Анатолий Можаров - Есть зло, которое видел я под солнцем

– Здравствуйте! – улыбнулся негр. – Беленький – это я. А вы, наверное, решили, что я его грум.

– Ннннет, разумеется! – начала оправдываться Лиза. – Просто несколько неожиданно… Мы по поводу интервью.

– Я понимаю… Вы, очевидно, из «Астрала»?

– Да, да!

– Проходите, проходите. Сергей Сергеевич звонил…

В гостиной профессор посадил их на диван и попросил подождать, пока приготовит чай.

– Сегодня никого чаем не удивишь, – произнес он, удаляясь в кухню. – А были времена, когда я из Китая привез чай с жасмином и ходил с ним по гостям, как гастролирующий артист. И всегда был аншлаг!

Оставшись наедине, молодые люди переглянулись, Лиза молча положила свою ладонь в ладонь Стэна и улыбнулась. Потом они принялись смотреть по сторонам, в основном на картины и гравюры на темных стенах.

– Вижу, вас заинтересовало мое собрание, – произнес Аркадий Вениаминович, внося поднос с чайным сервизом в комнату. – Да, было время, когда я мог позволить себе покупать картины… Впрочем, мы, как я понимаю, собрались не для обсуждения изобразительного искусства.

Лиза привычно взяла инициативу на себя, положила на стол только что купленный цифровой диктофон, включила его и попросила профессора рассказать о том, что дает основания считать, что библиотека русских царей, так называемая Либерея, вообще существовала. Стэн тем временем снял крышку с объектива висевшего у него на груди зеркального «Никона», отошел немного от стола и навел объектив на ведущих беседу за чашкой чая Лизу и Аркадия Вениаминовича. Заметив это, профессор прервался на полуслове, обернулся к Стэну и попросил позже показать ему все снимки.

– Я, видите ли, ужасно нефотогеничен, и мне не хотелось бы, чтобы на фотографиях, опубликованных в вашем издании рядом с такой очаровательной журналисткой, оказался квазимодо.

Стэн согласно закивал головой, а Лиза продолжила прерванную беседу, напомнив свой последний вопрос о документах, подтверждающих привоз в Россию Зоей Палеолог именно книг, а не вообще некоего добра на куче подвод.

– Как ни странно, нет документов, прямо подтверждающих то, что книги действительно были привезены в Россию… Ну, описей, там или упоминаний в письмах, – лицо профессора выразило такое сожаление, словно речь шла о потере его личного имущества. – Зато известно, буквально по дням, время передвижения каравана Зои из Рима в Болонью, Нюрнберг, Любек, Псков, а затем и в Москву. Известно, что двенадцатого ноября одна тысяча четыреста семьдесят второго года Зоя прибыла в Москву вместе с сопровождавшими ее послами и в тот же день обвенчалась с Иваном по русскому обычаю. Все произошло очень— очень быстро потому, что этой свадьбе предшествовала заочная свадебная церемония.

– Это как? – изумилась Лиза.

– Да, она состоялась еще в Ватикане, где жениха представляло доверенное лицо Ивана III, тоже, кстати, Иван по фамилии Фрязин. Хотя на самом деле это имя он получил при крещении в православную веру, а вообще— то Иван Фрязин был по происхождению итальянцем, и звали его Жан— Баттиста дела Вольпе. Кстати, скрыв свой переход в православие, именно Иван Фрязин убедил кардинала Виссариона и папу в том, что Иван III готов принять католичество, благодаря чему папа и согласился на его брак с Зоей. Впрочем, я отвлекся…

Зою сопровождал папский легат Антоний и в Москве он стал убеждать митрополита Филиппа принять установления Флорентийского собора, но ничего у него не получилось. Филипп позвал какого— то искусного в прениях книжника Никиту, и тот в два счета доказал Антонию, что греческое исповедание правильнее римского. Антоний, рассчитывавший, по— видимому, на легкую победу, неожиданно для себя столкнулся с категорическим неприятием католицизма московитами и прекратил бессмысленный спор такими словами: «Нет книг со мною».

Стэн и Лиза понемногу прихлебывали крепкий цейлонский чай. В свою чашку Стэн положил четыре куска сахара, чем вызвал немое удивление Аркадия Вениаминовича. Вообще Стэну хотелось взять датскую печенюшку из круглой жестянки со старинным рождественским рисунком по периметру, но он боялся, что посыпятся крошки, да и вообще никто печенья не брал, а он и так уже сахару переложил…

– Эту фразу, – продолжал тем временем профессор, – сторонники несуществования библиотеки поднимают на щит. Хотя напрасно, поскольку у Карамзина дальше сказано буквально следующее: «многие греки, приехавшие к нам с царевною… обогатили спасенными от турецкого варварства книгами Московские церковные библиотеки…».

Так что я думаю, что Антонио просто испугался Никиты, и якобы отсутствие книг было на самом деле предлогом, чтобы прекратить неприятный для него диспут. Либо он просто имел в виду какие— то свои книги, которых не взял с собой в поездку, а о книгах и вообще о том, что везла Зоя в повозках, он мог попросту и не знать. Короче, известно об этой истории многое, за исключением одного – привезла с собой книги Софья или нет.

– Я обратила внимание, что царицу называют то Зоей, то Софьей. Но это же разные имена, или я ошибаюсь?

– Вообще— то на родине ее звали Зоя, но после свадьбы ее стали звать Софьей. Любопытная, кстати, личность – Софья. Родилась она, как известно, в Византии и маленькой девочкой, лет до восьми— девяти, воспитывалась в традициях православия, потом несколько лет в лоне католической церкви и, наконец, снова попала в православную страну. Я думаю, что такие перемены сказались на ее вероисповедании, и она стала человеком веротерпимым. Во всяком случае, ее дочь Елена, выданная за польского короля Александра Ягеллона, спокойно приняла католичество, а сын, будущий царь, Василий III, разумеется, исповедовал православие, и ко всем она относилась с материнской любовью.

– Понятно. А что известно про приданое? – добивалась своего Лиза.

– Известно, что в качестве приданого папа вручил Зое шесть тысяч дукатов золотом и есть большая вероятность того, что деньги эти были собраны на новый крестовый поход, который должен был освободить Константинополь от неверных. Как сейчас говорят, деньги папа израсходовал не по назначению. Впрочем, и папа, и вся Европа прекрасно понимали, что никакого крестового похода не будет, и все заявления папы в этом плане носили чисто декларативный характер – султана просто боялись, и не было «настоящих буйных», которые могли бы в то время объединить все силы Европы против него. Константинополь, как известно, стал Стамбулом и остается им до сих пор.

Стэн сделал очередной снимок.

Аркадий Вениаминович так и не притронулся к своей остывшей уже чашке чая, поскольку был все время занят ответами на вопросы Лизы, зато не забывал подливать ей свеженького, как только чашка оказывалась выпитой наполовину.