Свят Василев - Искусство отпирать замки. Пособие для разорителей гнезд и всех сопричастных

– Вам, мой дорогой Аристарх Романович, нужно быть поосторожнее… – Птицеед узнал голос, прозвучавший позади него, но не стал оборачиваться.

– Вы Там от икоты, случаем, еще не задохнулись? – язвительная усмешка скривила женский рот, окаймленный глубокими морщинами. – Вас сегодня, должно быть, часто вспоминают.

– Кто тебя пригласил?

Первая и третья жены Птицееда уставились друг на друга. Гвоздика смотрела на молодую избранницу мужа поверх темных очков. Примула легкомысленно прощебетала:

– Здравствуйте, Серафима Антоновна.

– Разве это так важно, мой дорогой? – с этой широкополой шляпкой Гвоздика напоминала гипертрофированный гриб. Сравнение, пришедшее на ум Примуле, рассмешило девушку. Она повернулась спиной к солнцу, опершись на балюстраду. В контуре полуденной звезды, слепящем взор, ее красота померкла. Остался лишь абрис, подчеркивающий совершенство фигуры, но не способный передать всю прелесть лица и нежность кожи.

– Как я могла пропустить юбилей моего ненаглядного, моего любимого! – Гвоздика вытянула руки. Вышедшие из полумрака комнаты на свет, они были болезненно-белыми.

– Ты сильно сдала за эти годы, – он принял ее объятия как ребенок, вынужденный терпеть ласки нелюбимой тети.

– Я и не сомневалась, что ты так скажешь. Ничего не меняется, – Гвоздика раскрыла позолоченный портсигар. Щелчок. Затем искорка. Струйка сизого дыма устремилась в небо, – Милочка, он вам еще не надоел?

Примула тактично промолчала. Что бы там про себя не думала эта пенсионерка, время давно уже не на ее стороне.

Все-таки кто?

– Ты хочешь знать, как я очутилась в твоем волчьем логове?

Птицеед гладил Примулу по светлым волосам, будто она была его домашним животным.

– Это я ее пригласила! – выскочила Орхидея. – Ну как я вам? – рыжеволосая девушка, как две капли воды похожая на Примулу, покрутилась перед присутствующими. Руки она держала на талии, позируя с гротескным артистизмом.

– Платье из твоей последней коллекции…, – заключила Гвоздика, стряхивая пепел вниз с балкона.

– К слову, оно попало в нее по чистой случайности, – добавила Примула. – Вы позволите, – девушка угостилась сигаретой у бывшей жены Птицееда, – Как там звали эту женщину?

– Виолетта Евгеньевна! – подсказала Орхидея. – Олег рассказывал мне о том, как вы с ней, Аристарх Романович, познакомились.

– Да уж, история из разряда чрезвычайно увлекательных, – процедил именинник сквозь зубы.

– Это не я выбрала платье, это оно выбрало меня! – заразительный смех Орхидеи сообщал светской беседе оттенки буффонады. В распоряжении девушки всегда имелся целый саквояж различных улыбок. Они были ее основной валютой, которой она расплачивалась за свои триумфы и промахи.

– Твоя невестка просто прелесть, – Гвоздика похлопала Птицееда по спине, – Жду не дождусь услышать твою речь на ужине, речь, полную скорби и безысходности, – на последнем слове она выбросила окурок на газон и поспешила удалиться.

– Ты подобрала хороший цвет, – похвалил Орхидею кутюрье. – Но вместо того, чтобы своевольничать, присмотрела бы за мужем!

– А что с ним не так? – спросили сестры одновременно.

– Милые мои дамы, а в особенности мадемуазель в голубом, – Птицеед подвел Орхидею к перилам. – Олежек в своем репертуаре.

– Впрочем, как и его отец, – невестка одарила Птицееда одной из тех улыбок, что она щедро раздавала всем, кого немножко презирала за излишнюю фамильярность. «Девочка с норовом» – говорил о ней модельер. Близняшки только казались дурочками. Это Птицеед понял сразу, как с ними познакомился. Поэтому держал с ними ухо востро.

– Вон там, видишь. Идет по направлению к лабиринту, – палец модельера остановился на фонтане, центре всей садово-парковой композиции.

Вальдшнеп выцепил у официанта два бокала мартини и предложил один своей спутнице. За его спиной высилась живая изгородь из бирючины, отделяющая извилистые тропы от остального сада. Они стояли здесь наедине, укрывшись под кроной молодого дуба. Вальдшнеп был уверен, что он вне досягаемости. Студентка понимала, переступить границы лабиринта – значит согласиться на любое обращение со стороны этого щеголя.

– J’ai un copain 5 5 У меня есть парень (фр.). , – виновато промямлила она, пытаясь скрасить разочарование отказа наигранным сожалением. Она хотела вернуться на террасу, но Вальдшнеп уже схватил ее за запястье. Сделал это улыбаясь. Старался обратить все в шутку. Но ей не по душе были такие игры. Кое-как она высвободилась. Бокал выскочил из рук и упал на траву. Сын Птицееда раздавил его туфлей. Где же Ноэль, когда она так нужна? Сейчас бы развернуться и уйти. Говорил, покажет сад, а сам требует, чтобы я ему себя показала. Со всеми подробностями.

Девушка сделала шаг назад. Она не собиралась выслушивать извинения Вальдшнепа. Зря столько выпила. Видимо он за то время, что они беседовали, подсовывал ей бокал за бокалом. Ноги ее плохо слушались, но сделав над собой усилие, она пресекла очередную попытку до себя дотронуться. К резким движениям не прибегала, так как боялась упасть. Вместо этого бочком заковыляла к партеру, где двое молодых людей, дешево и не под стать торжеству одетых, заразительно смеялись над очередной небылицей, которую им рассказывал Зяблик.

– Fran çoise 6 6 Франсуаза (фр.). ! – окликнул ее один из собравшихся. Увидев знакомое лицо, девушка испытала облегчение. Вальдшнеп подходить постеснялся. Он не любил младшего брата и его прихвостней.

– Может мы пока не проснулись, и сегодняшний день еще не наступил? – меланхолично пролепетала Орхидея, ставшая свидетельницей вышеописанной сцены. Птицеед и невестка стояли на балконе одни. Примула отлучилась припудрить носик.

– В таком случае, это мой сон.

– Нельзя знать наверняка. Однажды я проснулась на десять минут раньше будильника. Едва коснувшись подушки, я вновь провалилась в сон, как Алиса в кроличью нору. Мне грезилось, что я наложница некоего принца и моя миссия – разделить с ним ложе. Меня готовили к этому несколько дней. Обучали искусству танца и обольщения. Купали в молоке и наряжали. И вот в назначенный час меня провели в просторный и высокий шатер. Я лежала на красном бархате и ждала своего принца. И он пришел. Но не таким, каким я его себе представляла. То был огромный тигр, хищной поступью направлявшийся ко мне. Далее звон будильника и обычная жизнь с ее завтраками, обедами и ужинами. Что тут занимательного, спросите? Дело даже не в том, что за какие-то жалкие десять минут я успела прожить целую жизнь. Нет. В тот же день я спросила у Олега, а что снилось ему. «Что-то чертовски странное», – ответил он мне – «Я был тигром, которому в наложницы преподнесли тебя, моя прелестная Ксюша».