Анатолий Можаров - Есть зло, которое видел я под солнцем

– А почему вообще возникает мысль о том, что Зоя— Софья везла в подводах книги? – кардинально поставила вопрос Лиза.

– Видите ли, голубушка, – задумался на секунду Беленький, – тогда это было принято. Я имею в виду, посылать в приданное книги. Совершенно точно известно, что Анна Ярославна, выданная замуж в 1044 году за короля Франции Генриха I Капета, имела в приданном книги. И царевны иноземья, выходившие замуж за русских великих князей, везли книги с собой в Россию. Например, дочь Константина Мономаха, Мария, выходя за Всеволода, сына Ярослава, привезла с собой библиотеку греческих книг в качестве приданного.

– А куда же, – опешила Лиза, – Все эти книги в России девались?

– Видите ли, в чем дело… В те времена отношение к иноземным книгам было на Руси, скажем так, специфическим. Все неправославное могло быть ересью. Собственно, это отношение в нашей церкви мало изменилось с той поры. Следовательно, для начала привезенные Софьей книги, а я, как вы понимаете, убежден, что она привезла книги, нужно было спрятать подальше от глаз людских. С другой стороны, Москва в те времена была сплошь деревянной, и весьма опустошительные пожары случались в ней весьма регулярно. Один из наиболее жестоких произошел через полгода после приезда Софьи в Москву. Тогда же, кстати, Иван III послал, наверняка по наущению Софьи, своих зазывал в Рим – пригласить в Москву знаменитого на всю Италию ювелира Аристотеля Фиораванти. Нужен он был в России не столько как ювелир, сколько как архитектор. Иван III, если и признавал книги еретическими, прекрасно понимал их огромную стоимость. Так что для книг, по всему выходило, нужен был каменный склеп и желательно под землей. До строительства Кремля, начатого Фиораванти и приехавшим с ним Пьетро Антонио Солари, надежных хранилищ в Москве оказалось немного. Судя по всему, Иван III выбрал для складирования библиотеки почти ушедший в землю храм Святого Лазаря, что близко стоял у церкви Рождества Богородицы, которая служила царице и великим княгиням домашним храмом. Добытый в Дорогомилове камень, из которого еще при Иване Калите сложили церковь Святого Лазаря, был настолько плотен и так уложен, что внутрь не просачивалась вода!

– Ничего себе! – воскликнула пораженная Лиза.

– Отвлекусь на секунду, с вашего позволенья, – заметив удивленье Лизы, улыбнулся Беленький. – Я совершенно уверен, что необычайно плотно уложенные камни первых египетских пирамид – это чисто скифские или арийские, как вам угодно, технологии. Потом— то у египтян все пошло вкривь да вкось. Но это я отвлекся. А если вернуться к библиотеке, то следует признать, что условия для ее хранения были просто идеальные! Надо думать, книги сложили в церковь, закрыли ее и больше никогда не открывали. И вся недолга. А в 1480 году церковь Рождества Богородицы после пожара рухнула и накрыла полностью церковь Святого Лазаря. Так что, если бы кто и захотел заглянуть в иноземные книги, у него все равно ничего не вышло бы.

Произнеся это, профессор откинулся на спинку стула с удовлетворением, будто факт погребения церкви Святого Лазаря доставлял ему большое удовольствие. Лиза по журналистской привычке отмечать у собеседника общее настроение и его перепады заговорщицки улыбнулась, словно ей тоже было приятно, что одна церковь развалилась, а другую засыпало обломками.

– Через двадцать пять лет после этого события, – продолжил профессор, – место Ивана III занял его сын, Василий. Тоже, кстати, третий.

Профессор улыбнулся, словно такие совпадения у них, у историков, воспринимаются, как забавная шутка.

– Так вот, он вдруг приказал расчистить место завала, чтобы восстановить разрушенную церковь. К тому времени и Аристотеля Фиораванти, и Пьетро Солари уже не было в живых. Вряд ли в Московии они обрели вторую родину. Скорее всего, их, знавших все секреты московской крепости, просто не выпустили из России. С создателями храма Василия Блаженного, как вы знаете, поступили много жестче. И это вероломство… Слово— то какое! – прервав неожиданно повествование, профессор с печалью в глазах произнес по слогам: – Веро – ломство, то есть ломающее веру, уничтожающее всякое доверие…

Он замолчал на несколько секунд и, будто очнувшись, продолжил:

– Так вот вероломство государей тех времен стало одной из серьезных причин того, что за работу над библиотекой впоследствии никто не хотел браться.

– Вы хотите сказать, – вмешался Стэн, – что Либерею из церкви Святого Лазаря все— таки извлекли?

– В том— то и дело! – обрадовался профессор обнаружению чуть было не потерявшейся нити разговора. – Один из земляков того самого Ивана Фрязина, который, кстати, плохо кончил из-за своих симпатий к католицизму, Алевиз Фрязин взялся за разбор завала, проник в церковь Святого Лазаря, вскрыл сводчатые подвалы ее и обнаружил там книги и свитки. Множество книг и свитков! Они лежали в ларях и просто так. И все были иностранными.

– Значит, библиотека все-таки была привезена Софьей! – воскликнула Лиза.

– Скорее всего! Потому что больше неоткуда было взяться в Москве такому количеству иностранных книг.

– А вы же сказали, что Мария привозила книги, жена Всеволода…

– Сказал, – легко согласился Аркадий Вениаминович. – Только куда привозила? В Киев, где правил Всеволод Ярославич.

– А— а— а— а…

– И как они оттуда могли попасть в Москву, и могли ли вообще – вопрос еще более сложный.

– А на книгах из церкви Святого Лазаря, как я понимаю, – встрял в общий восторг со своим скепсисом Стэн, – не было библиотечного штампа. Так что определить, откуда они, было невозможно…

– Я думаю, – поделился профессор своими догадками, – Василий не случайно начал восстанавливать церковь, а Алевиз не случайно полез в подвалы. Наверняка Софья не раз рассказывала сыну о сокровищах, хранящихся в приделе Святого Лазаря. А он, судя по всему, не был таким ортодоксом, как отец, и Софья сумела объяснить ему, насколько ценным было это сокровище.

– А почему вы так думаете? – поинтересовалась Лиза.

– Точного ответа у меня нет, но как еще можно объяснить тот факт, что Василий сразу же, как только книги были обнаружены, не велел их по примеру отца вновь замуровать – от греха подальше, а отправил на Афон грамоту с просьбой прислать для разбора и перевода на русский язык великокняжеской библиотеки старца Савву, владевшего как греческим, так и славянским языками.

– И старец приехал в Москву?

– Нет.

– Нет?

– То есть приехал, – поправился профессор. – Только не старец, а другой человек, Максим Грек. Игумен решил, что старец попросту не дотянет до Москвы, и вместо него уговорил отправиться в Московию Максима.

– Понятно, – кивнула Лиза. – А почему нужно было запрашивать переводчика из такой дали, из Греции? Разве ближе не было знатоков иностранных языков?