Юрий Линник - С бала на корабль. Итакин дуб. Повести и рассказы

Линия замерзания находится значительно северней, но зимнее плавание в южных широтах Балтики чревато встречей с плавучими льдами, особенно в суровые зимы. Глаз да глаз. Поэтому Ильясов строго требовал от сигнальщика докладывать обо всём, что он обнаружит на поверхности моря: доски, брёвна, крупный мусор, лёд. Любой предмет может представлять скрытую угрозу для корабля. А Балтика полна ещё следов прошлой войны. Нередки случаи, когда, отрываясь от якорей, всплывают рогатые черные шары в самых неожиданных местах. Чуть больше двадцати лет назад на Балтике десятками тысяч мин были перегорожены основные и возможные фарватеры. Минировали акватории и немцы, и русские.

В проёме двери штурманской рубки нарисовался замполит старший лейтенант Ерофеев – высокий светловолосый красавец. Подождав пока Леднёв закончит информировать командира о прогнозе погоды, обратился к нему с озорной улыбкой на лице:

– Штурман, тебе чай с лимоном или с лимонкой?

Леднёв с опаской покосился на командира, который никак не отреагировал на, казалось бы, странный вопрос замполита, и парировал не менее странно:

– Да нет замполит, мы же не графьё какое, уж лучше, «шильца» плесни мне в стакан, вместо кипяточка. Услужи дорогой! Буду премного к вашим услугам…

Ильясов, разумеется, слышал эти словесные ребусы молодых офицеров и разгадал их.

Совсем недавно Ерофеев появился на корабле. Его направили в дивизион после того, как в штат кораблей противолодочного дивизиона ввели должности заместителей командиров по политчасти. На корабле Ильясов принял его своей каюте, которая служила ему и рабочим кабинетом. После того, как Ерофеев доложился и ответил на вопросы командира, Ильясов заметил на лбу замполита испарину.

– Ну, что-же, замполит, рад, что у меня будет толковый помощник, тем более комендор. Знакомься с кораблём, с командой. Занимай место в каюте вместе со штурманом Леднёвым. Вы с ним, кстати, одногодки, так что общий язык найдёте. Ты, вижу, вспотел от моей дотошности, извини, да и душновато у меня здесь. На-ка выпей водички холодненькой. Гарсон только что из кают-компании принёс. Люблю холодную воду, чтобы аж зубы сводило.

Он налил из графина треть стакана воды и подал замполиту. Ерофееву совсем не хотелось пить, но отказаться от поданного стакана было неудобно. С первых же глотков он почувствовал, что в стакане чистый спирт. По выражению лица Ильясова он понял, что надо допить жидкость как воду и не в коем случае не подать виду. Это просто морской тест. Ему стоило больших усилий это сделать, и он выстоял.

– Ну давай, Игорь, иди, устраивайся. На сегодня ты свободен, отдохни и занимайся своим бытом. После этих слов командира Ерофеев понял, что экзамен сдан.

Общий язык-то замполит и штурман нашли быстро, только состоял он из постоянных приколов и насмешек. И однажды это закончилось неприятным инцидентом. В каком-то жарком споре Леднёв, видимо, исчерпав словесные аргументы, вдруг достал откуда-то «лимонку», выдернул чеку и, бросив гранату на койку Ерофеева, выскочил из каюты, захлопнув за собой дверь. Ерофеев, конечно, понимал, что это муляж, но принял вызов. Он молниеносно выбросил гранату за борт в открытый иллюминатор каюты. Открылась дверь, показалась улыбающаяся во весь рот голова Леднёва. Ерофеев сидел совершенно спокойно, словно ничего не произошло. Леднёв, согнав с лица улыбку, насторожился:

– А где граната?

– Там, где и должна быть – за бортом.

Вот вам и маленькое ЧП. Конечно, это был муляж, но Леднёв получил его для проведения занятий в арсенале под расписку. И пошло-поехало, докладные, разбирательства и взыскание, хорошего мало.

Вот потому Ерофеев предложил-то Леднёву на мостике «лимонку» в чай, вместо лимона, а тот в ответ предпочёл спирт вместо воды.

«Э—эх! Пацаны ещё, всё впереди», – с печальной завистью подумал Ильясов, заслышав шуточную перепалку замполита и штурмана, но сказал совсем другое:

– Кончай балаган, штурман! Не в кают-компании чаи гоняешь, а на ходовом мостике службу несёшь!

– Да он первый начал, все слышали, – возмущённо ответил Леднёв, но тут же виновато поправился. – Есть, товарищ командир, кончать балаган! – и украдкой погрозил кулаком Ерофееву.

– Детсский ссад, – уже безадресно процедил сквозь зубы Ильясов и поднёс к глазам бинокль, показывая этим, что вопрос исчерпан. А в голове всё равно крутились невесёлые мысли. Вот приходят на корабль пацаны – лейтенантики, пролетят годы и, глядишь, из какого-нибудь лейтенанта вырастает адмирал – командующий флотом. Но ему, Ильясову, уже не светит адмиральский жезл. Пересидел он на противолодочнике, знать, не дано.

Старший помощник Комодед, напившись ароматного индийского чая с галетами, целый чайник которого в штурманскую рубку принёс вестовой, вышел на мостик сменить командира. Но Ильясов отказался от чая и не покинул командный пост – в бомбовом погребе ожидают начала учения по загрузке реактивных установок. Комодед как бы невзначай, напомнил, что волнение на море, при котором инструкция разрешает загрузку установок, предельное. Оно понятно, ничего страшного не произойдёт, но пацаны в погребе могут покалечиться. На что Ильясов промолчал, словно пропустил мимо ушей эти слова, но старпом уж не первый год под началом Ильясова и понял, что всё командир услышал и сам знает, потому прекратил разговор на эту тему. Ильясов не любил советчиков, тем более на корабельном мостике. «Командир корабля должен лично принимать решения, – считал он, – и настойчиво их осуществлять, а иначе, какой он тогда командир?»

Уже второй год корабль заслуженно считался одним из лучших по боевой подготовке кораблей бригады охраны водного района, да и раньше в последних не числился. Все боевые задачи исполнял на «отлично», а в поиске и уничтожении подводного противника, венце боевых задач противолодочного корабля, Ильясову не было равных.

Много лет назад, четырнадцатилетним мальчишкой, он упросился на кабанью охоту с соседскими мужиками. Впечатления от той первой охоты остались навсегда в душе и памяти. Чувство опасности, азарт облавы и стрельбы, торжество при виде подбитого громадного хряка – всё это всплывало из потаённых глубин памяти и переполняло грудь Ильясова, когда он охотился за подводной лодкой. Подлодка, громадный хряк из далёкого детства, так же хитра, коварна и опасна, и не приведи господи встретиться с ней один на один на курсе торпедного выстрела, как и с секачом на узкой тропке, по которой лесной монстр уходит от облавы.

Старший лейтенант Комодед запросил рапорт гидроакустиков, как бы отрабатывая перед командиром только что выпитый стакан чаю. Ильясов намеренно не подал вида на инициативу старпома и, в свою очередь, поднёс к глазам бинокль и осмотрел горизонт, ожидая доклад Комодеда о гидроакустической обстановке. Море до горизонта было пустынно, только седые гребни водяных валов вносили скупое разнообразие в угрюмый балтийский пейзаж. Ко всему начал сыпать противный мелкий дождь. «А то нам мало воды снизу, теперь вот сверху пошла, – подумал Ильясов, накидывая ветровку».