Игорь Карпусь - Уроки без перемен. Книга жизни

Лёха не читал книг, и я занялся его просвещением. Он оказался восприимчивым и благодарным слушателем. Поначалу обращался я: «Почитать?» Прошло несколько дней, и Лёха сам стал просить: «Почитай-ка что-нибудь». Начали с рассказов Бунина, потом перешли на крупные вещи. Летом 69-го в «Новом мире» печатался роман Владимова «Три минуты молчания». Я был восхищён его суровым реализмом и страстным призывом слушать и ценить каждого человека. Покупал журналы в киосках и нервничал, если очередной № задерживался. Я не сомневался, что роман из жизни моряков понравится Лёхе, и не ошибся. Он с первых страниц влюбился в Сеню Шалая: «Настоящий братишка». Ненастоящих Лёха крыл по-матросски и каждый раз грозился: «Я бы их за борт бросал – вместо якоря».

Потом пришла очередь «Тихого Дона». После ужина мой приятель растягивался на кровати, а я открывал на заложенной странице книгу и превращался в Григория, Аксинью, Наталью, Степана, Дарью… Лёха слушал не шелохнувшись, положив голову на сцепленные руки. Стоило мне перевести дух, как он подстёгивал: «Дальше». И я с колотящимся сердцем продолжал.

Наконец произнёс последнюю фразу и услышал: «Ну и намучился мужик».

Незадолго до смерти Гоголь собрал воедино свои наиболее значительные письма и опубликовал отдельной книгой под названием «Выбранные места из переписки с друзьями». Унылая картина русской действительности толкала Гоголя к историческим сопоставлениям, и в этом смысле немалый интерес представляет его статья «Об Одиссее, переводимой Жуковским». Мир древнегреческого эпоса писатель примеряет к России и оказывается, что огромный временной промежуток ни на шаг не продвинул людей по пути нравственного прогресса. Скорей наоборот : «…мы, со всеми нашими огромными средствами и орудиями к совершенствованию, с опытами всех веков, с гибкой, переимчивой нашей природой, с религией… умели дойти до какого-то неряшества и неустройства как внешнего, так и внутреннего, умели сделаться лоскутными, мелкими,… опротивели до того друг другу, что не уважает никто никого…»Было от чего впасть в отчаяние и попытаться обмануть себя тем, что «Одиссея», может быть, сделает на родине то, что не смогли сделать ни время, ни правители. Конечно, проще всего упрекнуть художника в непонимании закономерностей общественного развития, идеализации прошлого, преувеличениях. Но вопрос об отношении современности к эпосу, который поставил Гоголь, тем самым не разрешится, не притупится его вечная острота: лучше или хуже стал человек? Это вопрос о соотношении материальной цивилизации и духовной культуры, о способности государства стимулировать или тормозить социальную политику. Человечество достигло технического могущества, но оно все так же далеко от подлинной свободы, той социальной гармонии, о которой всегда мечтали великие умы. И не потому ли мудрецы обращались к эпосу, что находили в нём то, чего так не хватало современности: господство народной инициативы, красоту и цельность личности, раскрепощённость внутреннего мира. Не потому ли так пристально вглядываются в эпос, что он сохранил отблеск короткого, но необычайно плодотворного взлёта народной жизни в переходный период от бесклассового общества к классовому? Герои былин ещё не связаны рабскими путами, над их сознанием не довлеет мораль покорности и христианского смирения. Их жажде подвига не противостоит беспощадная и косная государственная машина. И иго татарщины, и ужасы деспотизма – всё впереди. Взяты в дорогу лишь безусловные ценности родового общежития: коллективизм, честь и верность, любовь к родной земле, стойкость в испытаниях.

Путь духовного развития продолжается. Всё более возрастает роль государства в этом процессе и, следовательно, его ответственность за искривления и извращения на многотрудном пути. Былины, драгоценный источник народной культуры, свод жизненной мудрости, должны полностью раствориться в сознании общества, стать мерилом его духовной зрелости.

Добрыня – воплощение старшей княжеской дружины: талантливой, деятельной, свободной от родовых предрассудков. Его судьба – яркий пример возвышения человека незнатного, с младости повязанного службой князю. Во дворце Добрыня отшлифовал богатые природные способности, мы видим человека разностороннего и культурного, его качества не заглушены и не подавлены службой верховному владыке.

Характеристика Добрыни показывает, насколько ярко могла раскрыться личность в эпоху Киевской Руси. Чего только он ни знает, ни умеет: «горазд плавать по быстрым рекам», «изучился вострой грамоте», «научился да боротисе», «мастер метать» палицу, играет на гуслях и поёт, искусный шахматист. Все свои таланты Добрыня постоянно использует. Характер его деятельности таков, что требует обширных знаний и умений: выполнение ли то дипломатической миссии, подготовка ли похода, осуществление ли брачных намерений Владимира, напряженная ли работа по внедрению христианства… Народность, как фундаментальная черта, получает в Добрыне наивысшее развитие благодаря приобретённому образованию и государственному опыту. Его кругозор шире, внутренний мир сложнее и утончённее, его талант универсален. Многоцветный образ мудрого и культурного Добрыни живёт в былинах как провозвестник полного развития неисчерпаемых духовных сил русского народа. Такие деятели появляются только в периоды совпадения общественных и государственных интересов, что и наблюдалось в конце X века. Как только эти интересы расходятся, Добрыни сходят со сцены или перерождаются. А народный характер вновь выступает в своём первозданном качестве – трудовом и героическом. Поэтому образ Добрыни представляется мне более символическим, пророческим, чем образы других богатырей.

Илья Муромец – любимое детище народа, его личность – пример органичного проникновения простых людей в сферу общественно-значимой деятельности. Рука об руку с Ильёй стоят Добрыня и Алёша Попович, выходцы из иной социальной среды. Их единение, братство понятны. Но товарищи – не дополнение Ильи, не фон, а самостоятельные фигуры, во многом отличные от Ильи. У них часто проступают свои, особые интересы, они решают задачи и участвуют в делах, непосредственно не связанных с безопасностью Руси. Илью невозможно представить вне схваток с врагами, вне дум и забот о благополучии родной земли. Последовательность, верность долгу этого героя на протяжении всего былинного цикла изумительны. Как истинный сын народа, он взрослел вместе с ним, накапливал жизненный опыт и ненависть к притеснителям. Бунт Ильи против коварного неблагодарного Владимира отразил социальные противоречия, нарастающий разлад между низами и правящими верхами.