Геннадий Мещеряков - На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях

– И какой же можно сделать вывод, союзничек?

– Если пришел на рыбалку, поймай рыбу – вот в чем дело. Наши сельские депутаты раз пять поднимали вопрос о ремонте ограды на кладбище. Их человек десять – не меньше. Прибили бы по доске – и готов забор. Заболтались мы с тобой. Расскажи лучше о себе, а то обо мне спрашивашь и спрашивашь, как будто я украл лапти. Не мент ведь?

– Не мент. Если расскажу все как есть, рыба от жалости сама на крючок подцепится. Каменщик я. Только и примечательного, что раз пять падал с лесов. Заметил, что я ни разу не встал? Нет. А знаешь почему? Нога одна у меня деревянная. Брат протез сделал. Он столяр и механик. Не отличишь от германского. Образец брал у соседа торгаша на ночь, когда он спал. Даже вес был у них одинаковый. Вот мой лапоть, – поднял он штанину, показав отполированную деревяшку.

Первого меня и сократили: есть небольшая пенсия, не женат, детей нет.

– Как же ты будешь иметь детей, если не женат? – наивно спросил крестьянин.

– Сейчас это модно.

– Да, – согласился крестьянин. – Задницы по телеку показывают, даже передницы. Анфиска, соседка, неделю не могла взять в рот кусок хлеба: рвало ее. А задницы-то были худые, тьфу!

– Все время и я у ящика сижу: куда с одной ногой. Раз в гололед так шарахнулся, что сломал и вторую ногу. Представь: одна нога деревянная, другая гипсовая. Ужас. Только медсестры в больнице не смеялись. Говорили, видели и хуже. Чего уж хуже? Так что если разобраться, у тебя посочней жизнь. Гегемон с мастерком, блин, уж лучше в лаптях.

– Не завидуй особливо, товарищ, найдешь сидячую работу.

– Семечки что ли шелушить?

– Почему семечки, игрушки. Начни с простых – Гитлера с челкой, с этого длинноносого Буратино. Еще лучше – с Колобка. И пойдет.

– Эх ты, Лука-утешитель, самому, вижу, не легче, – с трудом, опираясь на клюшку, приподнялся рабочий.

– Я в работники иду к местному попу – будут и одежонка и харчи, на рыбалку с его чадом пойду.

– Чертей пугать, как Балда? Если с ними, вдруг, договоришься, обо мне не забудь.

– Смотри, – закричал крестьянин, – поплавок утоп.

Рабочий осторожно потянул леску и вытащил на берег огромную щуку – килограммов на пять.

Он первый раз за день улыбнулся, а вдруг по щучьему велению исполнится его мечта и у него отрастет новая нога, и поднимется он по лесам к манящему облаку с мастерком – эх, лучше и не надо!

– Матрен, тебя били обухом по голове?

– На бойне не была, хоть ты и сравниваешь меня с коровой.

– С коровой-кормилицей, а это разные понятия.

– Дети, дети, куда их дети, – вздохнула Матрена.

– Высуши глаза, новость у меня сногсшибательная: мужиков в вечной мерзлоте нашли и оживили. Белокурые викинги. Целое войско. Бабы нарасхват пойдут. Даже мы с тобой.

– Наши одногодки есть?

– Разных полно. Сейчас викингов испытывают. Результаты показывают, больше всего охочи до баб: и то, десять лет были в походе.

– По заявлениям будут выдавать мужиков, или сами будем выбирать?

– Через сельсовет. Фотографии там вывесили, но с лица воду не пить. Плохо то, что викинги болтливым бабам кончики языка отрезают, чтобы шепелявили.

– Вся деревня, что ли, будет шепелявить? Марья Васильевна точно не возьмет викинга, хотя и двух может приютить – уж больно дородна. Откуда у нее такая говорливость, отец с матерью немыми были, общались только с быками.

– Обрезание ей мало навредит. Вот губастой Анке достанется. За блуд викинги своих жен со скал сбрасывают.

– У нас скал нет, на степной лысине живем.

– С крыши сбросят, для верности – вниз головой.

– Вот бы нашим поп-звездочкам в мужья викингов.

– А на телевидении кого будут показывать? Прав наш ветеринар, попа стала важнее головы, особенно пустой. Кузьмич, вон, приделал к ноге пружину и спрыгнул с дерева. До сих пор в больнице. А на двух пружинах мог бы удачно отскочить от земли. Отчудил и Васин, умелец без больших мозгов. Перетянул через речку трос и переправлял в корзине желающих. Корзина была старой, и дно отвалилось. Утонула бы Зайчиха. Зацепилась сарафаном за дерево и повисла вниз головой, красные трусы сползли. И смех и грех. Какой ей викинг?

– У нас чудаков полно. Делом бы занимались. Груши околачивать и мы можем.

– А викинги лучше? Перебьют наших мужиков, и сами уйдут. Останемся совсем одни.

– Амазонками будем, Матрен. В соседних Баклушах одни бабы, а живут, да еще детей рожают.

– От кого ж это, Ксения, интересно?

– От духа святого, Матрен. Наши мужики туда похаживают. Вот придут викинги, за околицу не ступят.

– Порядка будет больше.

– Всякое может быть. Какие у них обычаи? Заставят в прорубь лезть в честь своего Одина.

– Упаси Бог. У нас только Марья Васильевна на Узене зимой купается – даже пар идет.

– Как они тогда ей язык обрежут? Она и его закалила, все время ныряет с открытым ртом.

– Матрен, а страшно. А если и викинги закалены? Помнишь Верблюда, мужа Дашки. Так и не оправилась она после свадьбы, медовый месяц не выдержала.

– Ты, Ксения, не стращай. Верблюд сейчас на постое у Марьи Васильевны, сама слышала, птенчиком его зовет.

– Конечно, для нас лучше, если Дашка хилой была и сама умерла, но подстраховаться надо.

– Как это?

– Пусть первой выберет викинга Марья Васильевна и шепнет нам, что и как.

– А если сробеет викинг? Да, удерут все?

– Викинги никогда ни перед кем не робели, но риск есть. Что там за лязг, Матрен?

– Солдаты идут, с мечами, щитами. Рядом – бабы из Баклуш. Некоторые в обнимку.

– Что? – взревела Ксения. – Скорее в сельсовет. Останутся одни мамонты.

Не каждый спринтер мог бы догнать подруг, бегущих по улице с криком: «Хоть раненого»!

«ХРЯСТЬ»

– Акула! – закричал паренек с косой в руках. Он стоял на лодке и очищал берег от водорослей.

– Режь ей плавник. С размахом. Как на сенокосе. Ну? «Хрясть!». Молодец. Сачком подхватывай, чтобы сама себя не сожрала.

Вторая акула? Давай смелее. «Хрясть!» Как удачно. Под самый корешок. Не забывай про сачок. Так, есть.

Еще одна? Зубы скалит? Развернись плечо, размахнись рука. «Хрясть!» Мастерски. Завертелась остроносая? Сколько же их здесь? Откуда? Бей теперь по зуборяду. «Хрясть!» Первый блин не комом. Вот это улыбочка: рот стал вдвое шире.

Это вам не Египет, с кем связались? Всех без плавников оставим. Отступили, драпанули. Купайтесь, люди, веселитесь. А ты, девочка, что застыла на трамплине, как гипсовая? Прыгай смело. Делай свои сальто. Вечером уха будет из акульих плавников. Деликатес! Накормим всех.

Что ты говоришь, дедуля? Жена твоя хуже акулы? Давно бы с потрохами съела, да, хорошо, зубов нет? Лечи ее народными средствами: хрясть, и будет шелковая. Грубо? Да, но эффективно.