Ирина Мовчан - Своя ноша не тянет. Пять дней из жизни простой рекламщицы

– Чай, – решила Дуся. – Обыкновенный, без добавок. И чего-нибудь. У нас изменения? – переключилась она на работу.

– Да нет, какие изменения! Вроде пока идем нормально. Может, увеличим чего, но только с весны, а на второе полугодие все как в прошлом году. Заходи. – Борисенко открыл перед Дусей дверь своего кабинета. – Марин, слышала?

– Да, Сергей Анатольевич. Чай. А вам?

– Ну и мне чай. И бутербродов, что ли, каких-нибудь. С сыром. Или один сыр. Дусь, ты сыр будешь? – спросил он уже в кабинет.

– Сергей Анатольевич, буду, конечно.

Дуся любила бывать в «Неяде» именно из-за таких моментов. Борисенко обставлял деловую, в общем-то, встречу так, как будто Дуся – долгожданная гостья, наконец-то нашедшая возможность заехать. Да еще в рабочее время, и теперь ради этого нужно отложить все дела. За чаем или кофе, накрытом в специальном, «чайном» углу кабинета, с его хозяином обсуждалась погода, предстоящие выходные на даче с внуками, которые подросли и такое говорят, чего в наше время и взрослые-то не знали, вкусовые качества угощений, поданных Мариной, политическая ситуация в стране или пандемия птичьего гриппа. Все, что угодно, только не бизнес. Дуся вообще-то давно заподозрила, что Сергей Анатольевич не так прост, каким кажется. Потому что каждый раз после минут пятнадцати разговоров, внимательно посмотрев, отдохнула ли Дуся, Борисенко вздыхал и говорил:

– Привезла бумажки-то? Давай за стол перейдем, я гляну. Реквизиты у вас не изменились? А то договор-то на весь год подписан. Мне тут одна фирма учудила. Договор на одни реквизиты, счета на другие… Хорошо, заметил сразу. А то потом с проверками не разберешься…

Дуся не помнила, чтобы Борисенко замечал что-то не сразу. Правда, Дуся тоже не лаптем щи хлебала, вся финансовая документация проверялась ею на предмет опечаток еще в офисе. В последние года три она вычитывала и все рекламные материалы, за которые несла ответственность, сама. В газетах и журналах почему-то была сильная текучесть кадров, и после случая, когда на утверждение из солидного, вроде бы, журнала была прислана одна рекламная статья, а поставлена в номер другая, Дуся взяла за правило проверять все, что проходит через ее руки.

– Домой? – коротко спросил Сергей Анатольевич, когда Дуся убрала в тонкий кожаный портфельчик акты, подписанные Борисенко.

– Да нет, еще встреча на «Соколе».

– Надо чего, звони.

– Да что мне может быть надо?

– Ну не знаю, мало ли. Бабушка-то как, дома?

– Ну да.

– Так и шла бы домой, завтра на «Сокол» съездишь.

– Хорошо, Сергей Анатольевич. Домой пойду. – Дуся улыбнулась.

– Врушка-то, господи. Ну иди давай на встречу на свою. А то я и так ревную, кого ты там еще рекламируешь. Хоть не бытовую технику?

– Нет, я конкурентов не размещаю.

– И это радость. А то, Дусь, – голос его стал жалобным – переходи ко мне работать, а? Порадуй старика, дела сдавать некому.

– Что это вы, Сергей Анатольевич? Какие еще дела сдавать?

– Какие-какие. Такие. Не сразу же сдавать, а года через два. Сразу тебя, конечно, никто не поставит на мое место. А на пенсию соберусь – будешь уже готовым специалистом. Дусь, подумай, перспектива хорошая. У тебя же экономическое образование? Вот и будешь работать по специальности. А то черт знает чем занимаешься.

– Побойтесь бога, Сергей Анатольевич! Реклама – двигатель торговли. Ваш же товар рекламируем.

– Так и тут будешь мой товар рекламировать. Будет твой.

– Да нет, спасибо, Сергей Анатольевич.

– Не спасибо, а подумай.

– Хорошо.

Попрощавшись, Дуся вышла из «Неяды» и пошла пешком в сторону метро. До шестнадцати еще было полтора часа, значит, можно прогуляться прежде, чем ехать на «Сокол» знакомиться с лакокрасочником.

Что тут думать, мысленно ответила она Сергею Анатольевичу. Думать тут нечего. Не может Дуся работать в полную силу, с утра до вечера. Не может. Бабуля у нее. И у Дуси все в порядке. И на работе, и дома. Вот так.

А ведь странно, задумалась Дуся, почему я не сказала ему про слежку? Он же спросил. Что со мной да все ли в порядке. Помощь предлагал. Испугалась. Чего испугалась? А того, честно сказала себе Дуся, что можно мужика подставить неизвестно под что. Он же лох в таких делах. Или не лох? В бизнесе не лох, а бизнес сейчас – сплошной криминал. И все-таки…

Дуся впервые задумалась о том, что ничего не знает о Борисенко. Лет ему где-то шестьдесят, значит, какую-то карьеру делал до перестройки. Опять же, в годы перестройки явно не растерялся, нашел, чем заняться. Кем он был в советское время? Военным? Крайне маловероятно. Чиновником? Партработником? Или?.. Да тоже не очень-то похоже. А с другой стороны, знает два языка, Дуся сама видела у него на столе немецкие и английские газеты. Не пьет: если бы пил, не выглядел бы так хорошо. Даже не курит. Интуиция – дай бог каждому. Всегда здоров: за те пять лет, что Дуся работает с «Неядой», ни разу не случалось так, чтобы Борисенко отменял встречу по болезни, даже в периоды эпидемии гриппа.

Что точно Дуся знает про Борисенко? Взрослые дочери, обе замужем. У одной – сын, лет шесть, у другой – девочки-близнецы. Жену зовут Маша. Господи, даже отчества супруги Сергея Анатольевича Дуся не знает! Где живет – не знает, чем занимался до девяностых годов – не знает, что за профессия у дочерей и у зятьев – тоже не знает… Зато Борисенко знает о ней много чего. Знает, что с элитным, в общем-то, образованием, полученным еще в те времена, когда в МГИМО нельзя было поступить без связей, Дуся работает менеджером в рекламном агентстве, потому что на руках у нее очень старая бабуля, а на такой работе достаточно свободный график. Знает, что родители погибли в автокатастрофе в 1991 году, будучи в командировке в другой стране. «Папа был журналистом-международником» – всем и всегда говорила Дуся, значит, и Борисенко так тоже должен думать. По идее. Еще Сергей Анатольевич знает, что у Дуси кроме бабули родственников нет, что отец – из детдома, а мама была у бабули единственной дочерью. Про графское происхождение, слава богу, ничего не знает. Фамилию бабули не знает. Или знает? Да нет, утвердилась Дуся, никому же не говорю, значит, и ему не сказала. Вообще мало кто знает о том, что бабуля после гибели Дусиных родителей решила найти своих родственников, растерянных после революции, и, даже будучи почти недвижимой, плохо владея речью, сменила фамилию и занялась поисками сестер, которые могли быть еще живы. Сколько сил и нервов поначалу стоило это Дусе! Но поскольку бабуля, занятая важным делом, совершенно не собиралась умирать, Дуся готова была и дальше разыскивать хоть кого угодно. Так кто же об этом знает? Знает дядя Слава, но он далеко. Знают кураторы от отцовой работы, они все знают. Катюшка знает. Пожалуй, и все, больше не знает никто. Значит, и Борисенко не знает. Что Борисенко знает про Дусю вообще? Что квартира у них однокомнатная, что Дуся не замужем и никогда замужем не была, что детей у нее нет… Ну не будет же Сергей Анатольевич рассказывать про Дусю все это каким-то уголовникам! С его осторожностью и тактом… Дусе ни про кого не рассказывает и про нее никому не будет. Хорошо, допустим.