Таня Сербиянова - Кадеточка. Повесть

Наутро Инга встает раньше меня, а я, делая вид, что все еще борюсь со сном, отворачиваюсь, так как не знаю, как буду смотреть ей в глаза, и что она обо мне подумает? А потом понимаю, что она ведь может и не знать ничего! Иначе бы уже обязательно растолкала и читала мне очередную лекцию. К счастью, у нее рано занятия, а я могу еще поваляться. От осознания, что ко мне нет претензий за эту ночь, я сразу же крепко засыпаю. Наутро мама все теребит меня, а я вся как не своя. Потом такая и в школе. Мне не до уроков, все думаю… Как вспомню, как Инга от меня вся зашлась, так у самой опять внутри сжимается… Еле дотерпела до конца уроков. Ума хватило. Я после школы прямиком к маме. К кому же еще? Она ведь у нас самая настоящая, умная, за что ее очень любим!

Кое-как, запинаясь, но все самое главное рассказала ей, как на духу. Мама внимательно выслушала, не перебивая. А потом просто мне объяснила.

Так, впервые узнала, что многие девочки, да и не только они, но и многие женщины тоже, оказывается… на себя ручки накладывают.

После всего я вот такое для себя вынесла мнение… Что, как только стану, такой как мама и сестра – взрослой, то потом, а потом уже… посмотрим…

Да, чуть не забыла! Так вот! В то же день, как пришла с тренировки, мама меня и сестру обрадовала. Она купила небольшой диван у соседей, и теперь я должна была спать, но уже только сама. Вот так!

Потом, улучшив минутку, притянув к себе, сказала, что это к лучшему, что о нашем разговоре должны знать только двое, я и она. На том и закончилась эта близость. А была ли она? И такая ли близость у тех, о ком накануне узнала? Как эта любовь между ними? Так, ничего тогда и не поняла. Да мне оно вроде бы и не надо…

Но пока я все еще экспериментировала с Жоркой… А вот Жорка попался!

– Вот так-то, Карлсон! Попался? Что, нет? Хочешь, чтобы я об этом сказала сестре? Ах, согласен! Ну, так-то! А теперь собирайся, если признался, и веди меня в кино! Ну, что? Обрадовался?

И пока он возился в прихожей со своими ботинками, я переодевалась, и все не нарадовалась тому, как здорово у меня все получилось. Только познакомились, а я уже над ним взяла верх и уже мальчиком своим стала командовать. А про себя говорю…

Ну, что Макитрушка, радуешься? Пока ты его, а ведь в душе так хочешь, чтобы он так поступал с тобой, чтобы и обнимал и чтобы целовал тебя, как это делал Вовка – парень моей сестры.

Снами в кино собрались идти сестра с Володькой. И пока мальчики облачаются в форму, мы с сестрой прихорашиваемся перед зеркалом в комнате. Инга говорит мне.

– Рано радуешься! Смотри не пережимай и не потеряй его! Парень-то, видимо, ничего. И вот что, ты пока ничего от него не требуй и своего не добивайся пока, – но я, тут же перебиваю.

– Пока. А там посмотрим! Жалко, что уж больно какой-то он скромный, а то…

– Что, то? Неужели ты и этого уже от него хочешь? Ну, Лялька, ты и даешь! Давай, давай, иди уже, ждет, ведь!

Лялькой, она так называет меня, потому что с детства ей все говорили, что она должна нянчиться с лялькой, то есть со мной. Потому, когда ей очень хочется, она так и называет меня Лялькой. Но, то наш с ней секрет. Я же ее иногда зову Дракошей. Это потому, что меня она с детства тиранит, как дракончик, потому и Дракоша.

А одно это уже так приятно! Приятно, что ждут и вдвойне приятно, что он ждет меня.

И пока выхожу из комнаты, то снова в зеркало. А там вижу, что вроде бы я, и не я, что-то внешнее уже изменилось. Ах да! Глаза!

Смотри, Макитра, как они засветились! А потом обжигаюсь приятно от мысли, а я, ведь теперь снова вроде бы – кадеточка! Вроде это потому что так считали девочки, что ей стану только тогда, когда он меня, как ту лягушечку в сказочке, первый раз поцелует…

Я в сказки не очень-то верю, потому, перед самым домом, после нескольких часов смеха и веселого общения мы с ним стоим.

А потом задыхаюсь от первого в жизни его поцелую…

Я все еще не отпускаю его от себя… Стоим рядом в темном парадном, ему уже пора, скоро ноль на часах и уже перед расставанием тяну к себе и нервно шепчу…

– Ну, что же ты, Жорочка? Почему ты меня не целуешь? Неужели не нравлюсь? – глаз не вижу его в темноте, только чувствую его учащенное дыхание и руки, которыми он обнимает…

Но минута проходит, а он все никак не решится. И тогда беру его руку и, приложив у себя на груди, прижимаю и шепчу…

– Ну, что же, ты, милый? Ведь это все для тебя, бери, все твое! Я же твоя, и я еще девочка…

А потом я задыхаюсь от первого в своей жизни настоящего поцелуя! Его, моего мальчика поцелуя!

– Слушай, курсантик! Может, уже хватит! – слышу это, когда мы

с Володькой подходим к стойке бара в доме офицеров флота, который чаще всего называли кратко – ДОФ.

Кому это говорит барменша, я не вижу, так как он наклонил низко коротко остриженную голову и, вытянутыми вперед, прикрыл ее руками, которые разложил на стойке бара. При этом я различаю короткие почти квадратные погончики с белым кантом и маленькие, обвитые плосковыпуклыми канатами якоря. Курсант, сразу же определяю я. Только вот с кого курса? Не вижу сколько у него золотистых галочек-птичек, из-за образовавшейся складки на рукаве форменной суконки,.

– Я тебе сказал! – слышу довольно грубый голос из-под его рук. – Наливай!

– Нет, может и правда хватит, – продолжает робко упорствовать барменша.

Я отворачиваюсь и легко соскальзываю с банкетки у стойки бара, больше всего заботясь о том, чтобы моя и без того, такая коротенькая юбочка не задралась и не засветила бесстыдно мои ляжки…

Я уже делаю шаг навстречу Володьке, который несет в обеих руках железные вазочки с шариками мороженого, но затем все происходит так быстро, что я только успеваю отметить происходящее и почти не успеваю осмыслить.

– Сука старая! Дай сюда бутылку! – слышу за спиной пьяный окрик курсанта и тут же вижу краем глаза, как капитан-лейтенант, что сидел рядом со мной заступается за барменшу.

– Товарищ курсант! Немедленно извинитесь и вернитесь в училище! Я приказываю!

– На, сука! – слышу у себя за спиной глухой удар и надрывный выкрик дебошира.

Я поворачиваю голову в их сторону, но только успеваю уклониться, как мимо меня пролетает, сбитое крепким ударом, тело капитан-лейтенанта.

Капитан-лейтенант, теряя опору, пятится, приседает задом, налетает на подходящего ко мне Володьку, и они, уже вместе, валятся прямо от меня на соседний столик. Столик срывается с места и опрокидывается под тяжестью обоих падающих тел.

Тут же раздается визгливый крик девицы, что сидела за этим столом, слышу звон стекла, визг, ругань и крики вокруг.