Борис Вельберг - Сосново

На слова печальные

Улыбались дальние

Васильки во ржи.

– ( Оля ): …Сашенька, Саша… не надо нам с тобой снова начинать… ведь всё, что было, уже не изменишь… это теперь навсегда… я это в сердце хранить буду… но теперь… снова уже не начать… прошло… кончилось… надо понимать, когда конец приходит.

– (Сашенька) : …«проглянет солнца луч сквозь запертые ставни»… м-м-м-м… «как струнный перебор звучат твои слова»… м-м-м-м.

Я сегодня смеюсь над собой.

Мне так хочется счастья и ласки,

Мне так хочется глупенькой сказки,

Детской сказки про сон золотой .

– (Оля) : …да и ты ведь не ко мне приехал… я же вижу… может, и улетишь скоро… но, если когда вернёшься и будет нужда, я твоя всегда буду… мы не разделимся никогда… но былому – не бывать… я не та… и ты не тот… зачем нам обманывать себя?

– (Сашенька) : …ну что ж ты так себя сасем не любишь, а?.. а с маво горизонту ты ещё хоть куда… если, конечно, одеть как надо… или раздеть как надо… ты знаешь, тебе надо или-или… тебе не идёт быть лопушкой… а на толковый адида́с нужен немалый алтух… на зярплату приличный мантель не устроишь… где уж мне состязаться… пока немощен и гол, как киноварь болотная… по гульденам весь в круглых нулях… может, конечно, карась и придёт в сети, и будет маза… тут меня помнит кое-кто… но могут и на шпилер посадить, по той же старой памяти и новым делам… больно много кусковых развелось… так что выбор есть у тебя… но ты меня совсем не бросай, ладно?.. а то я скучать буду… ну, будет мудями звенеть… дай по фазе.

…опять легли… пытался трахнуть её в зад… у него после трёх раз насос отказал… то хуй наливался до жуткой твёрдости, то вдруг резко мягчел… слышала от кого-то, что их там, в тюряге, бромом поят… и девчонки говорили, что эти сбои потом проходят… когда у Сашеньки вставал, он тут же бросался на неё, быстро и резко пытаясь всунуть… не получалось… её руку хватал и хотел, чтоб она сама себе засунула… всё равно не получалось… мягкого ей в рот совал… а когда снова вставал, то быстро и натужно торкал её сзади.

…она остановить его хотела, успокоить… но он взвился и надавал ей по роже… она на край кровати уползла… прилез к ней… снова целовал и прощения просил… снова захотел в зад… снова не вышло… они лежали молча… ей хотелось уйти, но она не знала как… потом он попробовал ещё раз… на этот раз вышло… он кончил.

…сидели на кровати и ели холодную картошку с хлебом и рыбку какую-то из баночки… опять пил… ей молча бутылку протянул… она головой «не» показала… тяжело было с ним молчать, но тут он заговорил:

– …вот всё думаю про память… одни вещи мы помним, а другие совсем нет… как так?.. ну что ты молчишь?

– (Оля) : …ну, не знаю… я всё про нас помню.

– (Сашенька) : …вот что ты помнишь про меня?

– (Оля) : …как пел ты… мне ни с кем так не было… как тогда с тобой… как же это можно забыть?

– (Сашенька) : …а потом?

– (Оля) : …тоже вспоминала… но реже… ты ж не писал.

– (Сашенька) : …мусора малявы хавали… но и то правда… не писал… да я никому не писал.

…пальцы странно выгибал… ногами шебаршил… нервность в нём какая-то началась… всё крутился… мельтешил… потом затих… опал… задумчивым стал… и лицо его старше показалось.

– (Сашенька) : …сделали они из тебя общую парашу.

– (Оля) : …ну зачем ты?

– (Сашенька) : …у нас всё ж узы были.

– (Оля) : …тебе уже понарассказали небось… а ты поверил, Саша… так зачем меня пытать?

– (Сашенька) : …да… бабьи дела… что ж ты нашу песню так легко замудохала?.. да и не ради роковой любви, а так… на рядовую жвачку.

– (Оля) : …под конец… то уже не песня, а му́ка была… и для тебя тоже.

– (Сашенька) : …мимо кладёшь… мимо… то му́ка, а то и песня… в жизни всё так… но песня-то тоже была… а ты её кошке под хвост задула.

– (Оля) : …не только я, Сашенька, а мы вдвоём… скольких ты уже при мне лапал…

– (Сашенька) : …ты про себя думай… а я буду про себя.

– (Оля) : …когда тебя взяли – совсем всё рухнуло… ты ушёл, как будто я ничего не значу.

– (Сашенька) : …ты хочешь, чтоб, когда мне руки крутили, я прежде всего о тебе думал?

– (Оля) : …да не тогда… а хоть после.

– (Сашенька) : …там такие кишлаки пошли, что… не знаешь ты, что там было… и лучше тебе не знать.

– (Оля) : …я сначала тебе писала… а после не могла… это было бы враньём.

– (Сашенька) : …мне тогда любое враньё было бы маслом по сердцу… когда нары нюхал.

– (Оля) : …прости меня… я того не знала… только знала, что наше с тобой к концу подошло… ещё до того, как ты сел… а конец надо знать.

– (Сашенька) : …ты про конец сама решать взялась… без меня… да ещё когда я в нужде был по уши.

– (Оля) : …ну а что, если бы я врала тебе все эти годы?.. а потом ты бы пришёл и увидел?.. мне ведь тоже хоть в чём-то честной хотелось быть.

– (Сашенька) : …в матку мне твоя честность!.. когда вокруг ни одного человека, на которого можно положиться… ни одного!

– (Оля) : …ты о себе, Сашенька… а мне ведь тоже, чтоб жить, надо какую-то правду о себе иметь… тогда… перед твоим уходом… у нас с тобой правды больше не было.

– (Сашенька) : …ладно… то репеем поросло… и не говори мне слов… я им больше не верю… не тот я, что был прежде.

…стал рассказывать о том, что он сделал и сделает… что другие делали и делают… и как всё будет по-евоному… она, как зверёк, почуяла, как там внутри у него страшный маховик начал раскручиваться… вертел и мотал его наобум… и ничего он с этим поделать не мог… словно вцепился и прилип к огромному ободу… а наружным видом – якобы повелевал… властностью и резкостью возвышался… пронзительным жизненным чутьём обнажал всю никчёмность потуг пришлых кускарей и скучных лохов… но более всего хотел отомстить кому-то… всем им… за всё!

– (Оля) : …ты опять на старое поехал… не лезь пока… завались на дно… тут же без тебя сплошной передел прошёл… ты того не знаешь… сперва окопаться надо на время… а там сам увидишь, как дела пойдут… жди верного часа.

– (Сашенька) : …нельзя мне на дно… придут и вставят… у нас один техник сидел… в Африке на аэродромах кантовался… однажды видел из кустов, как два льва всерьёз подрались… и больший лев круто задрал меньшего… а меньший на спину лёг и решил сдаться… и больший ему зубами хуй отодрал и съел… а потом сидели эти львы рядом… и тот, меньший, большему в глаза не смотрел… был покорный и побитый весь… да и мошонка, видать, болела… встал и потрусил прочь… кровь у него между ног лилась… местные суахили тогда бутили, что ему теперь кранты… ни в какой прайд не возьмут… подохнет один… так что, нельзя мне на спинку… другая мне выходит дороженька.