Ярослав Полетаев - Три миллиметра

– Первые двое пошли в окоп, бронежилеты не забудьте! – скомандовал Кутузов и направился с флажком к окопу. Вместе с ним устремились Гуреев и Скачков, схватив кое-как снаряжение, автоматы и несколько гранат.

Там, рядом с окопом, уже стоял младший сержант Миронов, ехидно ухмыляясь.

– Не «очкуйте» там, утырки, – сказал он насмешливо новобранцам, когда те приблизились к нему.

Подбежав к окопу, Гуреев и Скачков замерли в изумлении, не решаясь спуститься вниз. Узкая канавка, которую невозможно было назвать и при огромном желании окопом, представляла собой небольшое, глубиной и шириной в один метр и длиной в четыре углубление на пути танковой колеи. Стенки этой траншеи были отделаны тонкими проржавевшими листами железа, через отверстия в которых прорастала молодая травка. Верхние края железных листов были всячески изогнуты и искорежены, а поверхность земли на тех местах, выдерживая страшную массу убийственной машины, принимала причудливые формы. Гуреев и Скачков медленно, друг за другом, спустились в траншею и, кое-как повернувшись, стали лицом к танку.

– Готовы? – прокричал им Молотов со своего рубежа и, не дожидаясь ответа, скомандовал механику.

Железная тяжеленная машина уверенно двинулась с места. В этот раз уже восторга у наблюдающих было мало, поскольку они стояли к ней на расстоянии десяти метров и всем телом чувствовали её гибельность. Ещё чуть дальше в тесной траншее находились их товарищи, уже ставшие им близкими и любимыми, и теперь им предстояло подвергнуться испытанию. Танк медленно двигался, разворачивая под собой землю, ужасным свистом разрезая округу. Когда он через несколько секунд приблизился к траншее, стало видно, как в воздух взвились две кривые берёзовые гранаты. Вращаясь, они пролетели над ним и едва попали в заднюю часть. Но танк на том не остановился и продолжил движение, всей своей массой стремясь к окопу. Через пару секунд он наехал на него и остановился, оставив с боков лишь небольшие щели. Через полминуты Кутузов, стоявший чуть дальше, скомандовал жестами механику, и вскоре тот дал задний ход, уводя машину на прежнее место. Наконец из окопа выглянуло улыбающееся лицо Гуреева, а за ним и Скачкова. Миронов уже ворчал на них, что они так долго возятся, и, разумеется, приговаривал, что он в своё время был куда расторопнее. Новобранцы выбрались и устремились к построенной роте.

– Вы обезьяны тупые, вам зачем по две гранаты дали? – негодовал Молотов, обращаясь к ним, – У танка броня крепкая, ему одна ваша граната как снежинка, а шанс у вас всего один. Он если из пулемёта вас не расстреляет, так наедет на окоп, а после этого вы оттуда выберетесь? Поэтому ваша задача забросать его гранатами наверняка, чтобы его подорвать.

Пока он говорил, к нему подошёл Миронов и продемонстрировал две смятые танком берёзовые гранаты. Хотя они были вдавлены во влажную мягкую землю, всё же они треснули и раскрошились.

– Метаем по одной гранате теперь, а то не хватит всем, – тут же скомандовал Молотов. -Следующие, пошли!

Родионов и Прокофьев бросились к окопу. Он действительно оказался неприлично узок и неглубок, так что развернуться в нём нельзя было, а чтобы укрыться, необходимо было лечь на самое дно и не поднимать вовсе головы. Солдаты заняли места, держа в руках автоматы и гранаты. Теперь только они могли осмотреться. Падающий на глаза шлем мешал обзору, бронежилет не позволял удобно повернуть голову, но при всех этих обстоятельствах ребята не могли упустить из вида устрашающую машину. Издавая дикий свист, вся в стальной броне, массивная и грязная, она выглядела действительно ужасно. Ни Родионов, ни Прокофьев не слышали, как командует Молотов, как он спрашивает их о готовности, они только глядели на замершего неподалёку монстра, а тот глядел на них. Неожиданно он дёрнулся, а затем резво покатился вперёд. «Ну, неужели началось?» – подумал взволнованно Родионов. Чувства его сейчас обострились, и даже на таком расстоянии он видел и воспринимал всё до мельчайших подробностей. Он смотрел и мог разглядеть царапины на броне, блики солнечного света в триплексах, даже комья перемолотой земли, что разлетались позади машины.

– Пашок, давай-ка врежем по нему! – прокричал Родионов Прокофьеву, когда танк достаточно приблизился, и чуть подтолкнул товарища локтём.

Солдаты размахнулись и с большим усилием, метко бросили гранаты. Перевернувшись несколько раз, бруски берёзки попали точно в башню. Прокофьев не мог видеть этого, потому что сразу после броска упал на дно траншеи. Родионов же задержался, несмотря на наставления Молотова, и проследил за полётом гранаты.

– Попали, попали! – радостно заговорил он, но тут же его за ворот схватила худая рука Прокофьева и потянула вниз. Родионов свалился и прижался к земле. В последний миг только он увидел и понял, что ревущая машина наехала почти на него, а разделяла их от столкновения какая-то пара секунд.

Распластавшись на стоптанном дне окопа, едва помещаясь плечами между его стенками, упираясь своим шлемом в шлем Прокофьева, Родионов слышал и чувствовал, как содрогается и дрожит всюду исстрадавшаяся земля. Свист ещё усилился, и чёрный силуэт стального чудовища закрыл нежное синее небо, оставляя бойцов под собой в пыльном полумраке. Стенки окопа затрещали, железные листы пронзительно взвыли, а через отверстия в них на курсантов щедро посыпался сухой песок. Уши заложило оглушающим гулом, и на три секунды сердце Родионова замерло. «Что это, что? Вот так приходит конец?» – подумал он и тяжело повернулся на бок, чтобы взглянуть поверх себя. Он и сам не знал, что ожидал там увидеть, но разобрать что-либо едва было возможно. Беспросветный туман из пыли и сыплющейся земли стоял кругом, в двадцати сантиметрах над головой замерла многотонная дребезжащая машина, а со старых ржавых гусениц капала прямо на лицо Родионову мутная вода в смеси с машинным маслом.

Наверху Кутузов командовал, и механик отвечал ему кивком, уводя танк на исходный рубеж. Через полминуты уже новобранцы были свободны, и они живо поднялись на ноги, выскочили из окопа, откашливаясь. Оба они странно улыбались, но не спешили делиться впечатлениями. Передав снаряжение товарищам, Родионов и Прокофьев заняли места в строю, и тут же Масленников стал расспрашивать друга.

– Как там, Миша, понравилось? Окоп выдерживает хоть?

– Понравилось, да, но танк близко так, – только и отвечал Родионов, потом задумывался, и ещё добавлял, кивая головой, -да, близко, близко…

Это занятие продолжалось полдня. Как позже выяснилось, с давних времён это действо называлось «обкаткой» и несло в себе значительный смысл, являясь некоторым ритуальным посвящением курсанта в танкисты. Так начинался переход от общевойсковой боевой подготовки к особой бронетанковой.