Гайя Азези - Чёрный мёд. Ты выбираешь свое счастье

Сальма прокомментировала: «Данита, ты просто не была в Европе. Такая презентация блюд в ресторанах там – норма!»

– Ба, а пиво пить будем? – задала провокационный вопрос Нэнси.

– Безалкогольное и только я, – сразу отрезал глава семейства.

Адам мог расслабиться в общественном месте, потому что его дети были вышколены по европейским стандартам и вели себя за столом безупречно, чего не скажешь о детях за соседними столиками.

Вот ближайшая к ним семья. Адам краем глаза увидел, как страдающие от безделья и тоски дети, у которых нет аппетита, потому что в ресторан они вошли с полупустыми пакетами чипсов, мучаются пребыванием в ресторане, пиная друг друга ногами, сбивая кепки с голов друг друга, соскакивая со стульев и укладываясь то одной, то другой щекой на сиденье и елозя лицом по нему… Мать семейства в эти минуты, похоже, потеряла не только зрение, но и, наверное, этих детей. Будто их нет в природе и в этом ресторане – в метре от нее. Отец семейства с чертами лица, свойственными уроженцам Персидского залива, озабочен тем, чтобы положить повкуснее кусочек в тарелку супруги из каждого заказанного блюда, которыми щедро уставлен стол. Он тоже в упор не видит, что вытворяют дети. Ох… Адам внутри передернулся и отвернулся. Как странно, что детей не останавливает красота, а взрослых – право других в этом ресторане отобедать в тишине и комфорте…

Семейство Адама выбрало десерты. Бельгийские вафли с бельгийским шоколадом и взбитыми сливками, свежая клубника с бельгийским шоколадом, яблочные тарты. Кофе для взрослых. Вода для детей.

Пока ждали десерт, неспешно делились впечатлениями от распробованных блюд. Тут раздался шум на лестнице перед террасой. Все невольно повернули головы к входу. Метрдотель закрывал своим телом вход на террасу со словами:

– Сорри, мадам, это ресторан для людей, а не для собак!

Но мадам оказалась напористой, а вежливый египтянин не мог допустить соприкосновения тел, поэтому отступил на шаг.

В проеме показались две женщины, европейки. Обе в льняных брюках и туниках. Одна из них держала на руках рыжего шпица.

«Ну надо же было приехать из Каира в Эль-Гуну, чтобы встретить здесь ее!» – с досадой подумал Адам.

Он оглядел свое семейство: все, кроме Али, узнали ее, потому как резко перевели глаза с дверного проема на него.

Тем временем метрдотель четко потребовал, чтобы дамы, если хотят отобедать, оставили собачку в машине, или вход для них закрыт. Дамы, выплевывая возмущения на немецком языке, не отказали себе в удовольствие отведать бельгийских блюд и таки отправились водружать собачку в салон автомобиля. Потому как через минут семь они снова появились на террасе и заняли круглый столик, накрытый льняной скатертью с рисунком в розовые букеты.

– Деда, а эта тетя помыла руки после собачки? – Али спросил так звонко, что его услышали во всех частях террасы.

– Не знаю, – ответил внуку Адам, – важно, чтобы ты всегда мыл руки семь раз, если потрогаешь собачку.

– Да лучше ее тогда вообще не трогать, а только смотреть на нее! – резюмировал Али.

– Разумно, – подвел итог Адам.

Все члены семьи солидарно хранили молчание, только Нэнси прокомментировала:

– А кто-то грозился покинуть Египет через год!

Адам в упор глянул на дочь и произнес: «Нэнси, мы сейчас не нуждаемся в твоих замечаниях!»

Адам испытал чувство отвращения, которое закрыло его желудок, и он не мог притронуться к вафлям в шоколаде и под взбитыми сливками.

– Сын мой возлюбленный, – молвила издалека Омм Ясин, – появление гражданки Германии не может служить поводом для отказа от бельгийских сластей!

– Да, если эту гражданку зовут не Ребекка и фамилия ее не Фэртиг!

– Папа, ты не подойдешь к ней поздороваться? – нежно спросила старшая дочь.

– Еще чего не хватало! – отбрила средняя старшую.

– С каких пор ты уже папа? – строго спросил Адам.

Нэнси показалось, что у него случился электрический разряд в глазах.

– Прости, папа. Просто Сальма задает глупые вопросы…

– Позволь мне самому судить о глупости или мудрости вопросов, обращенных ко мне! – резко высказался Адам и, обратив лицо к старшей дочери, продолжил: – Доча, хайети, с какой стати я пойду с ней здороваться? Она уже чужая женщина… Мне не пристало уподобляться европейцам, которые бегают за бывшими…

– Ок, папа. Сорри.

Адам предпочел, чтобы они завершили трапезу, быстро рассчитались и покинули ресторан.

Конечно, Ребекка – искусная ловушка для мужчин – уже окинула зал и оценила присутствие одиноких мужчин. И он переживал, что она, конечно же, узнает его семью, особенно после возгласа Али. И меньше всего он хотел, чтобы она подходила к ним.

Адам предложил дочерям с мамой и Али отправиться к выходу и сам пошел к стойке метрдотеля. Рассчитался наличными, поскольку ресторан не принимал карты, тепло поблагодарил за кухню и обслуживание, оставил щедрые чаевые в размере двухсот гиней и стремительно отправился к выходу.

К его изумлению, на ступеньках ему преградила путь Ребекка.

Прическа в стиле Мэрилин Монро, слегка располневшие формы. Да, стабильная жизнь в Египте тому способствует…

– С каких это пор ты отличаешься невежливостью?!

– Извините, мадам, вы обознались.

– Да-да! Обозналась с целым семейством на пять человек!

Она одной рукой ухватилась за поручень, другой оперлась о стену.

– Пропущу тебя, когда ты скажешь мне комплимент!

– А еще говорят, что египтяне пристают к европейским женщинам!

Но Ребекка решила окончательно испортить настроение Адаму и не открывала ему путь вниз по лестнице.

Адам знал, что подвыпивших или нахальных людей можно остановить только неожиданным резким выпадом, который они никак не ожидают от элегантного человека.

– Мадам, от вас дурно пахнет. Наверное, собачатиной…

Сработало! Ребекка захлебнулась воздухом и, оторвав руку от перил, занесла ее, чтобы ударить Адама по лицу. Но потеряла равновесие и была вынуждена прислониться к стене, открыв Адаму путь. Чем он не преминул воспользоваться.

Когда Адам объявил матери, что он встретил женщину, которая вернула его к жизни, Омм Ясин поинтересовалась ее профессией.

– Она пианистка, – сказал Адам

– Не слишком ли много музыки для одной семьи? – спросила дальновидная мама, узревшая не очень хороший знак в совпадении профессии с бывшей женой.

– Мама, она не напополам европейка, а полностью европейка. Я надеюсь, что теперь будет все хорошо.

– А девочки? Они ее примут?

– Я постараюсь их подготовить. Ребекка очень красивая. Она им понравится.

– Сын мой, им ее красота не нужна. Она сможет им стать второй мамой?