Ирина Буторина - Кавказский роман. Часть II. Восхождение

Капельмейстер объявил результаты конкурса. На фестиваль было отобрано пять номеров, и в том числе лезгинка Гейдара и Сашки.

– А мой? – вдруг разнёсся над колонной возмущённый голос «нанайца». – Смеялись, смеялись, а взять не взяли.

– Разговорчики в строю! – грозно рявкнул стоящий рядом с капельмейстером Хоменко. – А если не понял, то я тебе объясню, что не над номером смеялись, а над тобой, дураком. С тебя ещё за порчу казённого добра взыскать надо. Небось, две наволочки на эти дурацкие головы изорвал. Сейчас вот заставлю всех галифе спустить, чтобы ещё и того наказать, кто тебе вторые кальсоны занял.

Однако по лицу Хоменко было видно, что этим угрозам сбыться не суждено, так приятно ему от того, что отличилась их часть. Гейдар тоже был счастлив, хотя где-то в глубине души осталась горечь от выпадов Капшука, но сожаления о том, что он назвал себя чеченцем, не было. «Вернусь из армии – обязательно поищу свою родню», – в очередной раз подумал он.

Для подготовки к участию в фестивале Вооружённых сил Советского Союза уже под Москвой был разбит палаточный лагерь, куда привезли отобранных участников самодеятельности воинской со всей огромной страны. Режим был военный. В шесть часов побудка, построение, завтрак – и строем на репетиции, которые проходили на агитплощадках, расположенных в этом районе пионерских лагерей. На эти же площадки строем приводили пионеров – зрителей. Репетиции шли и после обеда, и до ужина, затем небольшой отдых, и прогоны концертов до самого отбоя. В первое время всё это очень забавляло, а потом стало раздражать. После очередной лезгинки Гейдар уже мечтал о том времени, когда всё это закончится и они попадут в Москву. Ему, сельскому жителю, даже Грозный казался совершенно необыкновенным городом, ну а уж Москва, столица его великой Родины, представлялась чем-то совершенно необыкновенным и недостижимым.

– Саша, а какая она, Москва? – спрашивал он у друга – коренного москвича.

– Москва как Москва, большая и шумная, – отвечал Сашка без особых эмоций.

Его занимали совершенно иные проблемы. С чисто столичной хваткой он уже перезнакомился с женским персоналом практически всех окружавших лагерь пионерских лагерей. Оставалось только гадать, как ему это удаётся в условиях постоянных репетиций и строгого военного распорядка. Поехавший сопровождать солдат от Горьковского военного округа капитан Хоменко каждый день на построении говорил:

– Замечу, кто из вас к пионеркам пристраивается – отправлю назад в часть. Понятно объясняю?

Когда Сашка вытащил из-за пазухи первые жареные пирожки с повидлом и протянул Гейдару, тот очень удивился:

– Откуда?

– Места знать надо, – как всегда, уклончиво отвечал Сашка. – Поговорил тут с местным персоналом, вот и угостили.

– Нам же запретили с пионерками общаться.

– А я и не с пионерками. Зачем они нам нужны? Я с работниками кухни беседовал. На них запрета не было, впрочем, как и на пионервожатых. Сегодня нас после отбоя ждут.

– Да ты что? Узнают – в часть отправят, а мне так в Москву хочется, – перепугался Гейдар.

– Не дрейфь, пацан! Смелость города берёт! Зачем мы будем рассказывать всем, что нарушили приказ? Одним словом, после отбоя не спать, а делать как я. Тобой там, кстати, интересовались, я обещал привести.

– Кто? – простодушно спросил Гейдар.

– Кто, кто, дед Пихто! Сам увидишь, если не сдрейфишь.

После отбоя, когда, уставший от непрерывных репетиций, расквартированный в их палатке взвод артистов засопел, Гейдар почувствовал, что кто-то тянет его с кровати вниз. Свесив голову, он едва разглядел в кромешной тьме белобрысую голову Сашки и соскользнул вслед за ним. Тот потащил его под соседнюю кровать и, подняв край палатки, толкнул в образовавшуюся щель Гейдара.

– По-пластунски марш, – услыхал он едва различимый шёпот друга.

Выбравшись из палатки, ползли довольно долго, утыкаясь в темноте в колючие ветки окружавших лагерь ёлок.

– Перебежками вперёд за мной! – услыхал Гейдар очередную команду и бросился за едва различимой в темноте Сашкиной фигурой в лес.

– Ну, а теперь можно и передохнуть, и оправиться, – отдал очередную команду Сашок и, усевшись на полянке, стал расчёсывать свои белёсые вихры.

– Саша, а вдруг капитан придёт проверять, а нас нет? – засомневался Гейдар.

– Не придёт, это я тебе говорю, а если не веришь – я тебе сейчас что-то покажу. За мной, но тихо!

Прошли совсем немного, и Гейдар начал различать доносившиеся из-за ёлок голоса. Скоро стала видна компания, расположившаяся на лесной полянке вокруг небольшого костра. В центре компании сидел Хоменко, одной рукой держа наполненный стакан, а другой обнимая за талию симпатичную старшую пионервожатую из соседнего лагеря, которую Гейдар видел на репетициях. Капитан был без привычной форменной фуражки, прятавшей его красивый волнистый чуб. «Странно, он мне таким взрослым казался, а на самом деле совсем молодой», – подумал Гейдар, прислушиваясь к голосу капитана.

– Дорогие друзья! Давайте выпьем за родную Партию и Правительство, которые решили провести этот исторический фестиваль молодёжи и студентов в славной столице нашей Родины, городе-герое Москве! Главная цель фестиваля – это дружба и солидарность молодёжи всей земли. Учитывая, что мы тоже молодёжь, мы должны свято выполнять решения Партии и солидаризироваться.

После этих слов, лихо опрокинув стакан, он сгрёб в объятья слабо отбивавшуюся старшую вожатую и впился губами в её тоже уже изрядно подвыпивший рот. Компания, состоявшая из офицеров фестивальной команды и женского персонала администраций пионерских лагерей, вначале захлопала, но потом тоже лихо включилась в процесс «солидаризации».

– Ну вот, а ты говоришь, проверит, – нужны мы ему. Когда солдат спит, у них настоящая жизнь начинается, – зашептал довольно громко Сашка, оттаскивая Гейдара от полянки.

– Слушай, а ведь у него вроде семья есть, по крайней мере он говорил мне, что был бы рад, если бы его сын так плясать научился, как я.

– Ну ты даёшь! Действительно, только с гор слез. Жена не жена, а жизнь-то у нашего капитана одна, впрочем, как и у нас с тобой. Пошли, а то нас уже заждались.

Пройдя ещё с полкилометра, спустились к берегу лесного озера. У самой воды, вокруг костра, расположилась стайка девушек. Красных галстуков на них не было, но Гейдар сразу признал в них пионервожатых из лагеря, где была их агитплощадка.

– Принимайте джигита! Мой друг Гейдар, лучший исполнитель лезгинки на Кавказе, – показывая на Гейдара широким жестом, произнёс Сашка.

– Мы знаем, – нашлась одна из них, сидевшая ближе всех.

– Валентина, – представилась другая, протягивая руку Гейдару.