Виктор О'Коннелл - Сын Орла

С этими словами сестра удалилась, пихая впереди себя Пловца и Чистого Голоса и громко приказывая всем остальным вернуться в здание.

Помощник повара вышел из кухни и забрал у Ловкого Охотника мясо. В дверях дома он обернулся и сказал язвительно:

– Это не индейская земля, Сидящий Бык 24 24 Сидящий Бык (1831—1890) – легендарный вождь из племени сиу. Возглавил последнее крупное выступление американских индейцев против США, пытаясь воспрепятствовать заселению земель племени. . Возвращайся в свою резервацию.

Стоя у окна кабинета Мэри Джозеф, Пловец и Чистый Голос со слезами на глазах наблюдали, как Ловкий Охотник подошел к своему типи и стал с трудом разбирать его. В это время прозвенел звонок, и начался урок по катехизису 25 25 Катехизис – краткое изложение христианского вероучения в форме вопросов и ответов. . Когда после урока мальчики подбежали к окну на третьем этаже, Ловкий Охотник уже превратился в еле заметную конную фигурку на горизонте.

Со временем Чистый Голос привык и к постоянной угрозе телесного наказания, и к прочим тяготам школьной жизни. Гораздо труднее ему было мириться с презрительным отношением учителей и воспитателей к народу прерий. Какими только эпитетами не награждали педагоги его соплеменников! Индейцы были для них отсталыми дикарями, невежественными варварами, суеверными безбожниками, грязными язычниками и инфантильными лентяями. Чистого Голоса поражало, что кто-то мог говорить так о Ловком Охотнике, чье тело было измождено работой, чей острый ум всегда пытался найти смысл во всех великих изменениях, происходящих в мире; или о Том-Кто-Стоит-Прямо с его ненасытной любознательностью, спокойным и проницательным умом и непоколебимым чувством долга перед общиной; или о матери, полной живого воображения и любви и работавшей всю жизнь от зари дотемна ради своей большой семьи.

И все же оскорбительные слова легко срывались с уст священника, монахинь, их помощников-мирян, местных торговцев и рабочих фермы. В течение первого учебного года Чистый Голос очень остро реагировал на подобные высказывания. Они рождали в нем жгучий протест. Он готов был на все, чтобы оградить свою семью от словесных выпадов. Ему было досадно, что он не смог защитить деда, когда тот приехал его навестить.

Но со временем Чистый Голос научился закрывать уши. Он заметил, что если уделять слишком много внимания этой словесной грязи, то и сам непременно выпачкаешься в ней. Некоторые из его товарищей уже заразились так называемой «школьной мудростью»; так, появилась компания старших школьников, которые издевались над новичками и насмехались над их «индейскими повадками».

Постоянная тревога, которую Чистый Голос испытывал за младшего брата, достигла своего апогея в конце первого года обучения. Один добрый шотландец, работавший на железной дороге, привез в школу кинопроектор. Сеанс должен был состоять из просмотра нескольких коротких черно-белых фильмов из серии «Living Canada», снятых по заказу Канадской Тихоокеанской железной дороги. Фильмы были предназначены в помощь канадским вербовщикам в Британии и Европе; они должны были привлекать иммигрантов на Запад. Кроме того, они содержали рекламу Канадской Тихоокеанской железной дороги, поезда которой мелькали в каждом кадре. Эти поезда шли из Монреаля на запад через Торонто, Виннипег, Мусс-Джо, Реджайну, Медисин-Хат и Ванкувер. На каждой станции из вагонов высаживались иммигранты. Гвоздем показа должна была стать лента, которую сняли на камеру, установленную на паровозе. Паровоз пересекал прерии и двигался на запад по живописным ущельям Скалистых гор.

Разобрав перегородку между двумя классными комнатами, рабочие организовали временный кинотеатр. Жена шотландца должна была играть на фортепиано, оживляя немые сцены и заглушая громкое жужжание кинопроектора. Никому из школьников и большинству учителей до сей поры не доводилось видеть «движущиеся картинки». Публика бурлила в предвкушении невиданного зрелища. За пятнадцать минут до начала сеанса прибыли монахини во главе с Бобо. Последней вошла сестра Мэри Джозеф, толкая перед собой Пловца. Она велела ему встать слева, позади экрана. Если бы Пловец поднял голову, то увидел бы перед собой лица зрителей, обращенные на экран. Он мог наблюдать отражавшиеся на лицах эмоции, но не мог видеть сам фильм. Таково было наказание за нарушение правил гигиены, разговоры на языке кри и «молчаливое высокомерие».

Чистый Голос пребывал в радостном возбуждении. Еще бы: впервые в жизни ему выпал случай посмотреть кино! Он надеялся увидеть новых людей и новые места, здания и корабли, «безлошадные кареты» и паровозы, которых никогда не видел раньше. Киносеанс обещал стать главным событием минувшего года – настоящим новым знанием, которым он сможет поделиться, когда вернется домой. Чистый Голос сверлил глазами брата, мысленно внушая ему, что надо поднять голову. Тогда он смог бы подбодрить его жестами или взглядом. Но Пловец стоял неподвижно, опустив подбородок на грудь и спрятав лицо, так что зрителям была видна только его макушка. Когда шотландец представил публике первый фильм и попросил у Бобо разрешения потушить лампы, Чистый Голос поднялся с места, вышел к экрану и встал рядом с Пловцом.

В комнате воцарилась тишина. Все глаза были прикованы к Чистому Голосу. Как педагоги, так и ученики единодушно расценили его поступок, как неслыханный, в высшей степени дерзкий акт неповиновения.

Почувствовав локоть брата, Пловец медленно повернул к нему лицо. Сцепив пальцы и подняв головы, братья уставились на проектор, установленный в задней части комнаты. Сестра Мэри Джозеф сердито повернулась на своем сиденье, ища взглядом Пеллетье, но тут вмешался Бобо. Представление начиналось, пусть Чистый Голос заплатит достойную цену за свое упрямство и пропустит его.

После киносеанса Пеллетье велел Чистому Голосу подождать около кабинета отца Бубона.

– …И если хочешь спасти свою шкуру, не будь слишком строптивым, – добавил он. Пеллетье однажды сказал Чистому Голосу, что «строптивый» было одним из его любимых слов; он использовал его только в самых серьезных случаях.

Попрощавшись с шотландцем и его женой, Бобо прошел в кабинет, жестом пригласив Чистого Голоса следовать за собой. В кабинете он приказал мальчику встать напротив своего стола.

– Я привел тебя и твоего брата в эту школу, потому что твой отец пользуется большим уважением в вашей общине, – начал священник. – Мы считали, что если он пошлет своих сыновей в школу, то и другие семьи в Бизоньем Ручье сделают то же самое. Я полагал, что ты и твой брат подадите хороший пример остальным. Но я ошибся. Вы – возмутители спокойствия, – вы оба! Придется вам покинуть школу.