Владимир Хомичук - Нет, давай все-таки поговорим! Сборник рассказов

Редактор Красоткина Галина

Корректор Галина Красоткина

Иллюстратор Сергей Гриневич

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

Редактор Мария Черноок

© Владимир Хомичук, 2020

© Сергей Гриневич, иллюстрации, 2020

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-2534-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Нет, давай всё-таки поговорим.

– Алина, ну сколько можно? Я ведь уже раз пятьсот тебе объяснял: мы просто работаем вместе, поэтому и видят нас так часто. В фирме всего три человека. И к тому же я каждый день её на машине в офис подвожу.

– А вот интересно, почему ты не обедаешь дома и предпочитаешь обедать с ней чёрт знает где?

– У нас перерыв почти всегда только час времени, и то от силы. Мы едва успеваем и сразу возвращаемся. А до нашего дома езды минут двадцать, парковку искать – ещё минут пятнадцать. Не уложусь я в час.

– Да? А твою машину почти каждый день видят припаркованной возле её дома.

– Неправда, этого просто не может быть. Иногда, очень редко, я подвожу её домой после работы и она приглашает меня на чашку кофе.

– Да тебя с ней именно в обеденный перерыв возле её дома и видели! И вы целовались!

– Бред сивой кобылы! Что я, болван, что ли?

– Вы – любовники. Ты с ней спишь!

– Нет. Не сплю я с ней!

Глеб поморщился и отвернулся. В последнее время такие перепалки стали у них обыденным делом. Раньше всё было иначе. Высокий, прекрасно сложённый брюнет с зеленоватыми глазами, он всегда нравился женщинам, хотя сам в этом убедился не так уж и давно. Или не осознавал этого, не обращал внимания и вообще не задавался подобным вопросом. Однако пришлось. Алина однажды заявила ему, что сексуального наслаждения с ним не испытывает, что «это» ей не противно, приятно даже, но оргазма она никогда не достигала, ни раньше, ни тем более теперь. «Наверное, я фригидна», – сказала белокурая невысокая женщина с несколько укрупнённым в размерах задом. Она не была некрасивой, нет. Многие находили её даже очень привлекательной, но рядом с красавцем мужем она как-то блёкла, скукоживалась, что ли. Тем не менее Глеб любил её искренне и нежно, хотя женился, как говорят испанцы, «по пенальти», то есть по факту непредусмотренной беременности. Молодые они тогда были, зелёные ещё. А теперь его так обрубили… Под самый корень, что называется. И как следствие – молодой мужчина ударился во все тяжкие.

Не сразу и не вполне осознанно. Поначалу он долго и настойчиво пытался обсудить с женой тему надуманной холодности и припудренной апатии к плотской любви. Предлагал различные варианты, уговаривал сменить рутину, обратиться к врачу, в конце концов. Безуспешно. Тяжеловатая на подъём Алина категорически отказывалась от всех его начинаний и упорно бубнила свою сказку о неизлечимой фригидности. Потом в горячке (а может, и нет) даже выпалила новость о новоиспечённой подруге-лесбиянке и заявила о желании попробовать себя на этом поприще, если уж с мужем у неё ничего путного не выходит. Глеб переживал, маялся, попивать стал с уныния. Такого с ним ещё не приключалось: он с детства занимался спортом и к спиртному прикладывался умеренно, и то лишь по праздникам. В этом тоже Алина с готовностью усмотрела криминал. Муж был без промедлений обвинён в алкоголизме, причём в присутствии маленького сына Вовки, который и раньше служил тяжеловесным орудием дешёвого открытого шантажа в отношении мужа, любившего сынишку (кстати, физическую копию отца) до умопомрачения. Самое странное в том, что Алина глупой и скандальной бабой не была, в общем-то. Но и умной её назвать можно было с трудом. Преподаватель русского языка и литературы, с детства выписывавшая в специальную тетрадку изречения знаменитых писателей, она любила их цитировать и стряпать при этом глубокомысленное выражение на лице. Но в принципе ни черта в литературе не смыслила, а в жизни и того меньше, коль скоро переносила изображённых на бумаге героев в реалии повседневной суматохи и превращала их в объекты для подражания. Глебу очень часто приходилось выслушивать рассуждения насчёт того, что «такая-то их знакомая поступает с таким-то неправильно, потому что, как сказал в своё время…». Заумная галиматья, произносимая с выражением одухотворённого лица, свойственного утончённому интеллектуалу.

Вот и сейчас, после очередного «серьёзного разговора» об их отношениях, она вновь попыталась продолжить в том же духе, сидя на диване в их скромной, но со вкусом обставленной квартирке с видом на шумную узкую улочку в старой части города:

– Ты ведь сам всегда говоришь, что для тебя неважно, с кем, когда и при каких обстоятельствах я буду тебе неверна, если это временно, случайно или в заблуждении. Ну, так тебе же ещё больше должно быть всё равно, если я попробую «это» с женщиной. И потом, вспомни Оскара Уайльда, а лучше Вирджинию Вулф.

Глеб собрался было, как всегда в таких случаях, промолчать, но не удержался на этот раз:

– Ну, во-первых, я старался употреблять сослагательное наклонение, то есть говорил не «будешь», а «была бы». Во-вторых, что за дикообразная привычка заменять нормальное слово «секс» мещанским «это»? И третье: ты что, считаешь себя знаменитой писательницей?

– Нет, конечно, но…

– Да пробуй ты своё «это» с кем угодно!

– Так тебе всё равно, что ли? Я так и знала.

– Ну очень женская логика…

– А вдруг именно так и проснётся во мне либидо?

– То есть я должен сейчас дать тебе своё добровольное согласие на измену мне с лесбиянкой во имя возрождения твоего желания к мужу? Нехило! Ну, тогда уж лучше с мужиком…

Глеб ушёл из дома. Сделал это неумело, сгоряча, глупо. Заявился в банк, снял со счёта огромную сумму денег наличными под недоуменным взглядом сотрудницы отделения банка, некоторым образом походившей на его жену, пробормотал ей в лицо что-то злое, совершенно несуразное и, не размышляя, отправился в гости к компаньонше. Рассказал всё, напился, расплакался и попросил приютить на некоторое время. Потом выпил ещё и заявил, что любит её и хочет с ней жить. Утром проснулся рядом с роскошным женским телом, ничего толком не помнил, но и так всё было ясно.

За завтраком он впервые познакомился с дочкой Сусанны, десятилетней Наталией, чьи чёрные непослушные кудряшки забавно подрагивали и настойчиво падали на лоб, почти закрывая огромные бурые глаза, когда она с серьёзнейшим видом выпытывала у пришельца, кто он такой, почему заявился на завтрак, почему разговаривает со смешным акцентом и нравится ли ему её мама.