Полина Лоторо - Боги-17

– Я орать буду, – вцепившись в его пиджак и боясь шевельнуться, чтобы он не потерял равновесие, тихо-претихо предупредила Ленка.

– Зачем?! – изумился Митька. – Щас спустимся, держись.

И к ужасу Ленки, он сделал шаг вперёд, в густую, синюю пустоту вокруг крыши.

Несколько бесконечных секунд Ленка ждала столкновения с землёй, а потом поняла, что они с Митькой летят над городом. То есть, парят. То есть, парит Митька – распластав неподвижные крылья по воздуху, он плавными кругами спускался к подножию здания. И это было недостроенное здание. Митькино. Не их с Локки дом. Но Ленке было уже всё равно, от восторга полёта захватывало дух, ветер свистел в ушах, перед глазами кружились световые пятна далёких фонарей и окон.

Они приземлились, и Митька осторожно поставил её на ноги. Ленка судорожно вздыхала и боялась отпустить его пиджак. Митька посмотрел снизу вверх на стройку и огорчённо цокнул языком.

– Не, никакой разницы, я думал, может если мы вместе и минуя двери… то… Не знаю, то что-нибудь.

– Да ладно… Спасибо, – с некоторым усилием проговорила Ленка и уговорила себя отпустить Митькин пиджак. Глаза её сияли. Митька посмотрел на неё как-то настороженно.

– Обратно топать придётся, я только планировать умею, а потом спустимся пешком… Чтоб в этот твой пласт попасть, – предложил он.

Ленка кивнула, медленно приходя в себя. Она опасливо оглянулась по сторонам – ведь, получается, это был параллельный мир. Но ничем таким он не отличался – остальные дома были теми же самыми, что и в её мире.

– Ладно, пойдём, – согласилась она.

Митька потянулся, громко хрустнув спиной.

– Да, подрастерял я форму, – с сожалением констатировал он.

Ленка покраснела. Она уже не так сильно переживала о блокноте. Они кое-как поднялись в темноте стройки на крышу.

– Ну что, пойдём? – спросил Митька.

Ленка вздохнула:

– Наверное, нет, уже совсем поздно. Может быть, завтра утром одна схожу… – и искренне добавила: – Спасибо тебе, Митя.

– Да я ж ничо не сделал.

– За полёт спасибо и вообще, за компанию, – Ленка помялась секунду и сказала: – Ладно, я, наверное, домой.

– Угу. Давай, – отозвался Митька, и ей показалось, что он смущён. – Я тут ещё поторчу.

Ленка медлила уходить.

– Слушай, а тебе не холодно? – задала она вопрос, который мучал её с тех пор, как они сидели все вместе в ожидании двоих оставшихся. – У тебя вся шея голая. И пиджак такой тонкий.

Митька открыл было рот, чтобы выдать очередную высокомерно-снисходительную фразу о том, что демоны не носят курток или не испытывают жару и холод, но вместо этого, неожиданно для себя, сказал:

– Ну так, не жарко, выскочил из дома сегодня, олень оленем – куртку забыл, – он помолчал и добавил: – Ну и если честно, на крылья куртку натягивать очень неудобно… А в пиджаке у меня прорези.

Ленка молча стянула с себя шарф и повязала его слабо сопротивляющемуся Митьке на шею.

– Он тёплый, – пояснила она свой поступок и вдруг, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Митьку в прохладную щёку. Тут же отскочила и, крикнув:

– Ещё раз спасибо! – скрылась в проёме чердака.

– Вау, вы с ней уже влюбились? – раздался где-то совсем рядом полный пытливости и энтузиазма голос Джека. – Прикольно.

Митька свирепо заозирался, пытаясь определить, где этот любопытный, и надавать ему по шее. Но на крыше было совершенно пусто. Митька обернулся и обнаружил Джека прямо у себя за спиной. Митька аж подпрыгнул.

– Прикольно, говорю, – повторил Джек, улыбаясь.

– Ты как тут оказался? – игнорируя Женькины восторги, спросил Митька.

– Какая разница? – он расплылся в улыбке. – А она тебе свой шарф оставила, прикоооооольно.

– Вот докопался, – вспыхнул Митька и нервно забросил концы шарфа себе за спину. – Большая разница, ясно?

Джек только отмахнулся от него:

– Кстати, тебе привет от Чёрной Птицы.

Митька открыл было рот, чтобы сказать, что никаких птиц он не знает, но Джек поправился:

– То есть от дяди Миши.

И Митька рот захлопнул едва не со стуком. Дядю Мишу он знал, но не видел уже несколько лет. Однажды тот просто пропал. Митька никому не говорил, что знаком с ним.

– Ага. Хорошо, – отозвался он, стараясь скрыть сильнейшее волнение. – Ты домой не собираешься?

Джек затеребил рукава своей ветровки и промямлил:

– Да не…

– Погоди-ка, – с мучительным подозрением остановил его Митька. – А ты где живёшь-то?

Джек засопел по-детски и отвернулся.

– Я пойду, – сказал он кисло и, прежде чем Митька успел среагировать, исчез за чердачным проёмом.

Митька смотрел в тёмный ночной воздух над городом и думал, что даже если бы он не ходил на крышу каждый день сам по себе, то завтра он сюда бы пришёл, на сбор.

Виноваты были в его решении странности, которые продемонстрировал Джек, или шарф Ленки, он сам не мог ответить.

Впервые Женя нашла ключик, когда только-только попала в больницу, ей было года четыре. Тогда было не очень страшно – мама оставалась рядом, и часто приходил папа. Ключик она нашла в коридоре, под банкеткой.

– Мама, а от чего ключик? – спросила она.

– Кто же знает, – утомлённо ответила мама, раскладывая по ячейкам контейнера таблетки для Жени. – Кто-то потерял… А может и вообще ни от чего.

– Как это? – удивилась Женя. – Если ключик есть. А вдруг он от тайны?

И следующую неделю она искала двери и замки, которые можно открыть ключиком. Но вместо этого нашла ещё несколько ключиков. Они все были разные, Жене они очень нравились. С тех пор она стала собирать ключики. За несколько лет коллекцию она собрала приличную – все быстро узнавали о её хобби и помогали – таскали ключи в подарок. Медсёстры, родители других детей, аниматоры. Ключей стало так много, что маме пришлось часть коллекции хранить дома. Самые любимые Женя держала рядом с собой в специальном сундучке и часто перебирала, представляя, какие двери они могут открывать.

Ключиков у неё было хоть отбавляй, а вот друзей она заводить разлюбила, потому что их, в отличие от ключей, слишком часто и быстро приходилось терять: кого-то переводили в другие больницы, кто-то выздоравливал, а кто-то умирал. Когда умерла её первая подруга – девочка старше её на несколько лет, Женя подумала, что сама умрёт, хотя об этом никто не догадался. Выглядело всё так, как будто Женя просто забыла о ней. Женя видела, как сильно переживает мама, как тревожно ищет у неё признаки горя и тоски. И Женя изо всех сил делала вид, что ничего не понимает и не помнит. С тех пор у неё в голове крепко засело понимание, что милые ей люди могут исчезнуть в любой момент, и это не давало ей больше так крепко привязываться к ним.