Виктор Кабанов - Жизнь и приключения вынужденного переселенца. Книга первая. Байки о бабайке

В редкие свободные минуты он мог просто постоять у ворот. В проказах дворовых ребят он участия не принимал. Когда мать или отец были дома, мог поиграть в футбол или еще какие-нибудь незапрещенные игры. Его начитанность никак не сказывалась на положении в уличной иерархии. Учился он так себе. Был все время как-то зажат в ожидании подвоха или прикола, что придавало его поведению и внешнему виду постоянную настороженность и готовность дать отпор.

А вот драться то он и не умел! Наверное, сильно ограниченная свобода в детстве наложила отпечаток на всю его взрослую жизнь. Из армии его комиссовали, первый брак не сложился. Работал токарем на заводе и всегда читал. Может быть, это и был его смысл жизни – жить без моральных проблем, потрясений, тихо и размеренно, рядом с родителями, тем более, что братья выросли и он был предоставлен сам себе?

Их внутренний дворик был гораздо больше чем у всех. Во дворе росла старая шелковица, затенявшая весь двор.

Сколько времени было проведено под ней в жаркие летние дни за игрой в карты, нарды и т.д., помнила только она, пока ее не спилили.

На Бурленковых длинная часть двора, по форме напоминающего сапог, заканчивалась. Здесь была одна на весь двор водопроводная колонка, общий туалет.

Дальше, деля широкую часть надвое, жили семьи двух братьев, отец которых и был когда-то хозяином караван-сарая. Их собственные дворы по площади вдвое превосходили весь вместе взятый общий двор. В каждом дворе был свой сад, виноградник, огород, хозяйственные постройки, в которых содержался скот, и конечно просторный дом.

Детей, как и положено в нормальной таджикской семье – по 5—7 человек. Гек был ближе с детьми из семьи, которая занимала левую половину. Глава семьи – Исмат-ака воевал, был ранен в ногу, после войны работал на руководящих должностях.

Будучи средним сыном у родителей, он занимал положение главы рода, был уважаемым человеком во дворе, на улице и, пожалуй, во всем районе. У него было семеро детей – четыре сына и три дочери. Самый младший из сыновей – Раис был ровесником и другом Гека. Учился он в узбекской школе.

Жесткие, густые, слегка волнистые от природы, черные как смоль волосы. Несколько на выкате глаза, подпушенные длинными шелковыми ресницами в обрамлении густых черных бровей, нос с горбинкой, так характерной для таджиков, пухлые губы. Он очень напоминал персидского принца из средневековых миниатюр.

Добрый, общительный парень с врожденным чувством уважения к старшим, работящий, все время занят какими-то делами по хозяйству, подвижный, неплохо играл в футбол. У него, казалось, не было врагов. Везде друзья, везде знакомые. С ним было просто общаться. Не нужно было думать, а так ли он поймет, так ли он поступит.

Там же в углу двора жил с семьей д. Лева. Андрей – его сын, ровесник Вовки был каким-то непредсказуемым, истеричным и озорным ребенком. Легко поддавался внешнему влиянию. К нему почему-то липло все плохое, что можно было собрать с улицы.

Его матери, красивой блондинке доставалось то от пьяного мужа, то от балбеса сына. Андрюха сам не свой был поучаствовать в каких-нибудь авантюрах. Причем он мог запросто бросить назначенный ему пост, или сорвать все дело, ни с того ни с сего заорав истошным криком. Серьезно к нему никто не относился и ничего важного не доверяли.

Это был обычный общий двор, каких в Самарканде были сотни. Они в нем родились и выросли, знали все его закоулки, знали всех его обитателей. Частенько, вместе с взрослыми участвовали в посиделках, посвященных какому-нибудь празднику, знали все песни, которые пелись за столом, допоздна играли с взрослыми в лото, карты, домино.

* * *

Сегодня мир странно изменился. Нет уже той всех и вся уравнивающей дружбы, понимания, или хотя бы сочувствия.

А тогда весь этот народ мог разругаться в пух и прах по какому-то пустяку, но все знали, что случись беда, даже твой вчерашний враг придет и протянет руку помощи.

Бытовала азиатская традиция взаимного угощения. Из дома в дом ходили тарелки – туда с пирожками, обратно – с пловом, туда с мантами, обратно – с блинчиками и т. д.

Дети были почти что общими. Замечания им делали все. Родителей о неблаговидных поступках детей мог проинформировать любой сосед. Это дисциплинировало детвору, и даже считалось актом особого расположения к родителям. Однако вслух о симпатиях друг к другу говорить было не принято. Наверное, излишняя сентиментальность была не в почете. Ведь и так все было понятно.

Вот мы и выросли несколько скованными на добрые слова, на выражение без стеснения своих чувств, жесткими, жесткими даже к очень близким и любимым людям. Только спустя десятилетия, уже в зрелом возрасте начинаешь понимать, сколько мы не сказали, не написали любимым, детям, родным и друзьям! Не сказали правды о любви к ним, не сказали правды о том, что мы бывали неправы, жестоки или нечестны к ним. Да, топя свою душонку в эгоизме, напыщенности, фальшивости, пытались скрыть свою слабость, неправоту.

Жаль, что многие из близких нам людей так и не узнают уже никогда нашего истинного к ним отношения.

Кто простит? Да они, те, кто рядом и есть само прощение. Просто нужно чаще быть самим собой, таким, какой ты есть внутри. Тогда тебе поверят и простят. Простят все. Мне кажется, что это и есть Бог, который в каждом из нас.

Самое главное понять это вовремя и сказать об этом им – тем, кто еще снами, тем, кто еще ждет от нас этого.

— Ну что, пацаны, кто со мной к Махмуду? Видел на базар урюк понес, наверное созрел, – присаживаясь над арыком на корточки, спросил Вовка.

Делать особо было нечего. За компанию решили позвать Татарина с Татарчонком, Ромео и Алегуса, по пути зацепили Юрчика Сметанева. Всего собралось семь человек.

Не спеша, двинулись по привычному маршруту. Перемахнув через несколько дувалов, при этом, разогнав мирно пасущихся кур и индюков, по наклонившейся тутовине, поднялись на крышу. Пока все было тихо. Ни одна собака не успела отреагировать на этот молниеносный рейд.

Собаки были их противниками, потому, что оповещали хозяев – во дворе кто-то чужой. Поэтому пройти через чужой двор, не побеспокоив собак, было верхом мастерства, а особенно группе из семи человек.

И вот они на крыше! Далее разбег – прыжок, разбег – прыжок, с крыши на крышу, и так до цели.

Самое главное не попасть на край крыши. Она могла обвалиться под ногами и тогда знакомство с песиком-азиатом или его хозяевами неизбежно.

Следующее правило – не прыгать всем в одно и то же место и перебегать крышу только по краю, чтобы не провалиться внутрь дома. Перед прыжком залегали на краю, с которого предстояло прыгать.

Осмотрев место, куда предстояло приземляться, отползали, приподымались, согнувшись, разбегались и прыгали. Интервалы между прыжками составляли несколько секунд. Этого времени должно было хватить, чтобы предыдущий прыгун успел залечь и отползти в сторону, освобождая дорогу следующему.