Анатолий Можаров - Есть зло, которое видел я под солнцем

– Чувствую, что еще совсем чуть-чуть, и мы найдем убийцу, – съехидничала Лиза.

– Не исключено, – не отреагировал на сарказм Стэн, демонстрируя всем своим видом, что начатые поиски прекращать не собирается.

– Как-то не очень верится в то, что последние из Палеологов, второпях убегая от турок на остров Корфу, – Лиза уже увлеклась темой, хотя первоначальное неприятие идеи Стэна заставило ее во всем сомневаться, – захватили с собой кучу книг. А потом им пришлось плыть до Италии и опять же с книгами. Народ в таких случаях предпочитает брать только самое ценное – золото-бриллианты.

– На самом деле, если не врут статьи, книги в те времена ценились не дешевле золота. Тем более, что в Либерее, возможно, были рукописи из сожженной Александрийской библиотеки. Хотя интересно было бы узнать поподробнее о последних деспотах Мореи. И вообще: что это за Морея такая?

После ужина в кафе, где Лиза заказала салат из руколы и ризотто с креветками, а Стэн – картошку-пюре со свиной отбивной, они вернулись в мастерскую, и Стэн снова принялся терзать свой отставший от времени комп.

К своему большому удивлению и не меньшему удивлению Лизы нашел он немало.

Прежде всего, оказалось, что после захвата Константинополя турками во главе с Мехмедом II, Фома и его брат Дмитрий не только оставались еще целых семь лет править Пелопоннесом (а именно Пелопоннес, отделенный Эгейским морем от нынешней Турции, а тогдашней столичной части Византии, и являлся провинцией Морея), но и не забывали при этом постоянно ссориться между собой. Они даже обратились за помощью к султану, когда проживавшие на Пелопоннесе албанцы и греки, поддерживаемые Венецианской республикой, подняли восстание. Мало того, султанский военачальник после подавления мятежа попытался помирить братьев. Но Дмитрий был сторонником безоговорочного подчинения султану, а Фома рассчитывал на восстановление империи с помощью римского папы. Только в 1460 году султану надоели распри братьев, и он пришел в Морею с большим войском. Дмитрий сдался на милость победителя, а Фома с семьей бежал под защиту… Венецианской республики на остров Корфу в Ионическом море. При этом у него было достаточно времени, чтобы бежать, как следует экипировавшись. Позже Фома отправился в Рим, где его благожелательно принял папа Пий II. Оставленная им на Корфу жена умерла в августе 1462 года, и он вызвал детей в Рим. Хотя тоже не сразу – спустя еще три года, в 1465 году, и 12 мая того же года, через несколько дней после их прибытия… скончался.

– Все эти семейные перипетии монарших византийцев, конечно, занятны, – вслух начала рассуждать Лиза. – Но очень уж трудно углядеть между строк что— то касающееся книг. Нет никаких зацепок, доказывающих наличие библиотеки у Фомы.

– Но нет и фактов, опровергающих это, – подхватил Стэн. – В архиве Ватикана сохранилась бумага, свидетельствующая о том, что папа выделил на разгрузку кораблей, на которых Фома прибыл в Италию, семьсот золотых дукатов. Это большие деньги по тем временам. Значит, и груз был серьезным. И все это досталось после смерти Фомы его дочери.

– А ты уверен, что у него была только одна дочь? – задала каверзный вопрос Лиза.

– А давай узнаем наверняка, – с этими словами Стэн снова заставил Яндекс потрудиться.

Выяснилось, что у Фомы было аж четверо детей, но в Рим попали трое – братья Андрей и Мануил, и Зоя, родившаяся, очевидно, в 1456 году. Когда они стали круглыми сиротами, папа римский взял их на воспитание.

– Что бы это значило? – Стэн с довольной ухмылкой сравнивал два документа. – Словарь Брокгауза и Ефрона называет Павла II в качестве опекуна Зои и интригана, устроившего ее брак с русским царем, а Рансимен в «Падении Константинополя…» говорит то же о папе Сиксте IV.

– Для нас это важно? – быстро спросила Лиза.

– Думаю, что абсолютно без разницы. Поехали дальше?

Младший Мануил жил в Италии, но в 1477 году неожиданно уехал в Константинополь, где сдался на милость султана. Так что наследства Фомы он получить не мог.

– Осталось двое претендентов, – констатировал Стэн.

Старший Андрей никуда из Италии не убегал, воспитывался при дворе папы, в 1480 году женился на простой римлянке и всю жизнь занимал деньги под залог земель уже несуществующей Византийской империи да продавал такие же несуществующие титулы. Досталось ли ему что— то из наследства Фомы (если оно вообще было), не известно.

Наконец, Зоя в июне 1466 года десятилетней была выдана замуж за римского аристократа из дома Караччоло, но скоро овдовела.

– Десятилетнюю девочку замуж отдали! – возмутилась Лиза. – Небось, еще и за старого, плешивого козла… Хорош воспитатель, этот гадский папа.

В 1472 году, когда Зое было около шестнадцати, папа организовал ее свадьбу с Иваном III, благодаря чему Русь с полным правом взяла византийский герб – двуглавого орла – и стала величать себя Третьим Римом. В качестве приданого папа отправил в Московию подводы с подарками.

– Вероятность того, что большая часть наследства Фомы досталась именно Зое, – раздумчиво произнес Стэн, – велика. И овдовев после первого брака, она могла получить наследство еще большее – от Караччоло, который наверняка имел библиотеку, как все богатые римские аристократы.

– Любопытно, – прищурилась Лиза. – А какие, считается, книги были в Либерее – только греческие или латинские тоже?

– Ищем дальше?

– Ладно. Ищем дальше, если ты обещаешь, что нас это приведет к убийце.

– Нас это приведет к тем, кто серьезно занимается поисками Либереи, а убийца наверняка среди них.

– А если все— таки не в ней дело?

– Тогда ответь, что еще может связывать тебя и Вадима.

Лиза задумалась, закусив губу.

– Ты прав… Больше ничего.

– А Либерея, судя по всему, это такой куш, что за него могут легко убить, – убежденно произнес Стэн и, нарочно не меняя тона, добавил: – Ну, а если убийцу не найдем, так хоть скучать не будем.

– Дурак. То есть я хотела спросить, а почему мы ищем информацию по Либерее вместо того, чтобы искать, кто занимается этой Либереей?

– Я отмечаю. Вот смотри – то, что уже удалось выписать.

Стэн показал Лизе листок с двумя десятками фамилий, среди которых больше половины имели какое— то отношение к Либерее до революции или сразу после нее, и к настоящему времени числятся среди усопших. Здесь были ничего не говорящие Лизе имена Иоганна Веттермана – пастора из Дерпта, Эдуарда Треммера – ученого из Страсбурга, Василия Макарова – дьяка царевны Софьи, Игната Стеллецкого – археолога и других. Среди оставшейся половины были имена известных ученых, публиковавших книги или статьи по библиотеке московских царей в специализированных изданиях. А также всякая всячина – диггеры, выдумывающие о своих путешествиях по подземной Москве небылицы; диггеры, добросовестно отчитывающиеся о своих путешествиях по подземной Москве; фантазеры, мечтающие найти какой— нибудь клад, чтобы обогатиться или хоть прославиться; любители порассуждать обо всем на свете, в том числе и о невозможности существования Либереи, все домыслы которых построены на самой поверхностной информации о предмете; а также журналисты, которые, с воодушевлением ссылаясь на тех, на этих и других, с детской непосредственностью делают из мухи слона, а из этого слона с легкостью добывают слоновую кость.