Любовь Сушко - Последний герой. Князья и воины

– Это ты, сынок, – выдохнул он тяжело и напряженно, – что-то мне совсем худо, видно не добраться до Киева, а до Новгорода и подавно.

– С татарами можно договориться, отец.

– Я знаю это, пусть тебе повезет больше моего, хотя помни, что вокруг все враги, и не так просто с ними сладить, сражайся с немцами, шведами, поляками, но с татарами договорись, их не победить мечом, пусть не случится твоя погибель.

Он заметил, как удивленно смотрит на него сын, ему не хотелось оставаться в одиночестве. Но он уже ходил, куда-то не оглядываясь.

Ярослав оглянулся, но все закружилось, и он повалился куда-то, рухнул из седла, конь испуганно заржал.

Но тогда они уже отъехали от татарского стана на приличное расстояние, можно было и остановиться.

Несколько часов князь неподвижно лежал в своей палатке, а потом он испустил дух, так и не придя в себя.

Гонец помчался в Киев, обгоняя ветер.

В одном только просчитались воеводы, весть неслась о том, что помер он своей смертью, а это было не так.

Но никто не будет так спокоен, ничто не простится и не забудется.

Бес взглянул мимолетно на уже лежавшего на земле князя, которого говорились обрядить в дорогие одежды, пожалел, что не уделял ему внимания. Он недооценил отца, увлекаясь сыном. А надо было все сделать. Но всегда получается совсем не то, что хочется.

№№№№№№№№№

Тем временем бес на минуту решил заглянуть в первый круг, с князьями поговорить немного. В глубине души он понимал, что туда ему заглядывать не стоит, ведь князья его во всем и обвинят, припишут то, чего вовсе не соврешал.

Они все видели, терялись в догадках. Особенно свирепел Святослав:

– Почему ты убил его в самом конце, как такое можно?

– Он сам это сделал, -настаивал бес

Но он чувствовал, что князья много знают и их не обмануть просто так.

– Он рад, что все так закончилось, вы еще о том узнаете. Пришло время Александра, ушло Ярослава, и не моя это вина.

Бес все-таки сбежал, не было сомнения, что они его забьют.

Страшные известия приходили чаще всего тогда, когда их не ждали.

Так случилось и на этот раз.

Александр был уверен, что все на этот раз обойдется, предсказания оказались не верными.

Значит, все будет по-прежнему, ничего не нужно устраивать по-новому, переезжать не нужно.

Но ничего не вышло, в тот момент и появился черный всадник. Он остановил коня перед княжеским дворцом на закате. Никто не помешал переступить порог княжеского дома.

Глядя на него издалека, Александр сразу все понял. Пророки не ошибаются, а Вещие сны такими и остаются..

Нет, нельзя расслабляться и поддаваться искушению.

– Он болен? – спросил Александр у гонца, уже ни на что не надеясь.

Тот только мотнул головой, отрицая эти слова, понятно было, что все еще хуже, чем могло показаться.

Хотя князь привык к этой мысли, но она показалась новой и неожиданной.

Он хотел убедить себя, что это сон, ему остается только скорее пробудиться.

– Андрей далеко, дядька в Киеве, что же будет с нами со всеми.

Нет, он думал о Руси, а не о себе лично, ведь, несмотря на юный возраст, князю пришлось немало пережить, но чтобы так вот все рухнуло в один миг, такого с ним не случалось.

– Для тебя все кончилось, отец, – подумал он с горечью, – а для меня только начинается, и начинается так скверно.

Что мне сделать, с кем и против кого идти придется, а самое главное, как все будет в мире, если бы это знать.

Эта мысль пугала его больше прочих. Лучше братьев знал молодой князь о тех кровавых разборках, которые происходили между ними, о предательствах и подлости, которой не было конца и края.

Сначала Александр хотел в Киеве ждать печальной процессии из орды, которая двигалась странно медленно.

Туда он прибыл на рассвете, и узнал, что они так еще и не появились, но потом не выдержал, отправился к ним на рассвете.

В Киеве было холодно и пусто. Михаил захватил власть, и он оказался в городе отца только непрошенным гостем.. Хотя бес смеялся над тем, что власть брата станет только мгновением, но пока в это слабо верилось.

Александр пока ни о чем не собирался с ним спорить, хотя и оставался в опустевшем и на глазах изменившемся дворце, но знал, что долго тут не задержится.

Дядька следил за племянником, дивился, что тот не высказал упреков, кажется, вообще не собирался его беспокоить, но был уверен, что его не провести, что он что-то такое замышляет.

Но Александр думал только об отце, о том, что нужно делать с татарами и его не волновала власть, и великокняжеский стол был безразличен ему в те минуты.

Но все они скорбели не столько об ушедшем, сколько о себе самих. О том, что они станут делать после того, когда все разрешится.

Он вздрогнул и остановился, когда они показались на горизонте.

Князь остановился, не в силах больше двигаться.

Скорбно следил он за тем, как пробиваются к нему эти унылые и несчастные люди. А они между тем приближались.

Сразу вспомнилось, как он пытался остановить и отговорить от похода в орду.

– Отец, ты знал, как все будет, но и это не могло тебя остановить. Хорошо, что тебе больше не о чем волноваться, но что теперь делать мне, -спросил он, оглянувшись на небеса, уверенный, что там обитает душа отца.

Но ему удалось собраться с силами. Он понимал, что теперь на него смотрят все остальные, и потому он не может показывать слабости.

№№№№№№№№

Так и было, Ярослав с высоты птичьего полета уже без всякого дракона следил за тем, что творилось на земле.

Он видел, как передвигаются те, кто был с ним вместе. Он увидел Александра, того из сыновей, который скорбел о нем больше, чем остальные.

Скорбь, растерянность – горесть, все было в нем в тот момент, кажется, его не волновала реальность и просто жизнь, а все было связанно с отцом.

Он не подозревал, что ему предстоит еще прощание с миром. Придется увидеть всех близких и дальних, друзей и врагов, каждый из них предстанет в истинном обличии.

Его удивляло, что, как и сын, он спокойно мог смотреть за процессией, видел свое тело, замотанное в материю и закрытое плащом.

Но сколько раз прежде он видел мертвые тела других, подозревая, что они тоже отделены от душ, потому так мало похожи на людей.

Как странно, что он ни о чем больше не мог поговорить с сыном, даже попрощаться им не суждено, потому что мятущаяся душа была лишена дара речи.

Мефи был поблизости, оставалось надеяться, что сын его будет удачливее и не пропадет, что бы ни говорили про его злодейство и коварство, но отец взывал е нему напрасно. Он зол и страшен для тех, на кого не обращает внимания.

Так ли это было или ему только хотелось так думать, кто его знает. Но он брел куда-то и взирал на сына с радостью и гордостью, сознавая, что все не так, уж и плохо складывалось.