Кир Фадеев - Пламенное сердце

В этот раз все было по-другому: мимолетно и без спецэффектов. Маячившую впереди набережную просто разорвало в клочья. Послышался звук – не то хруст, не то треск, словно кто-то рвет мокрую ткань на куски. Остатки разбитой картинки обратились в искры, но и те быстро погасли.

Вокруг воцарилась тяжелая, гнетущая темнота. Сеня всем нутром ощутил невообразимое давление абсолютной пустоты, которую вскоре тоже разнесло на части.

Повозка будто бы проехала сквозь бумажную картину мироздания, захлебнулась в ледяной бездонности вселенского Ничто, а потом протаранила и его, выехав в ослепительный океан белоснежного света.

Колеса сцепились с твердой поверхностью. Фургон подпрыгнул, заскрежетал бронепластинами и врезался в какую-то преграду. Несколько секунд слышался звук умирающего двигателя, грохот поршней в предсмертной агонии, а затем все стихло.

Сеня попытался сесть, но голова кружилась так, что с этим пришлось повременить. Во рту стоял солоноватый металлический привкус, в ушах до сих пор играли колокола Индраир-мандира.

Где-то в ногах послышались булькающие звуки и неразборчивое бормотание.

Застонав, Дервуш дополз до двери, провернул круглый рычаг замка и распахнул створки.

Опорожнив желудок, он поднял глаза и удивленно выдавил:

– Рот мне в рот…

Снаружи стояла живописная, сказочная метель. Над бескрайним простором царили полный штиль и благоговейная тишина; снежинки крохотными парашютами пикировали вниз, лениво выписывая в воздухе замысловатые пируэты. Вдалеке виднелись черные обелиски каких-то скал, а справа можно было различить заросли припорошенной травы.

Пожалуй, увековечить этот чарующий пейзаж возжелал бы любой художник. Особенно если учитывать важную деталь – снег был окрашен в приятный бледно-синий цвет, равно как и плотная пелена облаков в небе.

Несколько снежных лепестков упало на металлический бортик, обратившись в голубые капли.

Крякнув, Дервуш сел, вытянул ладонь и стер воду с металла.

Сеня на четвереньках добрался до Селии и коснулся ее лица.

– Я в норме, – выговорила она, хлопая пышными ресницами, – только в ушах малость звенит.

– У тебя ссадина на лбу, надо остановить кровь…

Он нашел кусок ткани, валявшийся на полу, вывернул его чистой стороной и приложил к ране.

– Спасибо, – кисло улыбнулась Сэл, – жить буду.

Сеня кивнул, посмотрел на сидящего у руля Рэджина:

– Рэдж, ты как?

– Бывало и хуже…

– Отлично. Джей?

– Живой, – со стоном откликнулся тот.

– Дервуш?

Дервуш повернулся, оттопырил палец на правой руке:

– Мизинчик болит, – он скорчил недовольную гримасу. – Вот если бы не он…

– Потерпишь, – перебил его Сеня, обвел взглядом покореженный фургон и подытожил: – Ну ни хрена себе посадочка!..

– Куда нас занесло? – осведомилась Селия, вглядываясь в танец снежинок.

– Это у вас надо спросить, – выдохнул Рэдж, прикрывая глаза.

– Есть одна версия, – проговорил Джей. – Но надеюсь, я ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – мрачно произнес Дервуш, показывая друзьям перепачканные синими разводами пальцы. – Это Сапира-лока.

Рэджин удивленно охнул:

– Такой карты у меня точно не было.

– А карты не было вообще, – пояснил Сеня. Он выдвинул полочку и достал оттуда фрагмент пламенного сердца. – Осколок привел нас сюда.

Виджей выпрямил спину и мотнул головой:

– Не может быть. Артефакты не обладают качествами к перемещению.

– Да ну? – Сеня иронично изогнул бровь.

Джей заскользил взором по стенкам кабины, размышляя. Затем спросил кузнеца:

– Твой виман имеет реверсную систему?

– Сильно сомневаюсь, – ответил тот. – Можно было бы полистать инструкцию, но ее, кажется, унесло через люк в крыше.

– Ну дела… – вздохнул Виджей.

Ребята немного помолчали, созерцая умиротворяющий вид на снегопад.

– Сапира-лока? – пришел в себя Сеня. – Это не та ли самая?

Дервуш шмыгнул носом и поежился, отворачиваясь от вьюги.

– На Узоре миров всего одна лока с таким названием, – Он наморщил лоб, добавив: – И с такой репутацией.

Сеня вздохнул и дернул плечами:

– Ну, хотя бы не джунгли с нагскими руинами…

Сапира-лока открылась первопроходцам примерно в то же время, что и Бекара – в самом начале торговой экспансии. Вот только обмениваться ценностями тут было попросту не с кем: лока оказалась полностью безлюдной. На многие и многие лиги здесь тянулись лишь синие скалы, да производный от них песок. Ни растений, ни животных, ни следов их существования в прошлом. Вообще ничего.

Несколько последующих экспедиций, ставивших себе разные цели, также не принесли результатов. Мир оказался весьма неприветлив к иноземцам, жить тут не представлялось возможным, а сколь-нибудь полезных ресурсов отыскалось крайне мало.

Так что на какое-то время к Сапира-локе потеряли всякий интерес, и, в конце концов, о ней забыли. До тех пор, пока кто-то из правителей цивилизованных лок не решил ссылать сюда особо опасных преступников. Эту идею живо подхватили соседние страны, а после – и ближайшие миры. Задумка выглядела вполне разумной: вместо кровавых казней отбросам общества готовили куда более ужасающую участь. Их выбрасывали в бескрайнюю суровую пустыню, где страдальцы умирали от голода и одиночества.

Постепенно Сапира-лока обросла стойкими ассоциациями из невообразимых мучений, ужаса и неминуемой смерти. Об этом мире ходили странные слухи, байки и страшилки, порой вознесенные бардами до полнейшего абсурда. Однако все это и помогало поддерживать образ мрачного места, в которое лучше никогда не попадать.

– Не знал, что здесь бывает снег… – буркнул Сеня, выбираясь наружу.

Под тонким слоем льдистого пуха скрывалась плотная горная порода иссиня-черного цвета. Местами ее пересекали островки крупного чернильного песка, уложенного аккуратными волнами.

Виджей зачерпнул пригоршню грунта, пропустил через пальцы и воздел глаза к небу:

– Пыль. Ветер поднимает частицы к облакам. Поэтому снег синего цвета.

– Это какой же силы должен быть ураган, – хмыкнул Рэдж, – чтобы закинуть крошево так высоко?

Думать об этом никому не хотелось, и ребята медленно разбрелись по периметру, осматривая окрестности.

Открытое пространство простиралось во все стороны, покуда хватало остроты зрения. Единственным заметным ориентиром была облизанная ветрами скала, маяком тянувшаяся к небу. Именно в нее и врезалась повозка Рэджина.

От удара крепление лопнуло, прицеп развернулся и опрокинулся на бок. Сам же фургон серьезно пострадал от взрывов и картечи и напоминал теперь смятую в гармошку жестяную банку.

Рэджин долго расхаживал вокруг своей чудо-кареты и огорченно охал. Несколько раз он подлезал под днище и стучал протезом по выступающим деталям.