Дмитрий Седов - Наш Президент

– Ничего. А причем тут Миша?

– Да при том, что у него и активов было по горло, и людей прикормленных, и даже Дума, говорят, была проплачена. А толку-то? Где теперь твой Мишаня? Лес поехал валить? И еще неизвестно, как все закончится.

– Ты о чем сейчас? – в голосе Метлыкина послышались ироничные нотки. – Считаешь, по нам тоже Магадан плачет?

– Перестань, Коля. Плохо шутишь. Не смешно.

Метлыкин не нашелся, что ответить. В трубке улавливалось его тяжелое дыхание.

– Ну и что предлагаешь?

– А что тут предлагать, Николай Степанович? Я тебе прямо скажу: пытаться сдвинуть в какую-либо сторону результаты выборов – занятие откровенно бесперспективное.

– Уверен?

– Абсолютно. Второй раз, как в девяносто шестом, такое уже не прокатит. Реально изберут все равно его, слишком популярен в народе. Это любому ежу понятно, что бы там эти клоуны на площадях ни орали.

– А тема с фальсификациями?

– Да что фальсификации? Сколько они на выборах в Думу нарушений по всей стране накопали? Менее одного процента от общего числа? Ну, понятно же, что такая цифра ни на что повлиять не сможет. Они могут до потери пульса махать своими плакатами, но фактически имеем то, что имеем. Подавляющее большинство за него. Причем, реально за него, Коля. Я сам не понял, как это вышло, но в краткосрочной перспективе с этим сделать ничего не получится. Ну и какой смысл заводиться с другим кандидатом? Деньги спустить на ветер?

– А может, все же, попробовать? Время-то еще есть…

– Да перестань, Коля. Я тебя прошу, перестань. Можно спорить с лозунгами, можно спорить с программой, но спорить с математикой… Ну это полная бессмыслица, честно. Короче, вот что я предлагаю: работаем себе дальше и ничего не предпринимаем. А там видно будет.

– Знаешь, Глеб… – Метлыкин замялся. – Ты только не обижайся, но…

– Ну, говори-говори, раз начал, чего испугался-то? – дружелюбно усмехнулся Хлоповский.

– Такое впечатление, что размяк ты, Глеб Альбертович, за последние пару лет, размяк. И это не только мое мнение, между прочим…

– Да не в этом дело, Николай Степанович. Не в этом дело. Просто когда ты всерьез говоришь о том, чтобы начать поддерживать кого-то из кандидатов, это оскорбляет мой интеллект, понимаешь? Есть цифры. Объективные цифры. Моя позиция, она, конечно, всегда очень гибкая, очень. Но не настолько гибкая, Коля. Не безгранично гибкая.

– Ясно, – вздохнул Метлыкин. – Я услышал все, что хотел. Добро. Но ты все равно, не пропадай там, ладно? Если что задумаешь обсудить, меня набери обязательно. Договорились?

– Конечно, Николай Степанович, конечно. Наберу, будь уверен.

Связь прервалась. Хлоповский положил телефон на стол, снова подошел к окну и, задумавшись, еще долгое время наблюдал за троими охранниками, которые о чем-то вполголоса беседовали во дворе его шикарного дома.

Глава комитета по земельным ресурсам и землеустройству Сколкин Валерий Алексеевич стоял перед напольными весами и пытался собраться с силами. Он, как мог, затягивал такую неприятную для него процедуру, как будто это могло на что-нибудь повлиять.

«Детский сад какой-то! – мысленно уговаривал сам себя Сколкин. – Чего тянуть время? Нужно побыстрее покончить с этим! Ну, давай же, смелее!»

Наконец, чиновник сделал глубокий вдох и решительно встал на весы. Стрелка послушно отозвалась, несколько раз дернулась и, постепенно успокаиваясь, остановилась напротив цифры «145». Валерий Алексеевич недоверчиво поморщился. Еще несколько секунд он внимательно наблюдал за циферблатом, чуть наклонившись вперед и стараясь не шевелиться. Но ничего не происходило. Стрелка безжалостно застыла напротив злополучной цифры и упрямо не хотела сдвигаться в меньшую сторону.

Сколкин сошел с весов на холодный пол, подошел к красивому зеркалу во всю стену роскошной ванной и с досадой осмотрел свое отражение. Сто сорок пять килограмм! Да быть такого не может! Еще каких-то два месяца назад было сто тридцать восемь!

Валерий Алексеевич нахмурился и упрямо сжал зубы. Он снял с руки дорогие часы и аккуратно положил их на мраморную столешницу. Вытащив из кармана пиджака телефон, чиновник небрежно бросил его рядом с часами и принялся энергично раздеваться. Сняв с себя всю одежду, он снова подошел к весам и аккуратно встал на них сначала одной, а потом и второй ногою. Стрелка мгновенно дернулась к противоположной стороне циферблата и, покачавшись, остановилась напротив цифры «143».

В этот момент раздался телефонный звонок. Валерий Алексеевич вздрогнул, поспешно вернулся к зеркалу, взял мобильник и нажал на кнопку ответа.

– Сколкин, – бросил он в трубку, а затем, несколько секунд внимательно послушав, добавил: – Ну так заходи в дом, Паша. Проходи прямо в мой кабинет и подожди там. Я сейчас буду.

Раздраженно покачав головою, чиновник начал торопливо одеваться. Приведя себя в порядок, он вышел из ванной комнаты и направился в рабочий кабинет, где его уже ждал коллега по работе.

– Ну, что там у тебя, Павел Максимович? – с порога спросил Сколкин, пожав протянутую ему руку и прикрывая за собою дверь для того, чтобы приглушить доносившиеся из кухни женские разговоры и детский смех.

Тот поставил на стол кожаный портфель средних размеров, открыл его и быстрым движением пододвинул к Валерию Алексеевичу.

– Здесь двести тысяч, как договаривались. Просят решить наболевший вопрос как можно скорее.

Сколкин взял в руку пачку новеньких, хрустящих купюр, не спеша пролистнул ее, поднес к лицу и осторожно понюхал.

– Эти евро будто фантики какие-то, – усмехнувшись, произнес он. – Кто их вообще рисовал? Надо же было такое убожество придумать. То ли дело наши рубли, вот где красота и задумка мастера. В руках приятно держать. А в девяностых, помнишь, одно время были денежки? Не те, которые советские, а чуть позже выпускались, но все еще с портретом Ильича? Тогда еще двухсотрублевая купюра была в обиходе. Эх! Краше денег я в жизни не видел.

Его собеседник осторожно улыбнулся, но предпочел промолчать.

Валерий Алексеевич не торопясь принялся вынимать пачки банкнот из портфеля и складывать их сейф, стоявший напротив стола.

– Документы где? – закончив, безразлично спросил он.

– Вот, все здесь, – ответил Павел Максимович, поспешно протягивая Сколкину две тонкие непрозрачные папки. – Валерий Алексеевич, а вы… Вы точно уверены в результате? Я посмотрел кадастровый план, земля-то уже занята. Кроме того, это ведь самый центр и памятник рядом… Они же…

Он многозначительно пожал плечами и показал глазами наверх.

Сколкин взял бумаги и недовольно поморщился.

– Слышь, Паша, мы с тобою что, на рынке, что ли? Я же сказал, что берусь, значит берусь. Передай, что все нужные подписи и разрешения будут в течение месяца. Это ведь уже не твоя забота. Ты давай за обстановкой вокруг смотри, а в мои дела не суйся. Договорились?