Дмитрий Седов - Наш Президент

– Это вообще не проблема, – мельком заметил Анатолий. Он открыл бутылку пива и, вопросительно посмотрев на Егора, добавил: – Отполируем?

Его приятель, громко икнув, согласно мотнул головою.

– Давай и мне тогда уж, – попросил Борис.

Толик не торопясь разлил пиво по стоявшим на столе трем высоким бокалам.

– Это, Боря, как раз-таки вообще не проблема, – цокнув языком, небрежно повторил он. – Ты пойми, с народом нужно разговаривать только на понятном ему языке. А какой самый понятный язык для нашего народа? Правильно, язык под названием «халява». Хотя, я с тобою в чем-то согласен. Возможно, имеет смысл дополнительно промотивировать электорат. Объявим, к примеру, что по нашим прогнозам реальная стоимость каждого чека через несколько месяцев станет равной… ну пусть стоимости одной «Волги». Или даже двух. Для верности.

– А с чего бы такому чеку стоить как «Волга»? – ухмыльнулся Борис. – Что за бред-то?

– Да какая разница? – перейдя на низкий шепот, наклонился к Нырцову Егор. – Кого это волнует? Вбросим информацию в массы, она свое дело сделает. А если еще и срок получения чеков ограничить, то будет вообще цирк. Увидишь, народ за ними не просто пойдет, а побежит сломя голову. Только бы успеть, не проворонить такое неслыханное счастье. Драться друг с другом в очередях за эти бумажки будут, помяни мое слово.

– Да, все верно, – согласно закивал Анатолий. – Срок выдачи обязательно нужно ограничить. Это тоже немаловажно. Тем не менее, все эти нюансы – второстепенные, так или иначе решаемые. Но, кроме всего прочего, есть одна действительно серьезная проблема. Уже без шуток.

– Да? – заинтересованно спросил Борис. – И в чем проблема?

– А в том, Боренька, что уже через несколько лет после начала приватизации общество расколется на две категории: на тех, кто стал миллиардерами, и тех, кто не стал. На всех остальных то есть. Через лет десять, максимум двадцать очень многие люди очнутся и начнут задавать вопросы. Серьезные, вполне закономерные вопросы. Им ведь будет казаться, что их обманули. Да, свои чеки они вроде как сами продали. Но ведь могли и не продавать. А может, вообще надо было не продавать, а скупать. Ситуация, прямо скажем, создастся неоднозначная. Неравенство в народе достигнет чудовищных масштабов. У горстки избранных в руках окажется все, а у остальных – ничего, дырка от бублика. И вот тогда…

Толя сделал паузу, жуя очередной бутерброд.

– Мне сейчас тридцать шесть, – с набитым ртом продолжил он. – Через десять-пятнадцать лет я, с твоего позволения, планирую еще немного пожить. И желательно безбедно и спокойно пожить. Да и Егор, я уверен, тоже будет не против еще попылить, потоптать.

Борис не удержался и улыбнулся шутке.

– Но это все, конечно, в очень отдаленной перспективе, – неопределенно пожал плечами Толя и, прищурившись от удовольствия, отпил прохладного пива из своего бокала. – Придумаем на эту тему что-нибудь, успеем. Времени еще вагон.

– Да чего тут думать? – с пониманием дела отмахнулся Егор. – Будем говорить, что СССР обанкротился, а мы спасали страну от бандитов или вон, от коммунистов. Мол, они всю собственность себе незаконно пытались забрать, а мы им этого не позволили. Прикинемся дурачками, согласимся: да, в приватизации случались перегибы, ошибки, просчеты; да, она была не всегда справедливой. Но, главное, что она была законной! В конечном итоге, все имущество цело, оно не ушло за бесценок криминалу и западу. Так что, по-любому, мы – герои своего времени!

Толя, немного помолчав, дружески обнял товарища и согласно рассмеялся:

– Ну да, Егорыч, да. Что-то вроде такого.

…

«А ведь и правда, ничего идейка, – думал Борис, прогуливаясь вечером по Старой площади. – Конечно, пока это еще только набросок, требующий изрядной доработки. Но такие ребята, как Егор и Толик, свое дело знают, не зря в тридцать с небольшим лет уже в Кремле сидят».

Декабрьский мороз приятно щипал лицо. Ветер поднял стремительную, похожую на легкий дымок, позёмку. Люди, встречавшиеся ему по пути, торопились по своим делам, шли, не обращая друг на друга никакого внимания. Борис на секунду остановился, плотнее застегнул пальто и, неуклюже поскользнувшись, продолжил путь.

«Ведь, действительно, – снова углубился он в свои мысли, – выдай прямо сейчас приватизационный чек вон той пожилой женщине с елочными игрушками или вон тому студенту с наушниками, что, неужели побегут выкупать у государства собственность? Да какое там… Скорее всего, на следующий же день продадут его перекупщикам, потратят полученные деньги на какое-нибудь барахло и будут по уши довольны прекрасной, по их мнению, сделкой. А этот мужик в звании капитана? Или продавец сосисок в тесте? Или вон те три подвыпившие девицы с неумело размалеванными косметикой лицами? Кто из них захочет возиться с полуубитым металлургическим комбинатом в далекой Сибири или требующим изрядных вложений аэропортом где-нибудь на Дальнем Востоке? Да никто, это же ясно, как божий день. Молодцы, ребята. Ай, молодцы. Интересно, кто из них это придумал? Скорее всего, первоначальную идею выдал, конечно, Егор. А Толик ее развил, оперативно снабдив всеми недостающими деталями. В этом он мастер… Но вот интересно, как они планируют убеждать старика? Он же не дурак, сразу поймет, что к чему, и как все выйдет в итоге. Скорее всего, заартачится, станет настаивать на других решениях. Это же Росси-и-и-и-я, мол, куда прете? А может, он уже в доле, и убеждать никого не требуется? Ладно, время покажет. В любом случае, сегодняшний вечер оказался невероятно полезным. Мне, ребятки, ваша столица и не нужна, у меня у самого область, почти как Ленинградская, мне и ее хватит. Информация – просто клад. Главное теперь ею правильно воспользоваться и не прощелкать момент».

*******

Да, область, действительно, была не из маленьких. И на посту губернатора Нырцову работалось легко и непринужденно. Он быстро вошел в роль, почувствовав себя полноправным хозяином. Москва была далеко, там хватало своих проблем, контролировать его было некому. И потому здесь, на месте можно было творить практически все, что было душе угодно.

У него появились новые друзья. Появились новые партнеры. Борис обрел репутацию человека, через которого можно было оперативно решать вопросы. «Заплати и действуй», любил повторять он. И люди платили. Принятие постановлений, выгодных местным бизнесменам; лоббирование законов, дававших его партнерам и приятелям дополнительные возможности по выкачиванию денег из области; предоставление губернаторских гарантий по возврату кредитов… Нырцов охотно брался за все. Но главной своей сделкой он не без гордости считал приватизацию здешнего целлюлозно-бумажного комбината.