Дмитрий Седов - Наш Президент

С обратной стороны тюремной двери загремели и заскрипели засовы. Через мгновение в камеру заглянул сотрудник спецприемника.

– Ужин! – бросил он равнодушно. – Шевелись!

Нырцов неуклюже слез со шконки и принялся обуваться.

«Все самое совершенное – рядом с вами, – сверкнула лучезарной улыбкой женщина с экрана домашнего кинотеатра. – Магазин ювелирных украшений «Русское золото».

Глеб Альбертович Хлоповский сидел в глубоком кожаном кресле и невидящим взглядом смотрел на сменявшие друг друга рекламные ролики. Его мысли были далеки от товаров народного потребления, украшений и обаятельных женских улыбок. Хлоповский думал о своем бизнесе и о тех нелегких решениях, которые ему, очевидно, предстояло принять в самом ближайшем будущем.

Глебу Альбертовичу повезло родиться в середине шестидесятых, а потому к началу девяностых он подошел уже во вполне зрелом возрасте. Именно это и стало причиной его успеха. Родись он на пять-десять лет позже, то, скорее всего, ничего бы не получилось, так как эпоху сверхбыстрого первоначального обогащения пришлось бы проживать в детстве или совсем еще ранней юности. Но Хлоповский окончил школу в восемьдесят втором, а в девяносто втором уже был учредителем нескольких частных фирм, занимавшихся коммерческим посредничеством, в том числе, перепродажей нефтепродуктов. К девяносто пятому, используя свои обширные связи, он создал нефтяную компанию на базе одного из крупных нефтеперерабатывающих заводов, который после старта приватизации в считанные месяцы отчего-то был объявлен банкротом. С этого момента успех сопутствовал ему повсюду, за что бы он ни брался и какие бы проекты не начинал. Черное золото, проходившее через его руки, было всегда востребовано и порождало денежные потоки таких масштабов, которые миллионы российских граждан не видели даже в самых приятных снах. А связи в правительстве влекли за собою настолько перспективные расширения добычи и экспорта, которые менее удачливые нефтяники не смели себе представить даже в самых дерзких мечтах. Когда население страны стояло в очередях за выплатами зарплаты, Хлоповский уставал менять дома и автомобили, отели и виллы, яхты и самолеты. Когда Россия раз за разом пыталась выкарабкаться из кризисов, он сокрушался, что не может определить размер своего состояния, а может прикинуть лишь его примерный порядок. Уже тогда всего было столько, что не стоял вопрос о том, как все это приумножать. Его волновало лишь то, как все имевшееся в будущем защитить. И вот, похоже, настал тот самый момент…

Из размышлений его вырвал телефонный звонок. Глеб Альбертович взял со стола мобильник и посмотрел на дисплей.

«Метлыкин» – сообщал аппарат, без устали повторяя порядком надоевшую мелодию.

Хлоповский недовольно вздохнул. Помедлив пару секунд, он нехотя потянулся за пультом, приглушил звук в колонках, нажал кнопку ответа и безразлично бросил в трубку:

– Слушаю.

– Приветствую, Глеб Альбертович, – голос в мобильном, казалось, был чем-то сильно обеспокоен.

– И тебе не хворать, Николай Степанович.

Собеседник немного помолчал.

– Слушал? – наконец, спросил он.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Хлоповский и поудобнее устроился в кресле. – Конечно, слушал.

– И что скажешь?

– Да ничего… А что тут можно сказать?

Метлыкин усмехнулся и снова немного помолчал.

– Брось, Глеб, я серьезно, – уже настойчивее продолжил он. – Ты, вообще, понял, что он там нес? Про пенсии, про военный сектор, и, главное, про топливо?

– Ну, понял. А что, нормальная такая программа… Предвыборная… Может, кто и поверит. Только мы-то здесь причем…

– Программа-то нормальная, тут ты прав, – перебив, согласился Метлыкин. – Но я не о самой программе, кому она к чертям сдалась-то. Я о другом.

– Да знаю я, о чем ты, Николай Степанович, знаю, – вздохнул Хлоповский. – Тебя волнует, где он на все это деньги возьмет, так?

– Именно.

– Ну, если хочешь знать мое мнение… Раз он так уверенно обещает, то… Думаю, средства отыщутся.

– И где же они отыщутся? – чуть повысив голос, буркнул в ответ Николай Степанович. – Ты хоть представляешь себе, сколько для всего, что он наобещал, нужно? И это не один раз, и не два, это каждый год, каждый месяц… А государство, насколько я знаю, и так уже последние пару лет на подсосе.

– Ну, конечно, – в голосе Хлоповского послышалось откровенное сомнение. – На подсосе…

– Точно тебе говорю, Глеб. Точно тебе говорю. Короче, на мой взгляд, это все очередная туфта для нищих. Мол, голосуйте за меня, я всех осчастливлю. А дальше хоть трава не расти. Сам понимаешь, такой денежный вброс в бюджет сделать совершенно нереально, по крайней мере, в адекватные сроки.

– Неправда, – еле слышно возразил Глеб Альбертович.

– Что значит неправда?

Хлоповский не ответил. Он поднялся с кресла, подошел к высокому окну и посмотрел на лужайку перед домом, освещенную тусклыми фонарями. Поодаль, у въездных ворот о чем-то разговаривали друг с другом трое охранников. Один из них, докурив сигарету, щелчком отправил ее в направлении урны, но промахнулся, и окурок, блеснув искорками в ночи, упал на гравий рядом с невысоким бордюром. Глеб Альбертович, раздраженно покачав головой, устало вздохнул.

– Так что неправда, Глеб? – нервно переспросил Метлыкин.

– А то и неправда. Деньги можно найти, и он знает где. И мы с тобою это тоже прекрасно знаем.

Голос в телефоне надолго смолк. Казалось, собеседник тщательно обдумывает услышанное.

– На это он не решится, – наконец, неуверенно произнес Метлыкин. – На это он точно не пойдет.

– А у него другого выхода нет, Коля. Сам ведь говоришь – государство уже давно с днища подсасывает. Поставь себя на его место. Что бы ты сделал в такой ситуации? По-моему, тут все ясно. Это простая математика, все как в начальной школе.

– И что, вот так, ни с того, ни с сего? Никого не предупреждая?

– И вот так, ни с того ни с сего, никого не предупреждая, – спокойно ответил Хлоповский. Он вернулся в кресло и, ослабив галстук, расстегнул воротник дорогой рубашки. – А ты каких предупреждений-то ждешь? Год вам на раздумье? Два? Пять? Или что? Ты же сам понимаешь, что к этому давно шло. Так, как было раньше, не могло продолжаться вечно.

Метлыкин негромко кашлянул.

– Нельзя не понимать того, к чему такое решение приведет, – сухо ответил он. – Это никому не выгодно. По всем ударит. В этом вопросе все объединятся, и черт с ними, с прошлыми обидами и личными антипатиями. У нас же активы, люди, связи, СМИ, в конце концов. На Западе, кстати, тоже молчать не станут, они уж точно в стороне не останутся…

– Брось, Коля, ты сам-то веришь в то, что несешь? – бесцеремонно перебил Хлоповский. – Мишаня, если ты помнишь, тоже понты пускал. И что?