Айрин Бран - Змеиные тропы. Летопись Подлунного мира

– Ты… – зашипел вождь клана Сал, когда поднял глаза на брата. – Божественное солнце покарает тебя, подлый ублюдок.

– Я не верю в него и его власть над моими людьми, – ледяным тоном ответил Вариар.

– А, где твоя баба, братец? – Ээн резко переменился, когда увидел эшафот, на который ему предстояло взойти. Весь животный страх куда-то улетучился, уступив место наглой самоуверенности. – Я хочу посмотреть на свою собственность, а то, может, она не достойна постели вождя.

Вариар пропустил шпильку мимо ушей, кивнув Хлауду. Тот выступил вперед и развернул довольно толстый свиток.

– Самозваный вождь клана Сал Ээн, – зачитал он. – Вы обвиняетесь в предательстве своего брата, старшего сына вождя клана Сал, Вариара. Вы обвиняетесь в нарушении законов империи и посягательстве на императорскую корону без права на нее. Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Обычай гласит, что это все мое. Все здесь мое! – прокричал Ээн.

– Значит, вам, самозваный вождь, нечего сказать. Тогда выслушайте приговор, вынесенный вам императором великой Империи Мирэй Вариаром Первым: согласно законам Империи Мирэй вы проговариваетесь к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.

– Вы не посмеете! Вы не посмеете забрать мою жизнь! – взвыл осужденный, когда все те же двое стражников дернули его за цепи и быстрыми движениями прибили их к помосту. – Моя жизнь священна! Клан Сал отомстит!

– Клан Сал твоими стараниями теперь часть империи Мирэй, – Хлауд наклонился вперед и быстро зашептал на ухо Ээну. – Той самой Мирэй, которую извела ядовитая змеюка, твоя жалкая мамаша, чтобы попасть на ложе вождя и выплюнуть из своей пропитанной ядом утробы такого недоноска, как ты, – он распрямился и кивнул императору.

– Командующий Эльди, приказываю вам отправится в земли клана Сал и установить там законы империи Мирэй. Любого, кто будет сопротивляться – убейте. Мать этого человека заковать в цепи и притащить сюда. Мы будем судить ее, – велел Вариар.

– Слушаюсь, Ваше величество.

– И пусть весь путь эта змея идет пешком.

– Слушаюсь.

Вариар кивнул Хлауду.

– Можете приступать к исполнению приговора, – велел тот палачу.

Никто не обратил внимание на то, как завыл и забился в истерике Ээн. Никто не обратил внимания на изрыгаемые им проклятья. Палач – сухонький мужичок с сильными руками – совершенно равнодушно посмотрел на приговоренного, достал длинный мясницкий нож и посмотрел на Хлауда.

– Согласно закону, казнь свершится путем обескровливания приговоренного, – возвестил тот и отступил назад.

Палач тут же наклонился над бесновавшимся Ээном и не без труда нанес два длинных пореза вдоль вен на руках. Приговоренный дернулся, выгибаясь дугой, насколько позволяли ему цепи. По рукам потекла темно-красная кровь, капая на помост и постепенно собираясь в лужи и впитываясь в дерево.

– Будь ты проклят, Вариар! Жаль, что я не прикончил тебя тогда! Ты…

Он не успел закончить, палач нанес еще один короткий удар, и Ээн захрипел, оседая на помост с перерезанным горлом. Вариар с ледяным спокойствием смотрел в глаза брата, в которых угасала жизнь. Жрецы затянули гимн, призывающий владыку подземного царства мертвых сжалиться над заблудшей душой, совершившей смертный грех: предательство родного брата. Воины клана Сал с угрюмой обреченностью смотрели на смерть своего вождя, ни один из них не испытывал сожаления по поводу страданий все более вяло сопротивлявшегося смерти человека. С каждой каплей красной жидкости, покидавшей его тело, взгляд Ээна становился все более пустым и тусклым. Кровь стекала по его рукам и шее, тяжелыми каплями падая на деревянный настил, пузырясь в ране на горле. Приговоренный хрипел, пытаясь что-то сказать, но лишь кровь булькала на его губах. Собираясь в большие багровые лужи, она просачивалась между досок, падая на землю. Казалось, что вместе с кровью из тела осужденного на смерть Ээна, уходит и кровавый туман из города. Солнце полностью встало над горизонтом и осветило последние мгновения его жизни. Голоса жрецов взлетели к небу, прося для заблудшей души спасения. Ээн несколько раз дернулся и, наконец, затих, глядя черным пустым взглядом в ярко-голубое небо.

Вариар молча развернул коня и поехал обратно в город, даже не взглянув на то, как тело его брата попытались отстегнуть от помоста.

– Оставьте его, – приказал Вариар, придержав коня. – Пусть лежит тут. Он не достоин быть погребенным. Ээн тот, кто пытался говорить от имени богов, не имея на то права. Пусть теперь смотрит на бога, чьим именем он прикрывался. Эльди, я хочу, чтобы все жрецы клана Сал были доставлены в Арис в цепях, как и мать этого чудовища.

– Слушаюсь, Ваше величество, – гаркнул командующий армией, развернул коня и погнал его галопом в расположение армейского гарнизона.

Им предстояла непростая задача: сломить сопротивление клана Сал и справиться с бешеной женщиной, которую, как точно знал Эскур, сразу же обвинят в убийстве матери императора. Он не верил, что кто-то может быть настолько подлым, что лишит жизни благородную женщину, которая способна была воспитать столь благородного и мудрого сына. Если бы не эта женщина, не было бы и империи ее имени. Эскур вздохнул, подумав, что все хорошо начиналось, а закончилось такими неприятностями. Но он сам выбрал себе правителя, а значит, будет следовать за ним и в мудрости его и в заблуждениях. Верховный жрец, сделал знак всем остальным жрецам замолчать. Гимн – молитва о спасении – стих. Эскур пошел в сторону города, стараясь не думать об ошибках Вариара. В конце концов это было его обязанностью – не дать тому ошибиться, или вымолить для него прощение у богов.

Третий месяц осени амлар. Двадцать восьмой день месяца.

4 год от рождения империи

Хлауд смотрел в воды Кивара, который откликнулся на стихию, захватившую Арис. Его воды почернели, налились гневом и набрасывались на пристани с особой яростью. Свинцовые тучи нависли над городом, давя на него своим весом. То и дело небо вспыхивало от рассекавших его молний, на миг заливая мертвенно-бледным светом городские улицы. Все горожане сидели по домам, стараясь не высовывать нос наружу. Не работали даже вечно открытые в столице таверны. Хлауд с сожалением посмотрел на бокал дамийской Черной крови у себя в руке: приходилось опустошать собственный винный погреб, вместо того чтобы спокойно посидеть за столиком в прекрасной таверне в компании старых друзей, обсудить последние новости.

С казни Ээна прошло четыре месяца, и вот-вот должен был вернуться Эльди с пленниками. Эшафот так и не разобрали, впрочем, тело самого Ээна тоже не убрали. Его растащили вороны и бродячие собаки, оставив одни лишь жалкие останки, закованные в тяжелые цепи. Теперь эшафот был готов принять следующего преступника, приговоренного к смерти заранее, и его ждала такая же жуткая смерть, как и Ээна. Хлауд поежился, вспоминая конвульсии осужденного. Тот все пытался дотянуться до горла, остановить неудержимо уходящую кровь, но не мог этого сделать. Короткие цепи, удерживавшие его, не позволяли поднести руки к широкой ране на шее, в которой булькала и пенилась кровь. Но даже если бы у него получилось дотянуться, это не помогло бы. Палач оказался мастером, он быстро и надежно вскрыл вены Ээну, позволяя крови стекать на помост, собираясь в большую, пахнущую металлом, темно-красную лужу. Даже горло было перерезано особым образом, делая смерть жертвы мучительной и, насколько это возможно при таком способе, долгой. Насколько Хлауд знал, главным имперским палачом стал бывший забойщик скота, который ловко умерщвлявший животных, которые потом отправлялись на прилавки мясных лавочек, и он хорошо знал, как убить человека. Несмотря на свой щуплый вид, он оказался сильным, даже мощным, и был вполне способен отрубить бычку голову одним ударом. Чего уж говорить о человеке. Многие воины имперской армии и гвардии императора изумлялись его умению, ведь они не понаслышке знали, что значит рубить кости. Но способ казни за измену был более проще, но страшнее, нежели банальное обезглавливание. Хлауд даже не мог представить, каково это лежать и чувствовать, как капля за каплей из тебя утекает жизнь.