Мухаммед Зафзаф - Женщина и роза. Повесть и рассказы

– Ты сечешь по-английски?

– Немного.

– Тогда попереводи нам.

Я стал выполнять роль переводчика, а девушка, внимательно вслушиваясь в мою речь, стала с интересом разглядывать мои черные растрепанные волосы. Она не обращала никакого внимания на то, что говорил Жорж. Слушая его, она смотрела на меня, так я понял, что она слышит только его комплименты, он тоже понял это и сказал мне: «Она хочет тебя». Я улыбнулся и продолжал пытаться переводить отдельные фразы с французского на английский и с английского на французский. Наконец, мне это порядком наскучило, и я стал напрямую говорить с ней. Она подняла руку и, смеясь, стала выискивать седые волосы у меня на голове. Повернувшись к Жоржу, она сказала: «Да он старик!» Но тот ничего не понял и спросил меня, что она сказала, я перевел ему и продолжал говорить с ней. Она сказала, что приглашает всех нас на танец, я перевел им это, и они согласились. Мы заранее поблагодарили ее. После этого она встала и отправилась куда-то по своим делам. Остановившись у витрины книжного магазина, она спросила:

– Где встретимся?

Мы ответили:

– В «Пейпарзе».

Ален сказал, что она – красивая и богатая, заводная, сама заговорила с ним первая, а Жорж прибавил, глядя на меня:

– Ну что ж, придется потрясти ее.

Я сказал:

– А я не согласен… Видно, что она добрая и не заслуживает такого обращения.

Жорж тут же запротестовал:

– Значит, ты нам не подходишь. Что, по-твоему, мы будем есть, на какие шиши будем ходить на танцы и сидеть в кафе? Она богатая и заслуживает того. Все богачи заслуживают того, чтобы их обворовывали. Можешь приглашать ее на танец, а уж я-то займусь содержимым ее сумочки, когда она надерется.

Ален сказал:

– Уведем ее на пляж и побалуемся с ней по очереди.

Жорж прибавил:

– Мы ей вставим спереди, а араб – сам знаешь откуда.

Я сказал Жоржу:

– Эй ты, поосторожней, ты что, держишь меня за круглого идиота! Я сказал, она – добрая девушка и не заслуживает этого.

Ален сказал:

– Ты и есть полный идиот. А что, по-твоему, делают арабы, те, которые в Париже?

Я разозлился и вскочил. Подошел к витрине и снова стал вглядываться в названия книг. Я услышал, как Жорж окликнул меня. Но я не обернулся, и тут почувствовал, как чья-то ладонь легла мне на плечо. Я обернулся, это был Жорж. Он сказал, смеясь:

– Ты что, разозлился? Но мы же просто пошутили.

Он взял меня за руку и привел туда, где сидел Ален. Тот тоже сказал, что пошутил и совсем не хотел обидеть меня. На руке у Жоржа была татуировка. Я спросил его о ней, он сказал, что сделал ее себе в тюрьме, поскольку два года просидел в одной парижской каталажке. Я спросил Жоржа:

– За что ты попал в тюрьму?

– За кражу. Я разбогател и имел две дискотеки. Роскошные машины, много женщин. Но такие, вроде этих, – он указал на Алена, – портят все, что человек может построить, благодаря своей ловкости, за всю свою жизнь.

Короче, он совершил налет вместе с одной воровской шайкой. А когда кончился срок его заключения и у него отросли волосы, он отправился в Касабланку и занялся контрабандой наркотиков, но не преуспел в этом деле. Там он встретил Алена, который слишком много болтает. Жорж сказал: «Мой самый заклятый враг – это полиция. Когда я раздобуду себе „пушку“, то убью одного-двух полицейских. Страховая компания заплатит за них». Потом прибавил раздраженно, указывая на какого-то мужчину: «Посмотри, к примеру, на этого типа. У него типичная рожа полицейского. Приглядись, какой у него дурацкий вид».

Мы ничего не сказали в ответ на его слова.

Я посмотрел на Алена и опросил:

– Заплатишь за «коку»?

Он сунул руку в карман, достал монету и сказал:

– Хорошо, заплачу. У меня почти ничего не осталось. Скажи, у тебя есть обратный билет?

– Да, в отеле.

– Может, отдашь его мне, а я поеду в Себту 2 2 Себта (Сеута) – небольшой полуанклав Испании на северном побережье Африки, прямо напротив Гибралтара. , продам там вот это золотое кольцо или обменяю его на анашу.

– Я и сам могу сделать это. Но вещь это ненадежная. Ну, сколько анаши ты привезешь?

– Двадцать кило.

– А пограничники?

– Плевать. Я проеду через Себту-Тарифу. Там полно лодок специально для этого, они перевозят всякую контрабанду, даже оружие. Ты должен знать, что мы разбогатеем, только, конечно, если ты мне дашь свой обратный билет. Одна, всего одна сигарета с анашой стоит целых пятьдесят песето!

Я повернулся к Жоржу, считая его большим знатоком в этом деле. Он равнодушно взглянул на меня, а потом сказал, посмеиваясь над своим другом:

– Да он никогда не занимался этим, даже, когда у нас было полно денег в Танжере 3 3 Танжер – город на севере Марокко . Не обращай внимания на его треп. Я изучил этот план со всех сторон, но до сих пор он не привел ни к какому результату.

Он повернулся к Алену и сказал:

– Ты хочешь поступить так, как тот кретин американец, которого схватили в аэропорту ан-Нуасер в Касабланке. Он додумался своей башкой до того, что оплатил перевес багажа за свои чемоданы, битком набитые травкой, будто это может сбить с толку таможенников, и они не станут рыться в его багаже. Подобные дела так просто не кончаются, как ты себе здесь представляешь.

Ален промолчал в ответ на слова Жоржа. Он полностью доверял ему. Тот был настоящим профи по кражам. Даже я позже стал называть его «шеф». Он был настоящим шефом. Он покидал нас с пустыми карманами. А когда приглашал поесть и выпить, то карманы его просто лопались от денег. Когда я спрашивал его, откуда, он хладнокровно отвечал:

– Пустяки. Одна девушка, с которой я познакомился в Амстердаме и т. п.

Или:

– Пустяки, тут есть одна девушка, которая знакома с моей двоюродной сестрой. Они встретились с ней в прошлом году в Венеции…

Или:

– Пустяки, я встретился здесь с одной девушкой, сказал ей то-то и то-то, и она дала мне эти деньги.

Так я узнал, что он умеет собирать и доставать деньги. И поверил в то, что он действительно был владельцем двух дискотек и имел машины и женщин, у него была потрясающая способность выжимать из людей деньги. Он был как птицы, которые вылетают из гнезда с пустым клювом, чтобы вернуться обратно с полным. Так и в его карманах сначала бывало пусто. Но как дно бассейна заполняют разные монетки, так и мы с необычайной скоростью вдруг становились богатыми и шли занимать себе места в каком-нибудь вполне приличном ресторане. Жорж всегда молчал. Он не любил болтать. Он вглядывался в предметы, камни, людей, – во все, проницательно и молчаливо. Невозможно было угадать, о чем он думает. Ален был его полной противоположностью. Он без конца трещал, трепался, строил планы и воздушные замки. Любой легкий ветерок разрушал эти бумажные дворцы, но он упорно продолжал мечтать, совершенно не обращая внимания на свои предыдущие промахи. Он все строил заново, и опять все рушилось. Несчетные дворцы и замки, разного строения, размера и формы. Но в реальности они не существовали (со мной иногда тоже происходит нечто подобное – я строю что-нибудь в мечтах и почти никогда не заканчиваю – строю и не смотрю даже на то, как разрушается то, что я построил, и все продолжаю строить – «дворцов» этих становится все больше, они растут и ширятся – в них множится число придворных и слуг, жизнь там становится все разнообразнее – но когда все разрушается, я тоже разрушаюсь вместе с этим – но, не принимая во внимание предыдущее, я снова начинаю, чтобы опять потерпеть крах – вместе с разрушением бумажных дворцов – в отличие от меня – Ален все строит и упорно продолжает предаваться мечтам – он перестраивает, строит заново – постройка обрушивается, но нерушимым остается Ален – он продолжает стоять и строить заново, как одержимый – поэтому я считаю его менее зрелым, чем я сам – кто знает? Может быть, я не был зрелым).