Валентина Нестерова - О любви моей расскажет вечность

Но жена умела ускользать от него, особенно, когда торопилась к озеру за розмарином.

Лето выдалось жарким.

«Моё горло без твоего пива сгорит от жажды» – не раз признавался он ей.

Но к озеру отпускал одну.

Почему? Ведь это опасно. Столько бродяг развелось.

– Возьми меня с собой, – неожиданно смирно, как нищий на паперти, попросил он.

– Вместе босиком по росе? – лукаво спросила она.

– Босиком? По росе? – шутливо задумался он, – согласен, если понесёшь меня на руках!

– Ах, так! – бросила в него подушку она.

– Сдаюсь! – испуганно закричал он. – Мой язык хотел сказать, если я понесу тебя на руках…

– Хитрец! – рассмеялась она. – Тогда побежали! Умоемся в озере.

Легко сказать: из теплой постели в укрытое ночными туманами утро…

Роса ещё не блестела бриллиантами. И озеро ещё спало.

Мария сбросила рубашку.

– Возьми меня на руки. Фея озера хочет благословить нас…

– Ну, если благословить, – неуверенно произнес он, – сама фея…

И разделся, и подхватил Марию на руки, стал целовать.

– Нет! Подожди! Послушай, что она скажет…

– Она говорит: нет меня счастливей на свете!

– Вот видишь, ты уже слышишь…

– Вижу или слышу?

– Помолчи. Надо попросить разрешения войти…

– Феюшка, разреши войти, а то замерзну или согрешу на берегу, – скороговоркой произнёс он. – Разрешила! – и, охнув от хлестнувшей по ногам прохладной волне, заторопился скорее погрузить себя и свою драгоценную ношу в озеро.

– Сейчас вода святая. Проси, что хочешь…

– Хочу тебя.

– Вот видишь, фея…

– Она согласна. Благословляет. Будь по твоему, феюшка, – заторопился Александр, на мгновение отпуская Марию, и вновь прижимая к себе. – Давай постараемся. Если вода святая, то, может быть, у нас получится ребёнок. Сын. Нам не хватает сына. Эта вода – сама любовь. Боже…

Они слились воедино.

– Я в раю, – стонала Мария.

– Наконец-то ты моя. Вся.

– А ты – мой!

Вода всё теснее прижимала их друг к другу. Видно, фея озера решила преподнести им урок любви. Научить, как умеет любить природа. Вода бурлила вокруг них. Притяжение их тел было в тысячи раз сильнее притяжения земли. Они не могли оторваться друг от друга. И то ли слёзы, то ли брызги были в их глазах. И шёпот, и стоны, и смех, и дикий победный крик…

Но только они прилегли на воду отдохнуть, как услышали голос дочки.

– Папа! Мама! Где вы?

Софии недавно исполнилось десять лет. Ничто не угрожало ей стать гадким утёнком: с рождения она была маленькой женщиной, скроенной по неподвластным времени магическим лекалам…

– Рай нужно было создать не в саду, а в озере: здесь искушение одно – любить, – поднырнул под Марию Александр, потянул её за собой на дно.

Она еле вырвалась. Оглядывалась, шлёпала по воде руками. А его всё не было. Тогда и она нырнула.

– Испугалась? Любишь меня?

– Папа! – выбежала на берег София.

– Иди к нам, дочка, вода сегодня святая, вырастешь самой красивой, – позвал Александр.

– Мы раздеты, – шёпотом напомнила ему Мария.

– В раю все наги…

– Она догадается…

– Что я люблю тебя? – чмокнул он показавшийся над водой сосок её груди, – кстати, сегодня мы занимались любовью втроём, фея озера была на моей стороне.

– Нет, на моей!

– Так нас было четверо?

– Ты опьянел?

– Я пьян… тобою.

– Папа, дай мне руку, – капризно приказала София.

– Поняла, почему Господь не даёт нам больше детей? Некогда было бы заниматься любовью, – спросил и сам ответил на свой вопрос Александр.

Он подплыл к берегу, ухватив дочь за ногу, стащил её в воду.

Она хотела вознегодовать, но отцовские руки поддержали её, стало не страшно. Пробуя поплыть, она стала бить кулаками по воде, подняла тысячи брызг. Праздник должен быть праздником. Настоящим, весёлым.

– Разожми кулаки, не бей, воде больно, – попыталась поймать дочку за руку Мария, – подрезай ладошкой, и гладь…

– Сегодня вода святая, проси, что хочешь, и сбудется! – был щедр от любви Александр.

– Хочу быть папиной женой, – жадно приникла губами к воде София.

– О, нет! – простонала Мария.

– Придумай другое желание! – нарочито испуганно завопил Александр.

– Почему? Ты меня не любишь?

– Люблю, поэтому предупреждаю: когда ты вырастешь, я стану старым, с одной рукой, одной ногой и большущим горбом, – принявшись изображать некое чудовище, Александр отпустил руки, и… дочь пошла под воду.

Мария подхватила её.

– Папа шутит, с его руками и ногами ничего не сделается. Он только постареет. И я постарею. А ты будешь молодой и красивой. И мы выдадим тебя замуж за настоящего рыцаря. Скажи водичке, что ты хочешь выйти замуж за рыцаря…

– Я хочу выйти замуж… за папу! – то ли из упрямства, то ли с испугу произнесла трясущимися губами дочка.

– Всё, домой, она замёрзла, – заторопилась Мария.

София заплакала, сцепив руки на шее отца.

Но озеро без разговоров выплеснуло их на берег.

Мария отправила мужа с дочерью домой, сама осталась, нарвать веток розмарина.

К вечеру София заболела.

От сильного жара растаяла ревность к матери, она не отпускала её от себя, крепко держала за руку.

Мария тихонько ей пела, рассказывала о бабушке, о своих скитаниях по миру. Казалось, дочь не слышала её, но стоило Марии замолчать, как тут же София открывала глаза, запечёнными губами молила: продолжай…

– Хочешь, я расскажу тебе историю, которую мне в детстве рассказала мама, когда ещё я была маленькой, такой как ты?

В знак согласия София крепче сжала ей руку.

– Тогда слушай…

«…Это было давным-давно, когда Бог решил подарить людям землю. День и ночь думал, как украсить её, какие посадить деревья, цветы. Какую живность развести: от червячков, чтобы рыхлили землю, до серых волков, чтобы съедали больных зверей. Всё нужно было ему предусмотреть, решить, из чего сшить рыбам чешую, чтоб не промокнуть, медведям шерсть, не замерзнуть. А сколько трав нужно вырастить от разных болезней!

– Болезни он тоже придумал? – еле слышно спросила София.

– Нет, это мы сами, – поцеловала её руку Мария, – а звезды, прочитав мысли Бога, послали ему мешочки с разной глиной. Из одного мешочка он взял глину для зайчика, и немного оставил. Из второго, для пальмы. Из третьего – для льва. И что бы он ни лепил, всегда оставлял чуть-чуть. Так очередь дошла до человека. Но мешочки кончились. Бог огорчился: как же без человека? Но быстро нашел выход: собрал остатки глины, смешал их, вылепил человека и сказал ему: ты весь из всего – царь зверей и придорожная травинка. Всё в тебе! Обидишь кого-нибудь, себя обидишь, заболеешь…

– Я воду била… и заболела, – согласно кивнула София.

Ей как будто стало легче.

– Как заболела, так и выздоровеешь, – поцеловала её во влажный висок Мария, – сейчас водичку из озера принесут, обмоем тебя, жар и спадёт…