Артур Аршакуни - Мой Эдем. Стихи и проза последних лет

Природы равнодушной мена,
Они пугливы и неспешны.
Тот камень – вся их ойкумена,
Вне ойкумены – ад кромешный.

Там смерть с бензиновой одышкой
Исправно собирает жатву.
Их цель – забиться глубже, ниже
Под гнет той каменной державы.

И только ночью лунной жаба,
Забравшись к ним на камень плоский,
Поет фальшиво-величаво
Псалом «В болотах вавилонских».

Апрель! Апрель! И солнца круг
Со мной играет в салочки.
Я берегом топчу икру
Нездешнюю, русалочью.

А это галька в пузырях
Замерзла с прошлой осени,
И я иду, топча, звеня, —
Такое удовольствие!

И так до самых пустырей,
Пока шел берег с галькою.
И для меня с тех пор апрель —
Прогулка музыкальная.

Ах, русское лесное бездорожье!
Грязь непролазная. И дождь рюкзак сечет.
Помимо мышц, желанья и здоровья,
Необходимо что-нибудь еще.

Разгар маразматического «изма»,
Или застоя, как сейчас твердят.
Короче, это было в прошлой жизни,
Еще короче, – тридцать лет назад.

Мы, пара жизнерадостных балбесов,
Средь бревен, пней, строительства среди
Вскопали клок земли по краю леса,
Чтоб там «свою картошку» посадить.

Картошка?!
Горсть зеленого гороха!
Глядели мы, невзгодам вопреки,
И стали хохотать, смеяться, охать, —
Ведь плачут малыши и старики.

В литавры август бил тарелок медных.
В конце концов, картошка или нет?!
Пускай над ней задумается Мендель
И в гневе отвернется Карл Линней.

Мы жилистых соседей подозвали,
Суглинистых, как земляная плоть.
Они, уставясь в землю, постояли,
Вздыхая тихо: вот, послал Господь…

Итак, мы отсмеялись.
Ну, а после
Ушли под парусиновый покров.
С сосны пичугой нам сладкоголосой
Все лето пела песенку любовь.

Утром повисло под веткой сосновой
Облачко красной пыльцы.
Ветер чуть тронул зеленую крону
И удалился на цы…

Замерло все в первобытном покое —
Пух облаков, жемчуг трав.
И, отогнув занавеску рукою,
Тихо шепну тебе:
– Здрав…

И серьезный, и усталый
По аллее шел щенок.
Он пыхтел и громко лаял
И старался со всех ног.

Шутка?
Нет. Какие шутки
С грузом бегать на прогулку!
Что за груз?
Давай вдвоем
Досконально разберем.

Пара умных черных глаз —
это раз.
Уши, морда, голова —
это два.
А еще четыре лапы,
Мокрый нос и хвост лохматый.

Сколько ж это?
Как же так?
Это не щенок, а танк!
Сколько было?
Сколько стало?
Надо начинать сначала.

Среди елок и берез
По аллее по осеней
Танк пыхтел, как паровоз,
И на танке был ошейник,

Карабин и поводок,
Красной кожи ремешок.
А конец у поводка —
У Василия-Васька.

Танк и лает, и рычит,
И назад бросается:
На ходу Василий спит,
Вот танк и старается!

Знает танк наверняка,
(Он ведь очень умный),
Что в кармане у Васька
Булочка с изюмом!

Верный танк в конце прогулки
Получил кусочек булки.

А обратно по аллее,
Чтобы было веселее
Закадычные дружки
Мчатся наперегонки.

Выйди на крыльцо и опьянись
Лишь глотком метельной круговерти.
Там в сопровождении оркестра
Джазовый играет пианист.

Словно голливудское кино:
Все преувеличенно и сочно.
И февраль транжирит щедро все, что
На конец зимы припасено.

Утром же в морозной тишине
Нет и полсловечка о метели:
Сосен перламутровые тени
Лягут на сиреневый на снег.

Льва – по когтям.
В гримерной часто вздрагивал,
Пил корвалол, рядился в макинтош.
И лишь под утро —
Вот он, выход трагика:
Шуршал и шелестел по крыше дождь.

Ночью светлой до зари над рекой
Говорят, не умолкают лады.
Неохота помирать стариком.
Так бы жил себе и жил молодым.

Так бы жил себе да песни играл.
Только грустных я б ни разу не спел.
И всегда б за мной закат догорал,
А восход передо мной пламенел.

Чтобы шла со мной царица-душа,
Зелены глаза да брови вразлет.
Все глядел бы на нее, не дыша,
И ломал бы тишины хрупкий лед.

А потом, обняв за плечи рукой,
У черемухи в цвету, у воды,
Спел бы грустную, как ночь над рекой
Говорят, не умолкают лады.

Есть в русском языке такое слово,
И до сих пор в почете и в чести,
Хамелеон и пятая колонна,
И я его вам назову: ПОЧТИ.

Одно оно вполне миролюбиво,
Но стоит лишь с другим его связать,
Оно оскалит когти, зубы, бивни,
И вам от смысла больше ни аза.

«Ты ел?» – «Почти».
«Ты худ» – «Почти».
«Ты едешь?» —
«Почти», – и распаковывай багаж.
С таким партнером путного не слепишь,
Тем более нетленки не создашь.

И ловок до чего агент секретный!
Все тихой сапой, господи прости…
Пример.
Допустим, что на пачке сигаретной:
«Курение опасно. Ну, почти…»

Иудушку словесного не купишь.
В какие чувств анналы отнести:
«Котеночек, скажи, ты меня любишь?» —
«Конечно, курочка моя. Почти»

И было бы ужасно интересно
ПОЧТИ в язык компьютера вложить,
Пошел бы дым из электронных чресел,
И кончится компьютерная жизнь!

Чиста от злыдня береста, папирус,
И лишь бумаге суждено краснеть.
Ведь «да» – есть «да» всегда, а «нет» есть «нет»,
А что меж ними, есть траянский вирус,
Сферический конь в вакууме синус
Мохнатый монополь, перцовый минус,
(Где фразу мне закончить?), красный бред.

Пора призвать предателя к ответу
И пригвоздить к позорному столбу!
А нарушителям сего запрета
Писать ПОЧТИ фломастерам на лбу.

Я требую, чтоб строгий суд поэтов,
Таких, как Пушкин, Лермонтов и Блок,
Но не таких, как Быков или Летов,
Нам преподали чистоты урок,
И осудили б злобного клеврета
На справедливейший тюремный срок.

И будет тот вердикт суров, но верен!
К тому же подтверждаться будет тем,
Что в текстах судей – можете проверить —
ПОЧТИ не обнаружите совсем.

…Проходят времена, линяют нравы.
Грядущий век, галантен и учтив,
Вновь с остальными сделает на равных
Хитрющее зловредное ПОЧТИ.