Любовь Сушко - Последний герой. Князья и воины

Он должен был им напомнить, что если соберутся его изгнать, то еще пожалеют о том.

И с этим надо быть осторожным.

№№№№№№№№№

Человек никогда не был свят, и безгрешен, разве мне одному придется страдать оттого, что он таков?

И от этого открытия спокойнее стало на душе, хотя тяжелый осадок все-таки оставался.

– Но ведь ты не с самыми лучшими князьями возился, – снова преобразившись, рассмеялся тот.

Бес, еще минуту назад торжествовавший победу, понимал, что его собеседник во многом прав. Оно всех тех князьях он такое мог порассказывать, но не стоит ворошить прошлое. О них уже сложены былины, и пусть они остаются героями для потомков.

А вдруг это он заблуждается, когда видит их. Он должен похоронить в себе такую вот тайну и никогда о ней не вспоминать.

– Ладно, я к Даниилу, – небрежно бросил он на прощание.

Снова возникло имя Галицкого князя, он задумался о том, помня рассказы о странном вольнолюбивом князе Романе, отце Даниила. Тот был с ним заодно сначала, а потом вырвался на свободу.

Он слышал что-то о том, как с ним братья-князья расправились. Как это случилось, никто не ведал, но от ляхов привезли его мёртвого. Это было очень похоже на смерть его отца в татарской орде. Словно бы ему отплатили той же монетой.

Даниил и Роман всегда были суровы и далеки от реальности. Но на этот раз они сближались и с бесом и с юным князем, чтобы снова разбежаться в разные стороны со временем.

Александр почувствовал вину за дела деда, понимал, что тот помешает им сблизиться. Как можно терпеть рядом того, перед кем ты был виноват.

Но на самом деле все оказалось не так, как он себе представлял.

У Даниила кроме их соперничества, есть еще какой-то интерес, да и ему тот был интересен.

№№№№№№

Оставив его по дороге в Новгород, князь Тьмы помчался в Галич, как он и сообщил о том Александру.

Проницательный Ярославич оказался прав, он питал особую приязнь к Галицкому князю. Тот был суров и благороден, он рано оставался один, и надо было бы ему посодействовать во всем.

Если его и любили подопечные, то никак своей любви не показывали.

Именно Даниил должен стать главным соперником ее князю, потому бес был все время рядом и старался понять, что же ждет обоих князей впереди.

Даниил напоминал ему Рюрика и Ярослава Мудрого, хотя и не был в том виноват, но зуб у беса на него уже был.

Александр теперь уже в одиночестве отправился в Новгород, и красный плащ его развивался на ветру. Казалось, что это пламя костра, кем-то разожжённого во тьме.

Но пока у него все еще было впереди.

Все, что князь помнил из той давней поры – это высокие стены покоев и гридни, казавшейся просто огромной, мерцание свечей где-то высоко (их всегда было немного), тени, метавшиеся, по серым стенам комнат и зал. Они сверкали белизной.

И голос женщины (тогда она казалась старой), но по тому, что дожила до его двадцатилетия, выходило, что было ей лет около 50 ти, а может и того меньше. Кто знает о летах безродных баб, у которых не было ничего. А что было, то быльем давно поросло.

Но под ее присмотром оставались хоромы и бесчисленные дети князя.

Александр понимал, что его она любила больше других княжичей, всегда выделяла, и это радовало его все время, а вот брат его Андрей злился, старался ударить его посильнее.

Но бил не больно, ведь и был младше и слабее, боялся получить сдачу.

Ее любовь и нежность была первой, потому так и запомнилась, после этого и казалось, что его любят все вокруг.

Сразу же видел князь и тех, кто думал и считал по-другому, хотя это его не сильно печалило тогда, чего только в мире не случается, – размышлял он.

Александр был рожден князем, великим князем. Ему все должно было достаться по праву первородства, об этом знали и спокойно принимали все вокруг.

Единственным, кто этому противился, был отец. Он был рожден, чтобы вносить в жизнь смуту. Он вовсе не выделял его среди всех, не давал понять, что он унаследует Киев. Лишь усмехался, когда об этом говорили чародеи и ясновидящие.

Александр, рожденный в Чернигове, своим привык считать Новгород, потому что по воле отца большую часть времени вместе с младшим братом Федором т воеводами проводил там. В ожесточенной борьбе с новгородцами он признал себя князем.

Ему нравилось с детства быть в центре внимания, видеть, как подчиняются тебе бояре и воеводы, как все-таки перестают бунтовать Новгородцы, как слушают и внимают дружинники твоим речам.

Он запомнил, как взирал на него какой-то паренек, словно бы бог спустился с небес. Он был растрепан, бос, задирист, но присмирел сразу – подчинился.

Вот это и стало мерилом его власти над миром, и страстным желанием защитить то, что принадлежит тебе одному.

Князь рано вкусил этой радости власти и ответственности за то, над чем ты властвуешь.

Но он не заносился, и любой мог бы подтвердить, что княжич – славный парень.

Даже бес не знал пока, в чем его можно упрекнуть, если и были какие-то обиды, то они мгновенно забывались, стирались из памяти.

№№№№№№№№

Это было десятое лето после его рождения. Обычный день, княжеский пир, тоже как всегда, когда кубки подняли в честь молодого князя.

Он почему-то вспомнил рассказы о первом пире, который устроил князь Ярослав мая 30 дня 1219 года, когда появился он на этот свет, в первый раз его вынесли к отцу и всем, кто с ним тогда оставался.

Ох, и весело же было тогда, кажется, весь люд честной радовался появлению наследника.

От этих размышлений он невольно улыбнулся.

Но кто-то намекал на то, что на том пиру случилось еще что-то невероятно, а вот что это такое было, казалось, что он должен узнать эту тайну.

И вот накануне 14-го года он услышал эту историю до конца, терпение его было вознаграждено, наконец.

– Потом, когда князю принесли его сына, появился всадник, никому неведомо было, откуда он явился, куда путь держал. Стражники не заметили его, хотя никуда не отлучались.

Как они его пропустили, кто знает, только прошел он к княжескому столу, гордо и спокойно остановился перед великим князем.

Князь Ярослав удивленно повернулся к нему, словно желал понять, что в его мире такое творится.

– Пришел я взглянуть на самого прекрасного и мужественного из твоих сыновей, – заявил тот, – послан он для больших дел и свершений, обычно они сюда из других земель приходили, но на этот раз у тебя он народился.

– Странно все тогда было, – припомнила матушка, когда рассказывала эту историю. – Он не называл нашего бога, словно и не ведал, что он есть у нас. Но от этого ничего не поменялось. Князь сменил гнев на милость, а гости почти окаменели, так странно выглядел тут незнакомец.