Андрей Дорофеев - Так и есть. Книга вторая

Она бросается к нему, забыв обо всем.

И тогда человек поворачивается к ней и улыбается четырьмя ртами.

Вернее даже пятью, но это она скорее понимает, чем видит.

Потому что это существо – не человек или не совсем человек.

На лице его нет глаз. Вместо глаз – две уменьшенные копии рта.

И ушей нет. Вместо ушей – еще два рта. И хотя она не видит правого «уха», но понимает, что там тоже окажется рот, так же, как и есть он на том видном ей месте, где должно было бы быть левое ухо.

Он улыбается.

Юнона пронзительно кричит. Привычка. Это может отпугнуть. На улицах такое срабатывает.

А человек шагает к ней.

Ноздри его жадно раздуваются, и он безошибочно определяет куда следует двигаться. Прямо на Юнону.

Крик не сработал.

Тогда она начинает пятиться назад, попутно прикидывая, что же можно сделать в данной ситуации. Она не испытывает чувства паники. Она просто пытается выиграть немного времени, чтобы успеть придумать что-то и предпринять нужные шаги. Убегать в ужасе – не в ее правилах.

Но сейчас, похоже, это будет самым верным решением.

Однако, как-то не хочется выпускать из поля зрения это отвратительное человекоподобное создание ни на миг, поэтому она пятится, не в силах отвести взгляд от это урода.

– Кто ты, мразь? – шепчет она на ходу.

И, неожиданно, звук собственного голоса возвращает ей ощущение реальности.

Урод движется достаточно медленно, чтобы Юнона поняла – можно выкрутиться.

Выкручиваться она умеет лучше всего на свете.

– Не бойся, это Раскрой, – раздается вдруг сзади.

– Не бойся, это Раскрой!

– Не бойся, это Раскрой…

– Не бойся, это Раскрой.

Четыре голоса хором.

Почти одного тембра и высоты, но все-таки, чуть-чуть, совсем немного разные.

И в тот же миг Юнона утыкается спиной в кого-то высокого и теплого.

Невольно оглядывается.

И ее начинает тошнить.

Хотя это всего лишь еще один урод.

Он немного сутулится. Скорее всего, чтобы разглядеть ее одновременно всеми глазами.

Его руки вдруг почти смыкаются вокруг нее, от него разит козлятиной. Но плохо не это.

Просто голова его обтянута маской из четырех сшитых вместе лиц-близнецов, немного, впрочем, отличающихся по размеру – посередине обычное лицо нормального человека, по краям лица поменьше, а на макушке – самое маленькое.

Все эти лица стараются увидеть ее. Четырьмя парами мертвых выцветше-серых глаз.

И все опять одновременно открывают рты, но Юнона вдруг делает резкое движение в сторону, сдержав болезненное «Ох!» от сильного удара плечом о стену коридора, и чудом проскальзывает между каменной кладкой и высоким теплым мутантом.

Тот не успевает еще развернуться, как Раскрой врезается в него.

И почему-то, поддавшись внутреннему порыву, Юнона от всей души отвешивает ногой крепкого пинка под зад многоликому.

А тот, утратив равновесие, нелепо взмахивает руками, и с негромким шлепком падает на каменный пол, глухо припечатав Раскроя под собой.

Девять ртов двух уродов почти одновременно издают жуткий вопль, полный боли. Полный девяти болей. По одному на каждое ротовое отверстие, но Юнона уже почти не слышит этого.

Бежит со всех ног по коридору, сворачивая в какие-то ответвления. Плохо дело, она не ориентируется здесь. А этим тварям наверняка ведом каждый закоулочек. Как знать, не мчится ли Юнона прямо сейчас им навстречу?

Что это вообще, как это случилось?

Неужели она в аду?

Впереди ярко вспыхивает пламя, и голову отшибает оглушительный взрыв. В следующую секунду Юнона обнаруживает себя сидящей на полу и пытается как-то разобраться с ослепшими глазами и оглушающим звоном в ушах.

«Контузия», – мелькает не вполне уместная мысль. Откуда ей знать, что такое настоящая контузия?

Нет, теперь она знает.

Вот это – точно контузия.

Голова словно не ее, девушка оглушена и почти ничего не видит.

Глаза различают только свет и темноту, ничего больше.

И свет вдруг меркнет, точно какая-то широкая фигура надвигается на нее.

Юнона сжимается в маленький комочек и не знает, как защититься.

Смутно различимый силуэт закрывает весь мир, и она слышит хрипловатый мужской голос:

– Ты кто? Почему здесь?

Сперва Юнона понимает, что страшные существа уже не придут.

Потом она чувствует силу, исходящую от этого человека.

А еще вдруг замечает, что зрение и слух постепенно, но возвращаются к ней.

Тогда она всматривается в нависший над ней силуэт и начинает различать какие-то детали.

– Девочка? Как ты сюда попала? Кто это был?

Юнона собирается с силами и пытается встать.

Человек склоняется над ней и очень легко, как пушинку поднимает ее на ноги.

– Что за чертовщина здесь началась?

Она не знает что ответить.

Но каждая секунда бездействия понемногу возвращает в реальность. Теперь уже можно разглядеть человека, неожиданно пришедшего ей на помощь. Здоровый, нет – здоровенный мужчина. Словно небрежно вырубленный гениальным скульптором Ренессанса из гранита. Широченные предплечья, толстенная бычья шея и очень простое лицо. Лицо крестьянина или солдата-рядового.

Да, это солдат.

Увешанный с ног до головы каким-то огромным страшным оружием.

Ее спас не пойми откуда здесь взявшийся боец.

Хотя почему «не пойми откуда»? Она и сама тут оказалась непонятно почему. И что вообще происходит?

Ее немного смущает, что те же вопросы ей задает этот человек, явно абсолютно уверенный в себе и своих действиях.

– Ты сам-то кто?

– Я? – человек неожиданно теряется.

Почему-то именно его растерянность кажется самым необычным во всём происходящем сейчас. Юнона сама вдруг ощущает смущение. Слишком уж неожиданная реакция у ее неожиданного спасителя, даже на фоне только что разыгравшегося здесь театра абсурда.

– Да, ты! Не видишь – девушка в беде? – машинально развивает она успех. Надо додавить, иначе можно совсем слететь с катушек.

– Я – Рейнджер… – кажется, что даже свое то ли имя, то ли прозвище этот человек произносит с ощутимым усилием. – Мне некогда, прыгай сюда!

И толкает ее в какой-то светящийся бело-оранжевым проем.

Вдруг становится очень светло. Свет растворяет весь мир вокруг. Абсолютно бесшумно и холодно, точно стерильная жидкость мощной струей враз смывает все.

Или будто режиссер блокбастера ловко переключил кадр.

Звон в ушах почти затих.

Тепло ударяет во все ее тело.

– Подъем, тыц-пердыц, ты спасина нафик!

Голос настолько знакомый, что Юнона вздрагивает и открывает наконец-то глаза, вынырнув в настоящую реальность. Над ней склонилось лицо африканского людоеда… да нет, просто Тимошки.

– Ты с кем там ваивала, уж не с Раскроем и Мордастиком? – хохочет неунывающий мавр.