Ярослава Казакова - Поздняя весна. Повести и рассказы

Можно использовать бисквит как основу под торт, а можно бросить в тесто горсть свежих или замороженных ягод, нарезать яблоко, либо какой-то другой фрукт и всё, бисквитный пирог готов. Не исключены и шоколадные наполнители. Посыпанный сахарной пудрой, он смотрится просто потрясающе. Кусок такого бисквитного пирога в наших московских кондитерских стоит немалых денег, а домашний рецепт до такой степени бюджетный, что его стоимость целиком вряд ли превышает треть стоимости куска в столичных кафе центральных районов.

Тем утром я взяла в два раза больше продуктов, чем полагается по рецепту, и правильно сделала. Вид и вкус моего пирога оценили Милан, Иван, Виктория, Дядюшка Йозеф, непонятно каким образом прорвавшийся к нам Борис и вполне понятным образом прорвавшаяся сквозь толпу репортёров тётка Джульетта. Даже Яреку перепало кое-что, но об этом чуть позже.

Тётка Джульетта, прорываясь сквозь строй репортёров, крыла их по-цыгански, по-словенски и по-итальянски так, что мухи дохли на лету, не успевая оставить потомства, и била журналюг, по чём достанет, толстенной пачкой свежих, утренних газет. Иван в последний момент открыл ей, буквально вдёрнул свою цыганскую мать за руку во двор и тут же захлопнул калитку. Марек в этой операции тоже активно участвовал. Без него, я думаю, она не прошла бы столь гладко.

«Скандально известная писательница резко осадила потерявшего стыд поклонника». Фото переминавшегося с ноги на ногу псевдо-деревенщины прилагается.

«Янина Рупник рассталась со всеми возлюбленными и завела себе подружку». Мы с Лидией выходим из такси, и я слегка приобнимаю её за талию. Девочка-цветочек Лидия, переодетая с помощью фотошопа в лёгкое, летнее платьице на тонких бретельках, и я в растянутых спортивных штанах и старой футболке Милана. Ясно, как чёртов пень, кто из нас кто.

«Эксцентричная Янина Рупник завела роман с новой девушкой Яромира Збогара». Ничего, что самыми эксцентричными моими поступками за последние дни были беготня по торговому центру и отчаянный рёв в туалете «Рыбного Дома». Кого это волнует, когда запахло в очередной раз жареным?! Фото грустного Ярека, лежащего на больничной койке, и радостной, как воробушек, купающийся в пыли, его кареглазой домашней девушки прилагаются. Неважно, что она не новая, а вполне себе старая любовь, главное, что агрессивная лесбуха Рупник отбила девчонку у бывшего жениха и теперь всячески над ним глумится, пока он одиноко страдает в клинике.

Всего этого развратной негоднице Янке показалось мало, и она…

«…завела роман с восходящей звездой джазовой сцены Викторией Крацун» и тут же с ней «…рассталась, нанеся тяжелейшую травму девушке…». Фотосики, где я обнимаю и целую Вику на сцене конференц-зала Центральной Библиотеки, а также где я тащу её, рыдающую от страха, к машине Милана – вот, они, любуйтесь!

– Вот, они, любуйтесь! – Бушевала тётка Джульетта. – А ещё образованные люди, грамоте обучены! И на кой чёрт было учить их грамоте, ежели они такую гадость про хороших людей пишут? Пусть лучше сидели бы у себя в деревнях, овец пасли да мамалыгу трескали!

– Мать, успокойся, – ласково увещевал её Иван. – Все мы знаем, что Яничка у нас никакая не злыдня и не развратница. Смотри, Янина, вон, и сама смеётся над этими глупостями!

– Да, тётечка, успокойтесь, – говорила я, ласково поглаживая костистое плечо Джульетты. – Пойдёмте лучше, пирога моего отведаете. Мы как раз завтракать собрались.

Цыганка мало-помалу успокоилась и села с нами за стол. Аппетит у неё, надо сказать, был отменный. Ну, или ей просто очень понравились бисквит и яичница в моём исполнении.

Меня безмерно порадовал тот факт, что газеты не трепали на этот раз имя Милана и не приписывали нам жутких оргий с кровосмешением. Видимо, та статейка и впрямь была заказная.

Вскоре после завтрака позвонила Марженка и сообщила, что она договорилась с «Горным ручьём» насчёт рекламных съёмок на завтра. Эти ребята очень спешат, потому что опасаются, что я куда-нибудь исчезну из Словении, как я часто это делаю, и ищи меня потом, свищи. Я вынуждена была согласиться, что найти меня пару месяцев спустя будет очень трудно, ведь никому не придёт в голову искать пропажу на одной из подстанций «Скорой помощи» в Москве в рядах среднего медицинского персонала.

Мы с Марженкой посмеялись, и она продолжила. Она настоятельно рекомендовала нам с Борисом не отменять намеченного на середину дня похода на выставку. Прятаться за высоким забором Миланова дома было бы сейчас неправильно и нерационально. Будет совсем неплохо, если мы возьмём с собой кого-нибудь ещё и пойдём туда компанией, большой или не очень. На вечер Марженка договорилась о моём участии в благотворительном показе, проводимом «Супер-базаром» совместно с несколькими не очень известными пока модными домами.

На завтра мне велено было собрать сумку с предметами гигиены, сменой белья, комплектом спортивной одежды, двумя-тремя вечерними платьями и деловым костюмом. «Отлично! Где я возьму чёртов деловой костюм, которого у меня сто лет не бывало?» – Пронеслось хромой собакой в голове. Последний свой деловой костюм времён работы в администрации я закинула куда-то пять лет назад ещё в нашей с мамкой квартире и с тех пор ни разу о нём не вспомнила. Хорошо хоть, что накануне я успела привести в порядок свои вечерние платья!

Ещё Марженка сказала, что к нам уже выехал известный музыкальный продюсер, предложивший Виктории самые выгодные для всех условия работы, дабы забрать нашу юную подопечную под своё массивное, умудрённое нелёгким и разным опытом крыло. Вскоре продюсер, с трудом отбитый мной, Борисом и Миланом у репортёров, вошёл в гостиную, пыхтя, как самовар. Вика упала в обморок.

Пока я приводила её в чувство, выяснилось, что Мареку в очередной раз стало скучно, и он сгрыз до жалких лохмотьев единственные Викины концертные туфли. Вика заплакала было, но вскоре передумала, увлёкшись разговором о последних музыкальных тенденциях… с дядюшкой Йозефом и напрочь забыв при этом о туфлях, продюсерах, гастролях, концертах и прочих мелочах. Похоже, для неё существовала теперь только музыка.

– О, наш человек! – Радовался продюсер, хохоча своим низким, утробным смехом.

Наконец, ему удалось оторвать Вику от интереснейшего разговора со стареньким водителем Милана, и он увёз нашу юную звезду навстречу новой жизни. Одеть её, правда, пришлось, всё в те же обноски Милана, потому что вчерашнее концертное платье Виктории было несвежим, вдобавок, порванным в нескольких местах, видимо, как раз в тот момент, когда её саму чуть не разорвали бешеные борзописцы.

Я хотела дать Виктории одно из своих новых «клубных» платьев, но тётка Джульетта не позволила мне этого сделать. Она бесцеремонно выхватила их из рук Виктории и вернула мне.