки Осколочные бомбы, свистят и пятнают осколками и людей и землю и все, что есть живое у нас.

Да только и Михайло не промах, стреляет раз за разом в наплывающие на позиции немецкие самолеты, по прозвищу «Лаптежник». Пуля хоть и маленькая, но внутри она стальная, насквозь пронзит и летчика и самолет-бомбардировщик и всю фашистскую армию заодно.

Но опять обрушились тут на нас германские бомбы, засвистели осколки, упали на землю куски кирпича и доски от бывшего хутора Пар. Если дальше так и будет продолжаться, совсем у нас в стране не станет хутора Пара!! Упал на землю и Михайло наш. Это ударила его по шее толстая, вся в гвоздях, дровиняка, что прилетела из предпоследнего взорванного сарая. Сидел бы Мих-Мих в окопе – ничего бы такого не было.

Один Солдатик за всех остался. Бросился он к ружью, вновь эти «Лаптежники» возвращаются, сейчас обрушится на окопы вторая волна.

– Учитывай склонение, боковой ветер, скорость истребителя и давай упреждение, – тихо булькает Михаил сквозь бегущую кровь во рту.

Налетел бомбардировщик, ахнул изо всех сил из ружья и наш Солдатик, слетел с ног кувырком, отдача у ружья больно велика, только наш Миша может справиться стоя.

Самолет только качнулся, отвалили в сторону и уже больше не бомбил, И вдруг как увидят все, как закричали, это из – под брюха, куда и ударило ружье своей противотанковой пулей, появился дымок, вначале незаметный, а потом изо всех сил. Разогнался этот самолет, да как ахнет на землю, на свои же позиции.