Гайя Азези - Чёрный мёд. Ты выбираешь свое счастье

Что до ее эмоций в отношении папы… Нэнси сомневалась. Отец – пусть не высокий, но красивый и знатный мужчина. Наверное, половина женщин легко влюбляются в таких, как он. Но вот эта фройляйн Фэртиг… Действительно ли она влюблена в мистера Адама? Или все-таки в возможности, которые ей открывает отец?

– А сколько детей вы хотели бы иметь, фройляйн Ребекка? – зашла с другой стороны Нэнси.

– О, представляешь, я хотела троих! А у моего любимого мужчины уже есть три дочери!

«Переигрывает! Слишком экзальтированно радуется тому, чему ей и радоваться не стоит!» – внутри Нэнси продолжал работу эксперт.

Невеста отца не просекла умозаключений Нэнси и на той же волне продолжала.

– Какое счастье! Целых три девочки! Поэтому еще одного хватит! – заулыбалась Ребекка, оголяя крупные, выступающие в верхнем зубном ряду клыки.

Нэнси, увидав такое строение зубов – единственный недостаток во внешности Ребекки, сразу почувствовала, как после свадебного торжества фрау Фэртиг вонзается ими в огромный кекс, на котором лента с их фамилией – Радуани.

Нэнси продолжила смотреть это внутренний микрофильм и следующий кадр срежиссировала сама: Ребекка пытается заглотить слишком большой кусок и давится…

– Что-то не так? – игриво поинтересовалась обладательница клыков и дотронулась до плеч Нэнси.

– Все хорошо! У вас очень мягкие руки, как и полагается пианистке!

Нэнси не соврала. Действительно, руки у нее мягкие, и она почувствовала себя очень хорошо. Почувствовала, что эта фройляйн, хотя и намерена официально запрыгнуть в постель к ее отцу, этот турнир не выиграет. И никакие венские школы не помогут! Про эту школу она услышала в их разговоре и отправилась на поиски в Интернет, сделала перевод страницы и в целом поняла, чему там учат.

– Ну если Аллах не одарил сердцем и мозгами, то она безнадежна, – сделала вывод Нэнси, естественно не вслух.

Адам не исключал сложностей периода притирки, поэтому даже навязчивые расспросы и натянутые моменты его не расстроили.

Когда глава семейства представил своим дочерям в своем доме фрау Фэртиг в качестве новой жены, сказал такое предложение по-арабски:

«Девочки! Постарайтесь принять мою жену, поскольку ее приняло мое сердце. Я очень люблю вас и любовь к женщине не уменьшает любви к вам. Вы не конкуренты друг другу. И не заставляйте меня разрываться между вами и ею!»

Ребекке он сказал на английском, и, конечно, его дочери, поняли, поскольку прекрасно владеют этим языком, обучаясь в британской школе.

«Ребекка! Прими моих девочек в свое сердце, потому что они появились в моей жизни раньше тебя и в них течет моя кровь. Никогда не заставляй меня выбирать между ними и тобой. Потому что выбор будет не в твою пользу».

Сальма – тогда замужняя дама, беременная малышом Али, в сопровождении супруга преподнесла новобрачной дизайнерский букет цветов и коробочку с тремя тонкими золотыми браслетами.

Нэнси с наивной улыбкой пятнадцатилетней девочки вручила Ребекке сверток в красивой бумаге с золотыми лентами.

Четырёхлетняя Данита принесла ей красивый медный поднос с чеканкой ручной работы с красиво уложенными египетскими сластями от ее любимой кондитерской.

Ребекка поблагодарила за подарки и нежно поцеловала девочек.

Адам глянул на Нэнси и увидел, что она готова прыснуть со смеху. Значит, подготовила какой-то подвох.

Когда они уединились с Ребеккой в спальне и она развернула сверток-подарок средней дочери, из него выскользнула черного цвета полиэстровая абея, цена которой сто гиней, и накидка на голову, закрывающая все лицо, оставляющая только прорези для глаз. Кроме одежды, в свертке были сахарная паста для удаления волос с тела и лосьон от облысения…

Ребекка не смогла скрыть негодования, которое перекосило ее лицо.

Адам обнял супругу и попытался загладить дурацкую выходку дочери поцелуями.

Ребекка же оттолкнула его и прошипела сквозь зубы:

– Если она так встречает меня в день свадьбы, то что будет дальше? Она будет мины раскладывать на моем пути?!

Адам все же крепко обнял ее и сказал: «Ребекка, сколько лет ты прожила со своей мамой?»

– Восемнадцать.

– А она только шесть, и то урывками. И то условно… Прости ее. И мой тебе совет, попроси ее завтра научить тебя надевать эту одежду…

– И не подумаю. Я никогда не буду из себя делать почтовый ящик!

Лицо Адама побелело.

– Поступай как знаешь. Я бы советовал внимательно подбирать слова, особенно если тема тебе малознакомая. И сегодня ты будешь спать одна.

– Адам, хани, почему? За что ты меня наказываешь? Мы так ждали этой ночи!

– Подумай сама. У тебя будет время до утра. И не вздумай устраивать сцену сейчас, – сказал он с мрачным лицом и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Меньше всего он ожидал такой брачной ночи: он один в «Пустом ящике». Устроился на тюфяке, даже не сняв костюм.

А Нэнси в это время не спала, тихо разговаривая по телефону с подругой Нафисой.

– Как жалко, что я не видела момент, когда она раскрыла мой подарок!

– Как ты думаешь, твой отец не расстроился?

– Расстроился. Сильно. Она устроила ему скандал! Он даже оставил ее саму в спальне и удалился.

– Нэнси, но так тоже нехорошо!

– А я не хочу ее здесь видеть! Она папу не любит!

– Ну откуда тебе знать? Может, и любит!

– Да, деньги на его счетах!

– Нэнси! УаЛлахи, харам 9 9 Клянусь Аллахом, это запретно! (араб.) , так говорить! Только Всевышний ведает.

– Йа хараби! 10 10 Восклицание, связанное с эмоцией раздражения, удивления, сюрприза, аналогично «ух ты!» (араб.). Я не поняла: ты ее подруга или моя?

– Конечно твоя! Но то, что ты сделала, не подобает мусульманке и любящей дочери.

– Хватит меня позорить, а то я тебе больше ничего не расскажу.

– А что, ты еще что-то устроила?

– А то! У меня грандиозные планы.

– Ты серьезно?

– Ненавижу эту пианистку! Пусть отправляется в свою Германию и там охмуряет своих немецких пожирателей сосисок!

– Нэнси, я уже сожалею, что ты втянула меня в этот разговор!

Муж Эмму однозначно любил. Это чувствовалось во всем и всегда. Он мог постирать ее белье и любовно развесить его для сушки. Мог собрать ее рассыпанные помадки и аккуратно сложить в шкатулочку. Даже во время вспышки раздражения он обращался к ней не иначе как «Возлюбленная моя Эмма!». Пока он произносил такое обращение, раздражение не имело шансов вырасти в бомбу.

Конечно, он готовил деликатесы даже по утрам, когда собирался на работу. Для этого вставал на полчаса раньше. В течение дня обязательно раза два звонил и спрашивал, все ли в порядке, хорошо ли она была одета для дождя, как прошло чаепитие с подружками, что бы ей хотелось, чтобы он купил к ужину? Когда Эмма о чем-нибудь его просила, он записывал с свой блокнот и старался выполнить в срок.