Андрей Дорофеев - Так и есть. Книга вторая

И вот я стою почти на пороге его дома и дежурно-весело отмечаю про себя: Аленка, как всегда, самая ответственная и серьезная из нас, философски восприняла мои утренние сообщения Кириллу и заранее подготовилась к встрече.

Мне даже становится немного смешно – я не удивлюсь, если Кирюха и не вспомнит, что общался со мной несколько часов назад. И я даже немного завидую ему – как много приятных сюрпризов преподносит ему жизнь в силу этого качества его натуры. Он ведь обрадуется, увидев меня!

Аленка улыбается и зовет меня давно знакомым, немного девчачьим, но при этом по-женски глубоким и по-хозяйски радушным голосом:

– Андрей, заходи!

Я тоже улыбаюсь и радостно вламываюсь в дом:

– Спит?

Аленка смеется и кивает. Потом подсовывает мне тапочки и вполне дежурно вопрошает:

– Обедать будешь? Я суп сварила.

Мне немного неловко, что я примчался посреди недели, не предупредив заранее, просто поставив перед фактом, и эксплуатировать гостеприимство Аленки мне, конечно же, не хочется.

Разумеется, я начинаю неуклюже оправдываться.

– Аленка, ты уж прости, совсем не хотел вас тревожить, тут просто такое дело, действительно очень важное дело…

Она снова смеется:

– Кирилл получил несколько сообщений от тебя, но не проснулся, – (я бы сильно удивился, кабы случилось иначе), – ну я его все-таки разбудила, подумала, что наверное что-то важное, если так настойчиво пишешь, – (мысленно краснею, так как понимаю, что не вполне понимал и даже совсем не запомнил, что делал в эти утренние часы), – а он сперва пробубнил, что, мол, дай ему адрес, встретим, а потом что-то глаза прорезал и пошел на кухню. Выпил зачем-то стакан коньяка и вернулся, рухнул и захрапел.

Теперь смеюсь я.

Уж не знаю, всегда это у Аленки выходит ненароком, или она просто тонко подтрунивает над всеми нами, но это невинное изложение истории нашего утреннего общения, которую мы бы, возможно, с ним сами бы и не вспомнили, не будь Аленка свидетельницей и участницей поневоле, повергает меня в хохот. Надо хорошо знать Кирилла и меня, чтобы оценить, насколько это типично для нас с ним, и насколько привычно для Аленки.

От супа не отказываюсь. В моем нынешнем состоянии фрейдистское «Оно» безусловно доминирует над «Я» и, тем более, «Сверх-Я» – сперва надо закрыть основные физиологические потребности, а уж потом о высоком.

Суп, надо сказать, отличный.

Возможно, с возрастом мы становимся слишком мнительными, но даже в выборе рецепта я словно опять ощущаю легкий стёб со стороны Аленки. Сборная «солянка» – одно из лучших похмельных блюд. Потом опять смеюсь про себя, ибо непонятно на самом деле, над кем она хихикает – над неизвестно откуда рвущимся на их дачу Андреем или над подкрепившимся стаканом коньячка ранним утром супругом, который вообще ничего может не вспомнить и сильно удивится прекрасному стечению жизненных обстоятельств – почему-то на кухне сидит старый друг, а в тарелке под носом ароматно дымится так неожиданно кстати и впору пришедшийся похмельный супчик.

Я слышу шлепанье босых ног в коридоре. Спутать этот звук невозможно ни с чем.

В двери появляется Кирилл.

Секунду он смотрит на меня и расплывается в радостной улыбке.

– Андрюха, бляха-муха! Ты как здесь очутился?

Смеемся с Аленой уже в голос.

Мигом позже Кирилл сам начинает хохотать.

Ну, вот и встретились. Все церемонии проведены в соответствии с протоколом.

Кирилл присаживается за стол и, мигом поглотив тарелку «солянки», поворачивается ко мне.

– Какими судьбами, Андрюха?

– Соскучился по вам…

– Ну, это понятно, мы тоже по тебе. По маленькой?

В такой ситуации отказывается не принято, да мне и не хочется.

– Кирилл! – возмущенно говорит Алена, но все мы – и я, и Кирилл, и сама Алена, понимаем – надо, так надо. Тем более, под такую «солянку»…

Пятнадцать минут спустя мы уже потеплели и размякли.

Конечно же, мы перебрались в гостиную и сидим в больших уютных кожаных креслах, втайне догадываясь, чем закончатся эти внезапные посиделки – рядом на стойках застыли две акустические гитары, и, кажется, не сговариваясь, мы уже поглядываем в их сторону. Аленка наводит порядок на кухне, все при деле.

Но сегодня у меня, увы, немного другие планы.

Кажется, Кирилл это чувствует и поэтому терпеливо ожидает.

Думаю, как правильно начать.

– Кирюха, ты же давно уже сюда перебрался?

– Андрюха, ты же знаешь – как завязал с корпоративкой.

– Ты же вроде еще работая «на дядю» тут сидел?

– Ну да, в нашем деле есть свои несомненные плюсы. Один из них – возможность жить в своем графике. Но тогда мне еще приходилось выбираться, неделю в квартире на «Полежаевской», неделю здесь, а теперь я полностью ушел в проекты на «удаленке».

Подумать только, ведь и вправду 15—20 лет назад такой формат жизни и работы был доступен очень немногим, а Кирюха умудрялся уже тогда существовать в этом режиме. Многие позавидуют, что и говорить.

Впрочем, не об этом сейчас.

Предпочитаю сразу, без экивоков.

– Кирилл, что ты помнишь о происшествии на Куусинена?

***

Наверное, только теперь Тема по-настоящему понимает, что происходит нечто странное. Все, что было прежде, он мог бы объяснить самому себе с точки зрения рациональной логики, но теперь логика отказывает. Вместе с ней и он сам впадает в ступор.

Несколько секунд он молчит. Молчит, к слову, очень некстати, молчит в тот момент, когда жизнь вокруг опять забурлила и вновь зазвучал дежурный шум заведения посреди обычного дня.

Кажется, окружающие посетители даже не поняли, что произошло. Будто они все отключились на какое-то время, а после пришли в сознание, и духом не чуют, что выпали из реальности на добрую минуту, пока вокруг них творилась какая-то чертовщина.

– А они и не чуют, дружище.

Голос Барта серьезен и сам он предельно сосредоточен.

Усилием воли Тема прекращает таращиться по сторонам и переводит взгляд на Барта. Его мысли все-таки читают?

Кто-то из персонала уже бежит к разбившейся непонятно как двери. Следом несутся их коллеги, уже сориентировавшиеся и сжимающие в руках древки совков и щеток. Еще миг – и они уже подметают, с недоумением выглядывая на улицу. Часть посетителей смотрит туда же, но львиная доля захмелевших гостей уже забыла об инциденте с разбитым стеклом, хохочет и быстро переключается на прежние беседы.

– Теперь у тебя, наверное, появились настоящие вопросы?

Тема не готов спорить. Просто кивает и продолжает смотреть на Барта.

– О’кей, так даже проще, – Барт подносит к губам очередную полную кружку (это третья? Или он уже материализовал из воздуха еще одну? – Тема испытывает некоторую досаду, понимая, что думает сейчас не о том, о чем следовало бы думать по-настоящему).