Владимир Хомичук - Нет, давай все-таки поговорим! Сборник рассказов

На страну в это время свалилась перестройка. Пока одни советские граждане ратовали за ускорение и гласность, а другие в злобе сжимали зубы и готовили отступные пути, Стас решил свалить из разваливавшейся системы за бугор, во Францию. Возможности для этого у него были: в институт как раз приехала группа французских студентов по взаимообмену, и ему пообещали прислать приглашение. Но через пару месяцев после их отъезда обещанный официальный документ так и не пришёл. То ли новоиспечённые друзья забыли, то ли почта оплошала. Скорее всего, последнее, ведь один из них написал-таки ему письмо, заверяя в том, что приглашение отослано. И тогда Стас решился на безумный и крайне рискованный шаг – обмануть ОВИР. Он сам написал себе приглашение, вложил в конверт, полученный из Франции, и подал заявление на оформление туристической визы. Н-да, в системе действительно царил полный перестроечный бардак, потому что это сработало. Визу ему выдали, он уехал, сумел оформить себе вид на жительство в небольшом городке неподалёку от Парижа и через некоторое время вызвал жену. Зина приехала грустной. Уверяла, что безмерно счастлива, но тут же обмолвилась о бедной сестре, которая тоже мечтает выехать на постоянное место жительства за рубеж. Стас первый раз в жизни насторожился: тень младшенькой вновь замаячила в его жизни. Как бы то ни было, она несколько поблёкла и отодвинулась на некоторое время в сторону, так как Зинаиде пришлось лечь в больницу: молодая женщина была на сносях. Вскоре родился белобрысый мальчик. Назвали его по настоянию роженицы Жориком, в честь тестя. Стас настолько обрадовался появлению сынишки, что преподнёс Зине воистину королевский подарок – оформил ипотеку на небольшую квартирку в центре города. Далось ему это нелегко. Ещё бы: эмигрант без году неделя. Но похлопотала фирма, в которой он работал, там его по-настоящему ценили. Да и поручитель нашёлся – тот самый приятель, конверт от письма которого Стас уже использовал для переезда во Францию. Так что после роддома сияющая от счастья Зина внесла новорождённого в их собственную квартиру. Совместная жизнь стала набирать довольно счастливые обороты. Жорка подрастал, они обставляли на свой вкус квартиру, Стас купил старенький «Опель». В общем, всё шло хорошо. До определённой поры.

Начало этого кризисного периода ознаменовалось доставкой курьерской почтой извещения из банка о задолженности в выплате ипотечных взносов. Стас смотался в банк и вернулся домой с распечатанным счётом.

– Зина, извини, пожалуйста, но не могла бы ты объяснить, откуда взялись эти умопомрачительные цифры на погашение международных телефонных звонков, – начал Стас спокойно, с трудом сдерживая свою ярость. Он уже выяснил, куда и кому звонила супруга. Даже общую длительность всех звонков рассчитал. Выходило 23 часа с гаком только за последний месяц.

– Ой, ну что? Мне уже и с сестрой родной поговорить нельзя, что ли? – капризно трагическим тоном ответила Зина. В последнее время она ещё больше раздобрела в телесных формах. И краситься стала как-то аляповато.

– Можно, конечно, но я не представляю, о чём можно трещать сутки в месяц.

– Какие сутки? Мы и говорили-то совсем немного.

Стас протянул ей квитанцию телефонной компании. Выражение лица Зинки с базарного возмущения свернулось в плаксивое.

– Стасик, я всё верну, вот приедет Мила, станет присматривать за нашим маленьким, я устроюсь на работу и с первой же зарплаты стану штопать эту прореху, любимый.

– Не прореха это, а дыра, любимая. Боюсь, как бы она не превратилась в долговую яму… Постой, что ты сказала? Приедет Мила?

Зина ответила, что они с сестрой уже обо всём договорились, только надо приглашение выслать. Умоляюще посмотрела на мужа и долго ещё тараторила о необходимости помочь бедняжке, присовокупляя к этому своё собственное желание иметь больше свободного времени и найти работу. Стас не нашёл в себе сил перечить любимой жене и её доводам, пообещал подготовить документы. Вскоре так и сделал. Прошло несколько месяцев, и в квартиру величавой поступью вошла Мила. С огромным животом. Сёстры бросились обниматься и целоваться, лепетать слова радости и взаимного обожания. Рядом стоял с полуоткрытым ртом Стас.

– Ты чего пасть разинул, Станислав? Даже не поздоровался, – с ехидцей в голосе обратилась вдруг к нему Мила.

– Привет. Как добралась… добрались? – стушевался Стас, не отрывая взгляда от вздутого пуза свояченицы.

– Я тоже очень рада нашей встрече. Да, я беременна и скоро выхожу замуж! – вздёрнула подбородок Мила.

Стас пробормотал какое-то не совсем членораздельное поздравление, взял в руки огромный чемодан новоприбывшей и поволок его в комнату к Жорику. К приезду Милы он установил там ещё одну кровать. В голове у него громыхало канонадой: «Вот это номер!»

С этого дня он, вместе со своими мыслями, тревогами и заботами, отодвинулся на второй план в новой семейной жизни. Его замечали как бы изредка, и то только в финансовом смысле. Пышнозадая Мила целиком и полностью завладела управлением их быта. Прикрывалось данное единовластие заботой о Жорике и проблемами беременной женщины. Потом она родила девочку, и в квартире объявился новый жилец. Вернее, два: прибыл жених Милы. Его появление стало знаменательным. Высокорослый хлыщ дебилоидного вида, войдя в квартиру, произнёс:

– Здравствуйте, дорогие хозяева и моя будущая супруга! А где сфабрикованная мной малышка?

– Спит она, не ори, Виталик! – прошипела Мила.

Обладатель этого имени наклонился для поцелуя и прошептал ей на ухо:

– Ладно, насмотрюсь ещё. А ты вот что, покажи-ка мне квартирку пока. А то столько депеш с её описанием понаприсылала, что мне аж невтерпёж.

– А! Ты о картинах… – громким вдруг голосом ответила Мила, поворачиваясь к стене салона, где висели работы друзей Стаса, молодых русских художников.

– Ну да. Очень интересуюсь современным искусством, так сказать.

От Стаса не укрылась несуразность этого странного диалога, вернее, того, что он смог расслышать, но он промолчал и жестом пригласил гостя к столу.

Так и стали они жить – вшестером в небольшой по размерам студийной квартире. Стас не смог отказать Зине в её настоятельных просьбах о предоставлении убежища бедным родственникам, уж очень он любил её и сына. К тому же она говорила о подмоге только на первых порах. Однако засилье квартиры затянулось. Уже и не понять было, чей это семейный очаг. На Стаса легли основные денежные расходы по содержанию осевших в доме оккупантов. Зина действительно устроилась на работу, но на Лазурном побережье, экскурсоводом для русских туристов, валом поваливших на Запад. Так что она часто уезжала, а в летний период, с мая по октябрь, вообще перебиралась в Ниццу, где снимала комнату. Денег она на общий счёт не перечисляла, привозила иногда какие-то гроши, ссылаясь на дороговизну курортного жилья. Мила нигде не работала, оправдывая свою лень необходимостью ухаживать за детьми. Виталик, ничего не умевший делать детина, перебивался случайными заработками на каких-то стройках. Стасу пришлось искать дополнительные финансовые ресурсы. Он начал подрабатывать в частном порядке – форматировал новые и чинил старые компьютеры на дому у случайных клиентов. По вечерам, после работы. За что и поплатился. Возвратившись однажды поздно вечером домой и доставая входные ключи, он услышал крикливый голос Милы, которая разговаривала по телефону: