Наталья Криммер - Осенняя история

Никогда в своей жизни я столько не ходила: по выставкам, театрам, концертам и по гостям.

Из этого списка меня больше интересовали театры и концерты, где Стас довольно часто скучал, и я понимала, что эта «жертва» ради меня. И в ответ посещала вернисажи, которые мне были не всегда интересны. А уж хождение по гостям, вообще не воодушевляло. Там часто собирались малознакомые мне люди, которые много говорили о «высоком», спорили, что-то друг другу доказывали, и мне это было далеко не всегда интересно.

Пожалуй, не считая художника Аркадия Веснина, который действительно был хорошим другом и ко мне относился очень уважительно, я любила ходить в гости только к приятелю Стаса – известному драматургу Владимиру Гончарову. Он много писал сценариев для кино, я видела несколько хороших фильмов, автором сценария, которых он являлся. Да и вообще он был славный мужик, интересный собеседник и как-то сразу проникся ко мне тёплыми чувствами. Стас, разумеется, незамедлительно заявил, что «Володька в тебя влюбился». Безусловно, это была ерунда. Я просто чувствовала искреннее, хорошее к себе отношение, а в нашем мире это, к сожалению, не так часто встречается.

Помню, как мы познакомились с Гончаровым. Он жил в старом доме на Смоленке, в шикарной квартире со старинной мебелью и дубовым паркетом. Такая мебель сейчас в антикварном магазине стоила бы целое состояние. А тогда я просто почувствовала, что пришла в уютный московский дом. Стас представил меня хозяину дома, сказал, что я режиссёр, сценарист. Гончаров протянул мне руку, с улыбкой сказал:

– Здравствуйте, коллега.

– Ну, коллега это громко сказано, – скромно ответила я. – Я больше эстрадой занимаюсь: всякими концертами, развлекательными мероприятиями. А кино, мне кажется, чем-то более серьезным.

– Да все мы, как говориться, одним миром мазаны, – ответил Гончаров. Пригласил, – проходите, Наташа, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. На нас со Стасом внимания не обращайте. Мы тут чуть-чуть по-стариковски побрюзжим, – и весело подмигнул мне.

Стас «стариковское брюзжание» не оценил и одарил приятеля довольно не дружелюбным взглядом, чем развеселил его ещё больше, и Гончаров продолжил своё показательное выступление.

– Вы, Наташа, не вздумайте меня по имени и отчеству называть. Я это не люблю. Зовите – Владимир или даже лучше Володя.

Я увидела, что Стас, наблюдая, как кокетничает его приятель, начал злиться. Заметив это, я в душе усмехнулась, тоже решила не отставать и вступила в игру.

– Как-то неудобно просто по имени, – заахала я, – известный драматург, взрослый человек. Давайте я Вас буду звать дядя Володя.

– Шикарно! – восхитился Гончаров и сразу перешёл на ты. – А я тебя – племянница. – Подошёл, чмокнул меня в щёку и пояснил, обалдевшему Стасу. – Ну, это так, по-родственному. – И снова обратился ко мне, – племянница, а ты своего друга, – и кивнул на Стаса, – тоже дядей зовешь? Он же немногим моложе меня.

Стас действительно был моложе Гончарова лет на пять. Было видно, что наш разговор ему удовольствия не доставлял. Он смотрел на нас, как на расхулиганившихся детей, которых хорошо бы как-то побыстрее успокоить.

– Нет, я его просто по имени зову, – ответила я.

– Ну да, положение обязывает, – довольно ехидно сказал Гончаров, – странно было бы, если ты его в постели дядей называла или Станиславом Сергеевичем и на «Вы».

Я посмотрела на Стаса и поняла, что этот затянувшийся, пусть и шутливый разговор, нужно срочно заканчивать. Стас мрачнел на глазах, я подошла к нему.

– Ничего меня не обязывает, просто я его очень люблю, – обняла и поцеловала, – называю по имени и на ты, при чём практически с первой встречи, – и зачем-то пояснила Гончарову, – знаете, мне кажется, если люди любят друг друга, никакого «Вы» быть не может. «Вы», это определенная дистанция. Человек же к себе самому не обращается на «Вы», ну может быть, только в шутку. А когда ты чувствуешь, что у тебя с любимым человеком организм один, кровеносная система общая, какое тут «Вы».

«Ничего себе! – удивилась я, – что это я так разговорилась?».

– Молодец, племянница! Браво! Это прямо монолог готовый, – отреагировал Гончаров, предложил, – давайте выпьем, – налил коньяк и сказал, – Стас, я тебя поздравляю! Наконец, я вижу рядом с тобой женщину, которая достойна тебя и твоего таланта. За тебя, племянница, дорогая!

С тех пор, так и повелось – «дядя Володя» и «племянница». Даже Стас так и называл Гончарова по отношению ко мне, говорил: «Твой дядя Володя звонил» или «твой дядя Володя приедет».

Уже потом мне Стас рассказывал, что Гончаров, как он говорил, был «бесповоротно женат». Жена его предпочитала жить на даче и в Москве бывала крайне редко. По крайней мере, за несколько лет нашего общения с Гончаровым, я её никогда не видела. Зато его самого довольно часто встречала в сопровождении юной нимфы, чаще всего они были разные. Правда мне иногда казалось, что барышня одна и та же, уж больно они были однотипные, но имена были разные, значит, и девушки тоже.

Мы часто бывали у дяди Володи, и он приезжал в Фатьяново. Я всегда была рада его видеть и относилась к нему как к своему человеку.

Когда начались визиты, одной из первых пришла Яна с сыном, но мне повезло, меня в этот момент не было в клинике. Я уезжала домой привести себя в порядок и что-то приготовить. Хотя Антона – сына Стаса, я бы повидала с удовольствием. Мы встречались с ним, когда ему было пять лет, а сейчас семнадцать, уже взрослый молодой человек. В этой связи мне вспомнилось мое знакомство с Антоном.

Я с остервенением тёрла кастрюлю. Всего неделю меня не было в этом доме, а уже такой чудовищный «порядок» навели. Пока я, после какой-то размолвки, а размолвки у нас бывали только по одной причине, по очередному спектаклю, показанному Яной, свидетелем которого я невольно стала. Спектаклей было много, один лучше другого, но, честно говоря, даже вспоминать об этом не хочется. Меня всегда удивляло, как дамочка, с таким недюжинным талантом, могла с треском провалиться и не поступить в театральный институт. Стас на её выступления всегда плохо реагировал: нервничал, злился, а рядом была я. Одним словом, размолвки были неизбежны. Понимая это, Маэстро быстро брал себя в руки, как обычно убеждал меня, что наших отношений эти сложности нисколько касаться не должны… Не знаю, кого он больше убеждал меня или себя. Меня убедить безусловно не получалось, и я уходила.

Словом, пока я показывала характер, Яна с новой силой пыталась устроить свою личную жизнь и, хоть как-то, наладить отношения сына с отцом.

Результатом этих мероприятий, стала неутешительная картина: Яна лежит в больнице с нервным срывом или с имитацией такового, её личная жизнь не устроена, отношения окончательно испорчены, маленький Антон брошен, в общем, всё как всегда. «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Но это крылатое выражение появилось чуть позднее. А характеризующая его ситуация, вот она, пожалуйста, была во все времена.