Валериан П. - Такая вот жизнь, братец – 6. Записки шестидесятника

Главными сектами, ответственными за этот процесс, были, по-видимому, мессалиане из Армении, которые, начиная с IV века, медленно продвигались на запад и к XI веку достигли Балкан; а также и павликиане , которые процветали в Армении и Малой Азии, начиная с V века, и были депортированы на Балканы в 872 году. Были также и богомилы , которые к концу первого тысячелетия прочно обосновались в Болгарии и, по-видимому, заимствовали от павликиан и мессалиан многие свои доктрины, распространяя их в свою очередь дальше на запад.

В XII веке главными центрами движения богомилов были Босния, северная Италия и юг Франции. Они, по-видимому, оказали огромное влияние на секту катаров (от греческого «катарос» – чистый), первые общины которых появились на севере Италии в начале XI века. Сто лет спустя весь юг Франции был буквально наводнён катарами, которые пользовались здесь поддержкой местной аристократии.

Первый епископ из катар обосновался на севере Франции около 1150 года и с того времени движение стало распространяться во Фландрии и на западе Германии. В 1167 г. епископ богомилов проехал по всей северной Италии и по югу Франции, инспектируя общины приверженцев новой веры и закладывая новые приходы.

Катары считали, что Бог Ветхого Завета есть Сатана , управитель сего мира, им же созданного. Он вершит человеческими судьбами, ему подвластны все мирские дела, все наше существование в этом мире и, наконец, сама смерть. Некоторые видели в нём падшего ангела, другие же стояли на дуалистской точке зрения, утверждая, что Сатана уже с самого начала вступил в противоборство с Богом и будет стоять на своём до конца.

Моральные принципы катаров были совершенно неприемлемыми для христиан. Как и гностики, катары усматривали грех в желании человека иметь детей, «ибо таким образом пополняется дьявольское семя» – род человеческий. Они также отвергали заповедь «плодитесь и размножайтесь», данную Богом Адаму и Еве, «потому что все это от Сатаны идёт». Их тайнослужители, посвящённые в сан « Совершенных », и почитаемые катарами за живое воплощение Христа (ещё одна крамольная мысль и сигнал об опасности для церкви), вели аскетический образ жизни, воздерживаясь от плотских желаний, всякого насилия, животной пищи, лжи в поведении, обладании собственностью и принесении клятв. Однако, в своей общей массе на более низком уровне катары не соблюдали этих правил. Наоборот, они считали, что, присягая на верность Дьяволу, они тем самым освобождаются от всякой ответственности за свои поступки. Они были уверены, что им не грозит никакая кара, никакое возмездие. Поэтому, время от времени они предавались «страстям», не вступая в супружеские отношения, чтобы не впадать в тяжкий грех деторождения.

Кроме обвинения в откровенном распутстве, катаров обвиняли ещё и в том, что они отдают предпочтение таким видам половых сношений, которые не ведут к зачатию, т.к. отсюда был один шаг к гомосексуализму, в чём их также сильно подозревали. Тот факт, что «Совершенные», как мужчины, так и женщины, жили всегда парами, наводило церковников на мысль о процветании среди них содомитства и лесбиянства.

Катары полагали, что они-то и принадлежат к истинной церкви Христа. В римском католицизме они видели институт Сатаны и поносили ее не только за то, что та исповедует Дьявола в обличие Бога, но и за ее светский характер и потакание плоти: верный признак господства Дьявола. Римские католики сторицей отплатили катарам за их обвинения. Было ясно, что секта, в которой поощряется порок и извращаются христианские ценности, находится в контакте с нечистой силой. К тому же, одним из необходимых условий обряда посвящения катара в сан «Совершенных» был его публичный отказ от католической веры и святого причастия.

Неизвестно, верили ли катары в Дьявола на самом деле, но вполне возможно, что некоторые из них могли прийти к выводу, что раз бог католиков есть Дьявол, стало быть, их дьявол и есть настоящий Бог . Во всяком случае, таково было убеждение Рима, поэтому в начале XIII века папа Иннокентий III организовал крестовый поход против катар, живших на юге Франции. Их обвиняли в том, что они поклоняются Дьяволу в облике козла или кота на своих сборищах, прозванных католиками «сатанинскими синагогами». Под пытками некоторые катары признавались в совершении обрядов и песнопениях, в которых они прославляли Сатану, а также в принесении в жертву похищенных детей, которых они закалывали, варили и сообща поедали. На свои сборища они якобы прилетали на мётлах или палках, облитых маслом, а их места дома занимали на это время черти. Точно такие же обвинения выдвигались позднее против ведьм.

Под влиянием богомилов и катаров несколько других сект также сохранили свои дуалистские и гностические воззрения. В 1125 году один французский крестьянин, родом из Бусси, по имени Клементий , учил, что алтарь католической церкви есть не что иное, как «пасть преисподнена», и что зачатие – грех. Его последователи, будто бы, в своём стремлении уберечь себя от этого греха, предавались мужеложству и лесбиянству и были известны своими дикими оргиями. Дети, которые все же появлялись на свет в результате таких оргий, предавались сожжению и из их останков пекли лепёшки, служившие своего рода причастием для всей «братии». В 1184 году анафеме была предана секта вальденсиан , остатки которых можно и сейчас встретить среди протестантов в Европе. Вальденсиан обвиняли в культе Дьявола, в ночных сборищах, сопровождавшихся оргиями и пением непристойных и богохульных гимнов. Центральной фигурой на них был, будто бы, здоровенный псина, который появлялся в кульминационный момент неведомо откуда и окроплял собравшихся «святой водой», орудуя при этом своим хвостом, как кадилом. В начале следующего столетия стали распространяться слухи об отвратительных обрядах, практикуемых одной сектой в Германии, члены которой называли себя люциферанами . В 1227 г. Папа Римский отправил туда Конрада Магдебургского на расправу с ересью и для реформы церкви в Германии. Конрад, фанатик с садистскими наклонностями, был духовным наставником Св. Елизаветы Тюрингской , которую он частенько бивал до полусмерти и всячески унижал. Он обрушился на люциферан с таким остервенением, будто вступил в борьбу с самим Сатаной (по крайней мере, так он сам это себе представлял). Бедные жертвы признавались ему во всех грехах, действительных и мнимых, даже без применения пыток, из одного только страха перед ними. Если верить их признаниям, все люциферане были «законченными сатанистами». Они поклонялись Дьяволу, как творцу и создателю всего сущего, сетовали на то вероломство, с которым он был низвергнут с небес; при этом они выражали искреннюю веру в то, что в один прекрасный день ему удастся сбросить Бога христиан с трона и самому занять его место и что тогда им будет уготовлено вечное блаженство под его эгидой. Они восторгались всем, что внушало ужас и отвращение христианам и наоборот, отворачивались от всего, что христиане чтили, что им было дорого и близко. На Пасху они обычно приходили в церковь на всенощную, засунув просвиру в рот, чтобы выплюнуть ее потом в сточную канаву, демонстрируя тем самым своё презрение к Богу, к Иисусу Христу. Во время посвящения новичка в члены секты, люциферане заставляли его целовать жабу в зад или прямо в морду. Иногда вместо жабы ему предлагалось что-то совершенно невообразимое, что-то похожее не утку или гуся, величиной с духовку. Затем к нему подходил человек, у которого были черные как уголь глаза и весь он был бледный, измождённый, от него веяло могильным холодом. Вполне возможно, что он-то и считался у них воплощением дьявола, бога смерти. Посвящаемый в сан целовал и его и то же мгновение покидал лоно католической церкви. Затем все садились в «кружок» и тут меж ними появлялся огромный чёрный котина, который спрыгивал в центр со статуи языческого божка. Новичок, верховный жрец секты и те ее члены, которым была оказана такая честь, прикладывались к заду кота. Верховный жрец спрашивал: «Чему учимся?» Ему отвечали: «Глубочайшему покою», и добавляли, «и повиновению». Затем гасились свечи и в полной темноте все участники инициации начинали предаваться самому безудержному распутству. Потом свечи снова зажигали, и из темноты выступала фигура человека. Верхняя половина его тела блестела, как солнце, а низ, от бёдер до пят, был черным, как у кота. Верховный жрец отрезал лоскут от одежды посвящаемого в сан и давал его бого-дьяволу, говоря при этом: «Мастер, я даю тебе то, что мне было дано». Светящийся человек отвечал: «Ты хорошо мне послужил и ещё мне послужишь, и лучше прежнего. Оставляю тебе на твоё попечение то, что ты мне даёшь». Сказав это, он исчезал.