Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

Сергей вытянул жребий выступать в последней тройке. Очень хорошо! Тем сильнее будет эффект.

И началось! Раскаленное железо светилось вишневым, алым и белым цветом, летела искрами окалина, грохотали молотки. Зрители сидели совершенно зачарованные зрелищем. А Лючия с самой первой минуты не сводила глаз со статного, атлетически сложенного, белокурого и кудрявого парня – друга детства Марины. Серджио… И фамилия у него такая красивая, Костанцо перевел: Монтанья д'Оро! Золотая Гора! О, если б только… но он молод, едва за двадцать, и такой красавец, а она – старая, жирная, лысая уродка! Шансов нет…

Пора! Сергей, надев поверх русской рубахи кожаный фартук, вышел к наковальне. Клещами сунул в горн пруток. Подождал, пока он не засветится нестерпимо белым цветом, выхватил, ударил молотком раз, другой… Снова в горн, снова удары. Пруток причудливо изгибался. Сергей бросил взгляд на шпаргалку, закрепленную на рукавице: ага, здесь вот так… а здесь – наоборот!

– Пошла последняя минута! – рявкнул динамик над головой.

Ничего, он успеет! Краем глаза отметил, что два его соперника уже закончили ковку. На секундомере стрелка ползет последние двадцать секунд… Ещё два удара! Клинк, клинк… Готово! Сергей высоко поднял над головой профиль вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина! Металл на глазах темнел, потрескивал. Все присутствующие в зале встали и зааплодировали! Марина и Лючия, держа в руках гладиолусы, двинулись к эстраде. Лена, вихрем сорвавшаяся со своего места, опередила их. Скорее, скорее вручить букет! Розы она посыпала порошком в последний момент.

На эстраде телеоператор как раз снимал крупный план: Сергей и обнимающий его за плечи счастливый Петропавлыч. Он и перехватил букет! Сунул в него свой носище! Лена сначала не поняла, что произошло, но затем в памяти всплыли слова колдуньи: «Кто этот порошок из твоих рук с питьём выпьет или понюхает, тот на тебе и женится!». В отчаянии она попыталась отнять цветы, но поздно: Петропавлыч закатил глаза и чихнул на весь павильон! А её Сереженька только глянул эдак равнодушно, взял букет и кивнул, как чужой… В следующий момент Лену оттерли его друзья, затеявшие качать победителя.

Читатель! Вспомни, какое было время! Если ты хоть на секунду сомневаешься, что первое место могло быть присуждено кому-то другому, а не мастеру, сковавшему Профиль Ленина, то ты глубоко неправ! В жюри сидели советские, идеологически подкованные люди, многие из них – члены КПСС.

После того, как председатель жюри огласил список победителей (Первое место единогласно присуждается… Сергею Златогору!), поздравления продолжились.

Александра Георгиевна рыдала счастливыми слезами на плече сына. Подошла Марина, поцеловала в щеку.

– Златогорчик! Нет слов, одни междометия! Мастер, короче! Кстати, познакомься: мой жених Костанцо Каррера и его сестра Лючия.

Костанцо уважительно пожал чемпиону руку (хотя и взреновал немножко за поцелуй!), по французски пожелал всяческих успехов в работе и счастья в личной жизни. Сергей ответил на том же языке, что не намерен останавливаться на достигнутом, и повернулся к Лючии. Глаза их встретились… Рука в рукавице внезапно ослабла и разжалась. Клещи упали на ногу Петропавлычу. Ойкнув, тот отскочил, но никто на это не обратил внимания.

Сергей тряхнул головой. Эта итальяночка поразила его в самую середину! Такая, понимаешь, фемина, совершенно не похожая на русских представительниц женского пола. Вот бы её… э-э… закадрить? И будет, чем всю оставшуюся жизнь гордиться, ведь, настоящая иностранка-итальянка!

План действий созрел моментально. Быстрота и натиск! Куй железо, пока оно горячее!

Сергей встопорщил усы и прищурился:

– Аншантэ… – вкрадчивым голосом мурлыкнул он по французски.

– Non capirе (не понимаю, – перевод с итальянского Автора!), – замирающим шепотом прошелестела Лючия.

Красавец стоял так близко… и пах он по особенному, не как все остальные мужчины! Не одеколонами-дезодорантами, но железом, дымом и свежим мужским потом! Запах Самца! Ноги стали ватными, пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не упасть.

«Не понимает, значит, французского. А я по итальянски ни бум-бум, какая жалость… О! А латынь?!»

И Сергей заговорил на языке Овидия, Цицерона и Гая Юлия Цезаря вместе взятых. Для итальянки это звучало примерно так:

– О, юная дева, Авроре красою подобная! Воистину счастлив я сделать с тобою знакомство. Прости недостойный мой облик и дар сей прими, умоляю! – Сергей снял со стенда пурпурно-черную розу на зеленом стебле с шипами и листьями, совсем как настоящую, но выкованную из железа и закаленную хитрым образом для достижения нужных цветов.

Обалдевшая от причудливого слога, Лючия взяла и прижала это произведение искусства к груди, не чувствуя колючек. Машинально понюхала. Слова благодарности комом застряли в горле, удалось только кивнуть.

На розу, в результате мощного чиха Петропавлыча, осела часть волшебного порошка! Вагабонд, летающий неподалеку под видом голубя, дабы проконтролировать действие своего снадобья, удивился и обрадовался: это облегчало его задачу реализации начинающего гения (Златогора!).

Сергей понял, что его атака была успешной. Теперь закрепить успех!

– Мариш! Я приглашаю вас всех на ужин сегодня вечером! Посидим, отпразднуем мою победу. Расскажешь, что и как, ага? – повернулся он к подруге детства и сделал значительные глаза.

Марина поняла намек.

– Ой, Златогорчик, конечно придем!

Петропавлыч, прихрамывая, брел к метро. В душе у него царил полный сумбур, и мысли в голове роились какие-то странные и непривычные.

«А эта Волопасова-Гукова ничего, симпатичая деваха… Кем она у нас трудится? Контролером ОТК… русская, комсомолка, образование среднее… Как она на меня глянула-то, прям аж обожгла, глазищами! … Двадцать пять лет на Колыме… Живу бобылем, да и кто за меня, такого, пойдет? Сорок четвертый год с Покрова пошел… А хозяйку бы надо… сколько можно с шалавами всякими… Вот, скоро дачные участки в месткоме будут раздавать… одному-то ни к чему… а, впрочем, тянет в земле поковыряться… Огурчики-помидорчики, картошечка своя… вдоль забора малина, хрен, опять же… Самовар на веранде… Старый ты хрен, Пилипчук… А, ведь, она, Елена эта, тоже деревенская! Рискнуть, поухаживать? В кино пригласить, да что – в кино! В театр! В самый Большой! Нет, в Большой билетов не достать… Тогда – в Малый! Балет послушать и вообще… Там, говорят, пиво вкусное в буфете… А потом – в ресторан! Нет, ресторан дорого, лучше в кафе… нет, в кафе водку не подают… ну, ещё куда-нибудь… А потом посвататься по всей форме!»

Приняв такое судьбоносное решение, Петропавлыч, придя домой, выпил водки: один стакан за победу, а второй – от душевного томления. Закусил вчерашней вареной картошкой с черным хлебом. Больше дома все равно ничего не было.