Анатолий Рубцов - Время Каина

– Что же случилось между вами и Тихе?

– Случайность не может быть судьбой, вот почему мы считаем Тихе самозванкой. Но если тебя интересует, что именно случилось между нами, то тебе следует поинтересоваться у Лахе. Это она у нас занимается прошлым.

– Ну вот, сначала ты запрещаешь мне крутить шашни с сестрами, а теперь толкаешь меня в объятия Лахе, – решил поддразнить подругу Петрович. Он-то знал, что, как только прозрачную поверхность источника любовных отношений начинает затягивать ряска рутины, повседневности, обыденности, не мешает поднять легкую волну камушком ревности, брошенным как бы невзначай в его безмятежные глубины. Знала ли это Кло?

– Никто не может жить только настоящим. Каждый в конце концов обязан задуматься о прошлом. Хотя бы для того, чтобы лучше понять свое настоящее, – философски заметила Кло. Петровичу как любителю старины с ней трудно было не согласиться.

– Но ты ушла от ответа! – уличил он подругу в неискренности. – Я ведь просил объяснить мне, чем ты занимаешься. А ты вместо ответа обвиняешь меня в несуществующих грехах.

– Ладно. Нет никакого смысла что-либо скрывать от тебя. – Она поднесла к его глазам раскрытую ладонь с клубком ниток. – Это – не что иное, как человеческая жизнь. Она записана на этой нити. Тут каждый вздох, каждое возникшее или подавленное желание, каждый поступок – пусть даже не совершённый, а только планируемый человеком. Сколько людей, столько и клубков – все они хранятся в подвале. Я обязана следить за качеством записи, чтобы она шла непрерывно. Знаешь, иногда люди умудряются фальсифицировать даже собственную жизнь. Что ж, это их дело, а мое – обеспечить подлинность записи, сделанной на этой нити.

Петрович с уважением посмотрел на нее:

– Это сколько же работы, подумать страшно: семь миллиардов клубков! Когда только ты успеваешь с ними разобраться?

– Я вмешиваюсь только в исключительных случаях. Предварительная обработка клубков происходит, в основном, в автоматическом режиме. Эта операция осуществляется в подвале.

– Ага! Тогда расскажи мне о подвале.

– О подвале? Считай, что это – обыкновенный архив. И работа там полностью соответствует архивной. Я там, кстати, никогда не бывала. Да и не хотела бы. Так как для того, чтобы туда попасть, надо связываться с Ароном. А это очень неприятная личность.

– Мне тоже так показалось в лифте… А не Харон [3] В греческой мифологии – перевозчик душ умерших через реку Стикс или Ахерон в Аид (подземное царство мертвых, выход из которого охранял трехголовый пес Цербер). ли его настоящее имя?

– Его и в самом деле так звали когда-то, очень давно. Но мне больше ничего об этом не известно.

– А где же тогда его пес Цербер?

– На самом деле, Цербер и Арон – это одно и то же.

– Не может быть. Арон, возможно, и неприятный тип, но не настолько же.

– Вот если бы ты вздумал бежать отсюда, то сразу бы понял свою ошибку.

– Ты хочешь сказать, что выйти отсюда так же трудно, как из Аида?

– Не хочется тебя пугать, но это именно так.

Петрович присвистнул и надолго задумался.

– Но вы-то выходите, – наконец сказал он.

– Мы – никогда. Иногда на землю выбирается мама. Об этом надо заранее предупреждать Арона. В оговоренный срок он подает лифт и одежду для выхода на улицу.

– Одежду из той, что сдали в архив как ненужную?

– Я никогда не интересовалась подобными мелочами, – помотала головой Кло. – Возможно, у мамы там свой гардероб.

– Вряд ли, – сказал Петрович, вспомнив непрезентабельный наряд богини, в котором он увидел ее на Стретенской…

Болтать, не покидая постель, они могли целый день, вплоть до начала общей трапезы. Там же, в постели, они пробовали другие развлечения, например карты. После, наверно, двух десятков проигранных партий в «дурака» он в отчаянии бросил колоду, вместо того, чтобы сдавать в очередной раз.

– Как я сразу не догадался?! Ведь с тобой нельзя играть в карты!

– Почему ты так думаешь? – не скрывая любопытства, поинтересовалась она.

– Потому что тебе известны всё, что у меня на руках. Ведь о настоящем от тебя ничего не скроешь. Какой смысл тогда играть? Разве такая игра может доставлять удовольствие?

– Я тебе объясняла, что мелкие события предугадать практически невозможно. Поэтому твоих карт я не знаю.

– Хм. Тогда почему ты все время выигрываешь?

Ее глаза блеснули. Она взмахнула рукой, и «облако» вспыхнуло, залив спальню ярким светом.

– Потому что я мухлюю лучше тебя, глупый. – Она откинула в сторону одеяло. На животе у нее, выше выстриженной «пики», лежало несколько карт разных мастей.

Они с Кло расхохотались так громко, что их смех, вероятно, слышал Арон в своем подвале.

Тем не менее играть в карты Петровичу больше не хотелось. Тогда Кло начала устраивать просмотры телепрограмм с помощью все того же «облака». Что ж, Петрович с удовольствием смотрел футбол, особенно английскую Премьер-лигу. Кло обожала «Все буде добре», но и футбол не оставляла без внимания, параллельно занимаясь своей бесконечной «пряжей». Больше всего, однако, ее интересовали новости. С болезненным каким-то любопытством она всматривалась в сцены насилия, занимавшие основное время новостных каналов. Ничего в этом мире не меняется, заключала она. Так переключи на что-нибудь другое, вздыхал Петрович. Как тебе не надоедает? Тысячи лет одно и то же!

– Неужели тебе не интересно, что происходит в мире? Ведь это же ваш Майдан, – поинтересовалась однажды Кло.

– Ты же сама говорила, что в мире ничего не меняется. Тогда к чему это?

– По правде говоря, я сказала не подумав. Вот – не было же когда-то телевидения, а теперь есть. Не знаю только, хорошо это или плохо. Скорее всего, телевизор – это изобретение дьявола. Как и те страсти, – войны, теракты, грабежи, убийства, – которые беспрерывно показывают с его помощью, тиражируя их и тем самым вербуя новых сторонников темных сил…

– О! Все забываю спросить… А что это произошло у Ананке с этим Гласиа? Зачем губернатору преисподней(!) потребовалась ее сумка?

– А тебе-то зачем это знать? Может, лучше поиграем во что-нибудь, в кости например? Или в нарды?

– Послушай, меня уже тошнит от всех этих игр. И меня совершенно не интересует, нарушаешь ли ты законы теории вероятности каким-то образом, или опять мухлюешь. Просто я хочу знать – знать со стопроцентной точностью, – как это всё случилось с Гласиа, и почему, черт возьми, я оказался в заточении в этом доме.

– Что?… Ты сказал со стопроцентной точностью? – Кло надолго замолчала. Она выглядела очень расстроенной, если не сказать – потрясенной. Казалось, она вот-вот разрыдается. – ИСЧИСЛИЛ БОГ ЦАРСТВО ТВОЕ И ПОЛОЖИЛ КОНЕЦ ЕМУ, – вдруг быстро проговорила она. – Я ведь просила не спрашивать о прошлом. Но если не можешь… – она разочарованно развела руками, – если ты не можешь иначе… пусть будет по-твоему…