Таня Сербиянова - Познание французского. Нюансы освоения

А может, все дело было именно в них – наших университетских глядях? Нет, с теми, все ясно! Все дело в том, что именно из-за них наши холостые мужчины в университете не хотели уже встречаться с нами… Конечно же, одни искушения рядом и такое со всех сторон предлагали?

И не только, ведь, мы, но и студенток море, да и намного нас моложе! Ну и в последнее время среди нас тоже нашлись такие же, среди молодых преподавательниц с кафедр, как и эти красивые! Да, конкуренция была, явно не в нашу пользу! К тому же…

Вспомнила, как мы об этом между собой говорили все время на кафедре… Не скажу чтобы и мы были ангелами, но такое, как они учиняли в последнее время? Нет, такого сексуального террора никогда в университете еще не было! Это прямо как эпидемия! Чуть что, так они раз – два и в дамках, у наших мужчин молодых, раз и уже в их постелях! А потом, только и слышишь, что ту или иную с ним или с тем, кто-то из преподавателей, вместе видели… Эта эпидемия для нас, как божье наказание, для молодых и красивых, да умных женщин, кто работал на университетских кафедрах.

Да, чтобы там у них, этих студенток, прыщавок противных – все бы там так и склеилось!

А ведь это же нам предназначались они в университете – молодые преподаватели и доценты с кафедр! Это наше поле деятельности было, до сих пор – за таких умных и состоятельных, выходить замуж! Ну и при чем тут студентки прыщавые! Не их, а до сих пор нашими были мужчинами!

Ведь считай, каждая из нас, незамужних, о них только и думали, как бы ближе познакомиться с ними, а потом раз и замуж! Но, что-то в последнее время изменилось не в нашу пользу и пошло не так…

Наши парни, которые вместе с нами работали на кафедрах, все больше с молоденькими девочками, со студентками путались! И потому нам, ничего не оставалось, как их с презрением лицезреть, причем обоих и тех и других… Ну, мы за это, им тем же платили! Ах, игнорируешь, на молодых потянуло… и мы уже с вами не пара? А ну, посмотрим, как вы потом запоете…

Так! А сейчас уже, мне самой надо бы… Да, успокойся ты, ничего страшного, нет просто мне срочно надо бы в туалет!

Подошла к закрытой высокой двери комнаты, осторожно приоткрыла дверь и выглянула:

– Эгей! Есть кто? Эй, люди… и!

Убедившись, что за дверью и в коридоре никого нет, вернулась, сгребла простыню, обмоталась и снова, сначала осторожно, а потом – смелее пошла, нашла туалет и нетерпеливо заскочила… Пока делаю нужные дела, мысль работает. Вот что значит университет и кафедра – голова! Так, сейчас поищу присутствия женщин в его окружении…

Так, нет использованных нами бумажек, это уже хорошо, а что же еще? Заглянула за дверцу навесного шкафчика, а там только крем и станок для бритья, запасные лезвия, шампунь, гель для тела и все это, и не потрудилась ведь сощурившись, прочитать, что все это оказалось – для мужчин! Ну вот и хорошо… Значит, он, пока что…

А зачем это надо тебе? – вмешивается внутренний голос. Неужели ты думаешь, что такой видный и красивый мужчина, он на тебя западет? И потом, ты что же, не знаешь, да у таких парней-баб миллион причем молодых и красивых! И не каких-то там с животами…

Ну и что? Возмутилось мое я.

И я среди всех красивых, тоже собой недурна и причем, я ведь еще и преподаватель французского языка! Пусть он поищет среди своих подружек хотя бы одну такую, как я? Так, что… Но мои мысли прерывают шаги и внезапно, его голос, из – за двери:

– Эй, деточка, пострадавшая девочка, ты где? Куда ты запропастилась? – я замерла…

– Ты тут? – стук в дверь.

– Да.

– Давай выходи уже, хватит там засиживаться…

– Отойди! Это неприлично так к девочке обращаться! – шумлю, из-за двери и уже приоткрывая ее, выглядываю…

– Ничего себе! Ты что же, с утра и уже уходишь на день рождения? – говорю так, потому что вижу георгины, которые он торжественно держит перед собой в руке.

– Да! Представь себе…

– А я? Ты забыл про меня! – говорю, пока даже не понимая и не вникая в смысл его слов и действий. Затем, несмело поднимая глаза, его разглядываю…

– Отвернись, сейчас же, противный мальчишка! – выскакиваю, но не успеваю проскочить мимо него в комнату, так как он тут же перехватывает меня и с силой притискивает к стене, хватает своими горячими руками, и, утыкая мне цветы, куда-то в волосы…

– И не лезь ко мне, понял? Ну, что ты… – договорить не получается, потому что он меня… Ой, мама, мамочки! Ой! Потом происходит все неожиданно быстро, и я даже не успеваю опомниться… Единственное, что успеваю сделать, так ему, вроде бы как в оправдании своей женской слабости:

– Ну и чего ты, противный мальчишка добиваешься? Напал, навалился на девочку и решил насильничать? Ты решил, что тебе можно все, раз ты меня защитил?

– Да!

– И думаешь, что раз ты за меня заступился вчера, то сегодня ты можешь все, что ты захочешь со мной?

– А ты, хочешь?

– Так, хватит болтать, дурачок, лучше целуй меня… м…м…м!…

Потом, уже лежа с ним, неожиданно вспомнила, нарушая блаженство неожиданной близости…

А я же, ведь даже не успела себя подготовить и только водичкой ополоснулась слегка, как тут же, его нетерпеливые и страстные губы, исследуя меня, именно там и коснулись меня…

– Не надо, прошу…

– Почему? Ты ведь такая вкусная…

– Нет, я невкусная, – и, тут же смущаясь, шепчу… – просто я не успела себя как следует подготовить к любви…

– Ну что ты, ты моя прелесть! – и зарылся лицом туда, куда я его вовсе не собиралась… Ой, мама… Секунды мучаюсь, вся ерзаю в нетерпении, стараясь сжать ноги и закрывая глаза – от удовольствия, но пока что, не зная, как ему там у меня…

– О! Какая же ты вкусная! Ты просто мое обожание… М…м…м! Господи, какая же ты ароматная и как прекрасно там, пахнет женщиной…

Поминальная свеча догорала, распространяя по комнате липкий и тленный, чуть сладковатый запах стеарина. Все! Ежегодные поминки заканчивались, теперь предстояло снова любить кого-то и как-то пытаться жить.

– До скорого, любимая мамочка… – прошептала и откинулась полусонная на подушку… даже не расправляя ее платье, которое в этот день всегда на себя надевала, а все потому, что мне, так, казалось, что так буду к ней ближе. Раньше я еще и белье ее надевала, но теперь уже… Я ее перерастала, мне уже было чуть за тридцать, а ей тогда было всего-то…

Почему-то снова остро закололо в носу и на глазах обозначились слезы.

Я уже не могла и не хотела плакать, боялась, что утром опухну от всего пережитого за ночь, потому сейчас сдержалась, не позволила слезе соскользнуть, а отвлеклась, оглянулась…

Сквозь сереющую полутьму утра замечаю в комнате, разбросанные на диване, по полу – ее фотографии и всюду она красивая, и улыбающаяся… Протянула руку за вином, но потом передумала, я и так словно выжатый лимон: всю эту ночь, то – бодрствовала, то – проваливалась в каких-то своих умопомрачительных видениях, которые сейчас, под самое утро, вспомнила.