Лукерья Сайлер - Сто рассказов о России и о Германии

плотно прижавшись друг к другу, и некоторое время все молчали.

– Пьеха хорошая певица, но на её концерты и ей подобные, я пока не хожу, – снова заговорила наша новая знакомая, – рана ещё кровоточит. В первый год вообще не читала русских газет, книг, избегала любой информации о России. Потом стала читать немецкие издания со словарём. Сейчас без словаря читаю. Открыла для себя очень хороших писателей, поэтов наших земляков, немцев, переселившихся из России. Конечно же, они тоже своими произведениями за порой душу задевают, потому как «душой писаны», но их я могу читать. От них я познаю новое, а вот то, что уже пережито, с чем жизнь моя связана, на чём душа взлелеяна, пока что слышать, видеть, читать не могу. Все это срывает плёнку с затянувшейся ранки, там, где душа, становится больно, и я начинаю плакать. Мне достаточно писем из России. Прочитывая их, плачу каждый раз. Ну, а на концерты, подобные Эдите Пьеха, не хожу и к ней не пойду. Она же непременно запоёт: «Светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома…».

К нам подошёл мужчина, примерно такого же возраста, как и Наташа, и, обращаясь к ней по-немецки с баварским акцентом, сказал:

– Нам пора ехать, моя дорогая.

– Хорошо, Гельмут, я уже иду, – и, посмотрев на нас, сказала по-русски, – это мой муж, местный немец, из Баварии. Он у меня второй. Первый был волжский, с которым я приехала сюда, – она глубоко вздохнула, – погиб – несчастный случай на автобане. С этим живу, второй год – прекрасный человек, – и уже обращаясь, к своему мужу на немецком языке сказала, – эти люди тоже из России, едут отдыхать в Италию.

– О! – сказал Гельмут, – нам по пути.

– Они в Бибиони, а мы в Венецию.

– Всё равно по пути.

Мы, попрощавшись, разошлись по своим машинам, а затем поехали в Италию. По дороге, конечно же, я отстала от Гельмута с Наташей, и мы потеряли их извида.

– Мама, поехали в Верону, – сказал Генрих.

– Сынок мой, – воскликнула я, – давай благополучно доберёмся да Бибиони. Это место находится ближе к границе, и есть надежда, что мы туда на своём старом Гольфике доедем.

– А что мы там забыли, в Вероне? – спросил Эдуард.

– А вот статья Анатолия Холодюка, которую я сейчас прочитал в журнале «Радуга» – седьмой номер. Он пишет, о том, как там был, и тоже Наташу встретил.

– Верона – это родина Ромео и Джульетты, – сказала я, – и надеюсь, что мы там когда-нибудь побываем.

– О Ромео и о Джульетте я знаю, – радостно воскликнул Эдуард, – у нас фильм есть на видеокассете.

– Надеюсь, что в дальнейших учебных программах вы будете изучать Шекспира. Это…, – хотела было я начать свой рассказ о Шекспире, но Генрих меня перебил:

– Мама, давай я вслух прочитаю, что пишет Холодюк. Интересно, кстати, очень.

– Ну, хорошо, читай, – согласилась я.

«Верона всегда будет связана для нас с именем Ромео и Джульетты, добавившими славу итальянскому городу и обессмертившими имя Шекспира. Трагедия «Ромео и Джульетта» (1595) создана на основе широко известного сюжета, заимствованного из народных сказаний Италии, но под пером драматурга, история о пылкой любви зазвучала совершенно по другому и привлекает путешественников к литературным местам, в частности к балкону Джульетты в Вероне…

Если обогнуть в этом городе эллипс античного амфитеатра из речного мрамора, можно пройти на старинную улицу Виа Копело 23, где в арке итальянского дворика спрятался небольшой дом Джульетты, романтическая любовь Ромео и Джульетты – художественный вымысел Шекспира, но семейства Монтекки и Капулетти действительно жили в Вероне. В сохранившемся доме Ромео на Виа Архе Скалигере 2 разместился ныне ресторан, где можно продегустировать старинные вина и насладиться народными мелодиями. Здесь не так многолюдно, как у дома с балконом Джульетты, где в арке и стенах двора влюблённые со всего мира оставляют флуоресцирующие рисунки скрещенных сердец и свои подписи. Последние встречаются и на русском языке, а все вместе они хотят убедить читающих, что их любовь тоже до гроба, как и у юных шекспировских героев. В небольшом дворике

под балконом Джульетты можно видеть в цветах и на фоне зелени бронзовую статую Джульетты. По местным поверьям, если потереть рукой правую грудь на памятнике, то можно встретить новую любовь, а потому выпуклость, к которой прикасались тысячи мужских и женских рук, когда в аквариум двора, заглядывает солнце, слепит глаза, как светящаяся полусфера. Причём, тянут свои дрожащие и морщинистые руки к юной груди Джульетты и довольно много пожилых и стареющих мужчин. В день пребывания в Вероне, я заметил, как японские женщины с понимающей улыбкой грозят пальчиком своим мужьям, когда те, улучшив минуту в момент расставания туристкой группы с Джульеттой, норовят хоть на мгновение зафиксировать прикосновение своей руки к бронзовой груди. Последовав примеру всех мужчин, я использовал возможность не только дотронуться, но и сфотографироваться у памятника. Здесь-то случайно и встретил бывшую москвичку Наташу, как потом оказалось – рижского происхождения, но по речевому поведению и манерам сразу угадал в ней, что она из «интердевочек». Наташа легко пошла на контакт и призналась, что больше любит Джульетту Мазину и её фильм «Ночи Кабирии»:

– Только я красивее её, – неправда ли? А в Наташе действительно всё красиво: и фигура и белокурые волосы, и голубая короткая юбка, и миниатюрные украшения из бирюзы и серебра. Не дожидаясь ответа, Наташа опередила.

– Я везде чувствую, как мужчины пялят на меня глаза, а некрасивые женщины красавиц не любят.

О себе она рассказала, что после окончания хореографического пошла работать на Красной Пресне в ночной бар, где услаждала публику стриптизом, а потом её в 31 год – «свалили» и отправили «на пенсию», зато купила на проспекте Вернадского однокомнатную квартиру за 50 тысяч долларов, нашла в Москве мужа итальянца и «слиняла» с ним на его родину, «дико скучает» по общению с русскими а потому, наверное, очень искренна с ними, если встречает их под балконом Джульетты.

– И супруг, наверное, любит Вас, как Ромео?

– Ревнует со страшной силой и всё допытывается, люблю я его или нет? А я молчу… Говорю, что не люблю макароны, и когда из окон итальянцы выбрасывают на улицу кишки из рыбы, а так всё и всех люблю в Италии. Вот, может ребёнка заведём, как вы думаете, хорошо будет?

Что можно на это ответить? Я только поинтересовался:

– Живёте-то с ним дружно?

– Мужик – везде одинаков. Днём иногда ссоримся, а ночь нас мирит. До свадьбы было всё хорошо, а после свадьбы свет не нужен.

– А что ваша мама советует?

– Она у меня деревенского воспитания. Всё мне житье Марии Египетской совала читать и плакала: полевому цветку лучше в поле цвести. Зато моя подружка на вокзале её успокаивала: «Наталия поработает в Италии „дояркой“, а потом приедет с деньгами…»