Свят Василев - Искусство отпирать замки. Пособие для разорителей гнезд и всех сопричастных

– На эту роль я предпочла бы мужчину, – сказала она.

– Марина без труда справится, вот увидишь.

– Но она даже не знает французского, как Марина будет отдавать указания подчиненным?

– Это поправимо. Я найму ей репетитора.

– Мне кажется, ты слишком цепляешься за эту девушку.

– А мне кажется, тебе стоит перестать возмущаться, и, наконец, вернуться к своим прямым обязанностям – ТРАТИТЬ МОИ ДЕНЬГИ! – то был первый, но далеко не единственный случай, когда Птицеед повысил голос на жену. В споре ей было решительно нечего противопоставить супругу, ведь она находилась в полной зависимости от него.

Меж тем время шло, а отношения между Птицеедом и Фиалкой приобрели доверительный оттенок. Модельер нарочно освобождал ее от работы, уговаривая как можно чаще пользоваться привилегиями, какие давала Фиалке новая должность. В конечном итоге дождливым августовским вечером, когда Гвоздика отсутствовала, они очутились в одной постели. Будь жена Птицееда более дальновидна, она смогла бы разглядеть в служанке угрозу. Но Гвоздику сбивало с толку пресловутое родимое пятно, наличие которого по ее нескромному мнению могло лишь отпугнуть мужчину, но никак не привлечь его. Тем больнее было услышать новость о том, что Фиалка беременна.

Мир в одночасье рухнул. Птицеед и ранее влюблялся, но его увлеченности никогда не заходили так далеко. Вальдшнепу на тот момент исполнилось пятнадцать. После инцидента с Соланж его отправили в закрытую школу. Он учился в Бордо и приезжал к родителям лишь на каникулах, так что львиная доля семейных распрей обошла его стороной.

Вначале Гвоздика не поверила, подозревая Фиалку в нечестной игре. После признания Птицееда служанка была под его защитой, но обманутую супругу это не испугало. Улучив момент, она устроила ей сцену.

– Ах ты потаскуха! Я впустила тебя в свой дом, и чем ты мне отплатила?! Мало того, что соблазнила моего мужа, так еще и смеешь водить его за нос!

Вопреки прогнозам Гвоздики Фиалку не взяла оторопь. Очевидно Птицеед подготовил ее к этому разговору. Девушка выдержала суровый взгляд оскорбленной женщины и тихонько произнесла:

– Он вас не любит.

– Милочка моя, он никого не любит! В его сердце ты не найдешь ни сострадания, ни участия, ни заботы. Только текстиль. Он будет дарить тебе платья и драгоценности, будет душить в объятиях и осыпать кожу поцелуями, но настанет час, когда ты, сама того не замечая, уйдешь в тень и подобно отвергнутому возлюбленному, находящемуся всегда на периферии. станешь медленно угасать, добывая крупицы сиюминутных радостей в бесконечном расточительстве. – Гвоздика плевалась словами. Ее руки тряслись, а глаза, преисполненные печали, оставались сухими.

– Мне очень жаль, – Фиалка встала с кушетки и вернула на место взятую с полки книгу, – На днях я была у доктора. Мы ждем мальчика. Я не настолько развратна, как вы про меня думаете. Аристарх Романович, – девушка вздохнула, уставившись в пол, – мой первый мужчина.

Гвоздика крутила на пальце обручальное кольцо. Странно, оно никогда не соскальзывало с фаланги так легко.

Птицеед развелся с ней тремя месяцами позже. Он был несказанно щедр, обеспечив бывшую жену деньгами на всю оставшуюся жизнь. Таблоиды пестрели провокационными заголовками. Желтая пресса встала на сторону Гвоздики, назвав пришедшую ей на смену девушку «коварной интриганкой, позарившейся на чужое счастье». Но так продолжалось недолго.

– Общественное мнение, – рассуждал Птицеед. – Это пластилин, из которого можно слепить все, что угодно, – он вытер уголком платка, скатившуюся по щеке Фиалки слезу. – Вот увидишь, уже через неделю они заговорят по-другому.

Модельер не ошибся. После нескольких звонков и ценных подарков, редакторы двух крупных изданий, чьи статьи вызвали наибольший резонанс, развернули ситуацию на сто восемьдесят градусов. Гвоздика из жертвы превратилась в «получившую по заслугам». Чувства бывшей жены Птицееда мало заботили. Он предпринимал все от него зависящее, чтобы максимально сгладить обстановку и отвести внимание прессы от своей личной жизни.

Словно в наказание за имевшиеся за спиной прегрешения в скором времени произошло то, к чему он не был готов. Фиалка, не испытавшая в период беременности каких-либо проблем со здоровьем, умерла в больнице. Она расплатилась за рождение сына десятками непрожитых с Птицеедом лег. Его не было рядом с ней. Пока врачи боролись с обширным кровотечением, он под вспышки фотоаппаратов, выходил на подиум в сопровождении своих моделей. Ein Konig ohne Konigin 14 14 Король без королевы (нем.). .

На том конце провода гудки. Мгновение спустя приходит смс-сообщение. Телефон падает у Птицееда из рук. Экран вдребезги. За кулисами царит привычная суета и никто не замечает, как хозяин вечера тихо исчезает к большому неудовольствию репортеров. От безысходности они вынуждены терроризировать вопросами Тарантула, который великодушно принял удар на себя. Он прекрасно знал, что Птицеед, подгоняя шофера, мчится к увядшей Фиалке. Гонка, в которой все обречены на поражение. Последних слов умирающей девушки никто, за исключением акушерок не услышал. Те были адресованы Птицееду, которого Фиалка увидела рядом с собой в предсмертном бреду: «Скоро стану совсем легкая, как пушинка».

Он похоронил ее на родине, за чертой небольшого городка, растянувшегося вдоль реки Эжвы. Менее чем за неделю избавился от всего, что напоминало ему об утрате. Родственники усопшей посчитали это кощунством, но он был непреклонен. Его глянцевая жизнь продолжала сверкать, притягивая к себе все новых и новых адептов стиля. Словно мотыльки, слетающиеся на свет уличного фонаря, разновозрастные франты и модницы искали общества Птицееда, желая стать частью того удивительного мира, кусочки которого разбросаны по витринам бутиков и страницам журналов с французскими названиями.

Сам он глубоко страдал, но делал все, чтобы саднящую рану от невосполнимой потери как можно скорее вытеснила рабочая рутина.

Младшего сына Птицеед и любил, и ненавидел. «У тебя ее глаза, мой дорогой друг», – говорил он Зяблику, глядя на укутанное розовое тельце, покоящееся на руках у нянечки. Часом позже он мог выругать его и в ту же минуту попросить прощения.

Вальдшнеп с насмешкой рассказывал об этом матери, но Гвоздика не разделила его чувства. Однажды она заявилась к Птицееду с явным намерением восстановить разрушенный брак. Потерпев поражение, она рискнула прибегнуть к последнему доводу рассудка: «Я готова растить ее ребенка, как своего собственного. Прежде чем выгнать меня, прошу выслушай! Знаю, ты любил Марину, но ее больше нет, а для Паши все только начинается!».