Рыжий Поэт - Волчий дождь

Больше, разумеется, приходилось волноваться за Кибу. Он и без того был парень бедовый: постоянно попадал в какие-нибудь истории, синяки и прочие болячки – лучшие друзья. Одна из самых вызывающих историй произошла, когда ему было шестнадцать лет. Шёл домой из школы, наткнулся на пса, породы восточноевропейская овчарка, причём здоровенного, полуживого, ободранного и всего в грязи, на руках донёс его до ближайшего приюта для животный. И пусть пёс по дороге несколько раз нехило цапнул его за руки. И этот великий подвиг не остался без внимания. Управляющая приютом для животных уговорила парня подрабатывать в этом самом приюте. Конечно же пришлось уговаривать и родителей юноши.

Пёс быстро поправился и никого знать не хотел, кроме своего спасителя. Спаситель и сам был неимоверно рад тому, что у него появился ещё один друг, который никогда не предаст, причём его отношения с псом были самыми дружескими. Он не пытался и не собирался дрессировать четвероногого, даже когда пёс таскал его за собой по всем мусоркам города, валял его в грязь, в снег, прижимался к его ногам, злобно озираясь на прохожих, когда те проходили слишком близко. Парень уважал четвероногого друга, как друга-человека. Неизвестным ему самому чутьём он понимал, когда у пса хорошее настроение, а когда не очень, ничего не имел против того, что у пса настроение может быть «не очень». Да четвероногий и не боялся показывать, что его настроение не в порядке, мол, близко не подходи, руки не подставляй, я хочу побыть один. И всё же пёс очень любил парня, тосковал по нему в его отсутствие, всеми силами старался удержать его, когда тот собирался уходить. Даже будучи в плохом настроении, в такие моменты он подходил ближе к юноше, тоскливо смотрел на него. Парень мечтал взять его домой, но тут родители были против, мол, нет денег на его содержание. Точнее, нет – было условие: если теперь есть работа – нужно было накопить определённую (и вовсе не малую!) сумму денег. Жестковато, конечно, но справедливо, ведь пса нужно было купить, и потом ещё содержать.

|||

Был тихий сентябрьский вечерок. То время, когда солнце ещё в общем-то не успело пересечь полностью линию горизонта, но в тени многоэтажных домов города уже загорались фонари. Фриз-сити понемногу унимался от дневной суеты.

Киба и Дейчи недавно вернулись со стадиона, преспокойно сидели на подоконнике одного из окон своей комнаты друг напротив друга. Темноту комнаты нарушал лишь свет, долетавший до неё с улицы через окна.

Киба – теперь уже семнадцатилетний рослый, красивый, спортивного телосложения паренёк с так же, как и десять лет назад, взъерошенными волосами шатен длинной почти до плеч и длинной чёлкой, ясно разделённой на пряди, две из которых, по требованию подходящей причёски, свисали почти до кончиков глаз, серо-голубых теперь глаз со взглядом исподлобья, с очертаниями бойкости, грусти и, но всё той же мечтательности. Одежда, конечно, может быть самой разной, но сейчас это: чёрная толстовка нараспашку, белая футболка, синие джинсы и синие кеды с белой подошвой.

Дэйчи – так же, как и Киба, семнадцатилетний красивый парень, рослый, спортивного телосложения. Разве что только: Дэйчи совсем немного, на какой-то миллиметр выше своего бата. Рыжие волосы его, по длине сантиметра на два свисающие из-за мочек ушей, сейчас тоже топорщатся в разные стороны, ибо таким напряжённым был матч на стадионе. Зелёные игривые глаза теперь, как и у брата, светились чертами серьёзности. Одет он был в бирюзовую толстовку, из-под которой виднелась зелёная футболка, в синие джинсы и чёрные кроссовки.

Дэйчи, прижавшись виском к пластику, тихо напевал слова давно забытой для всех, но одной из незабываемых песен для любителей фолк-министрейля песни:

– Я ухожу от людей, как ток: без слёз, без следа…

Прекрасная песня, правда?

– Ага.

– Хотя, если выбирать из тогдашних, то мне больше по душе Тэм…

Да у всех у них много хороших песен, сейчас таких намного меньше. Хах, не думал, что в семнадцать так скажу…

– То-то, я смотрю, ты на стадионе ни разу мячом в ворота не попал.

– На чё эт ты намекаешь а? Может я просто тебе поддавался.

– Да ладно…

Дверь отворилась и в комнату влетел светлый луч.

– Мальчишки, чего это вы сидите в темноте? – раздался весёлый голос Виты, – Идёмте чай пить. И… у нас с папой для вас новость есть… – сказала она и, прикрыв дверь, зашагала по коридору.

Ребята спрыгнули с подоконника и полу оживлённо побрели на кухню.

– Что за новость? – как бы невзначай спросил Дэйчи, усаживаясь за стол.

– Так уж случилось, ребята, – начал Герман, – что из-за моей работы нам придётся переехать на другой край города…

Я получил повышение, и с этим повышением меня направляют именно туда. Кадров у них не хватает. Да и зарплата будет больше. И квартиру нам уже подыскали.

Благодать! Вы рады, семья?

Ребята переглянулись. Вита поднесла чашку с чаем к губам, украшенным чуть заметной улыбкой.

– Завтра выходной. Поедем смотреть квартиру. Решено! – весело прикрикнул Герман.

В эту ночь ребята долго не могли уснуть. В два часа ночи сон наконец сковал разум Дэйчи. Киба в это время стоял у окна, обречённо глядя на затуманенное облаками ночное небо, – сна ни в одном глазу. Он сам не понимал, что с ним творится, хотя вывод был прост: он просто не хочет и даже чувствует невозможным для себя уехать отсюда. Во-первых, как он может бросить Ямни? Во-вторых, как он может бросить четвероногого друга? В-третьих (и это превыше всего!), здесь рядом находилось то место, где он некогда жил со своими настоящими родителями, куда и сейчас изредка наведывался. Вот почему он не мог высказать этот вывод словами, даже в собственной голове. Он просто чувствовал, как сердце его разрывается на мелкие кусочки. Наконец сон снизошёл до глаз парня. Он прилёг на кровать. Но. О то ужасное чувство: когда в глазах дремота, а разум, кажется, готов ещё работать часами. В таком состоянии Киба и провёл всю ночь. Только под утро настоящий сон накрыл его своим всё-таки вездесущим крылом. Но ненадолго…

«Подъём… – слышал Киба сквозь сон, – вставай!»

Уже не зная, что и делать, Дэйчи зажал пальцами нос брата, и когда тот, закашлявшись, вскочил в кровати, схватил подушку и застыл с ней готовый к обороне.

– Ты чего с ума сходишь, с утра? – сонно промямлил Киба, потирая ладонью глаза.

– А ты чего спишь сном непробудным?!

– Ну извиняй-ТЕ, я, знаешь ли, не виноват…

– Драться не будем?

– Можешь успокоиться…

– Тогда собирайся. Нас ждут давно.

– Я не хочу уезжать. – сказал Киба и обомлел, не осознавая ещё того, что сейчас слетело с его языка, но это явно прогнало всю дремоту.

– Ты что говоришь, Киба? Да ты это серьёзно что ли? – потерянно протараторил Дэйчи.