Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

– Ну, какие новости? – откусывая печенье ровными, хотя и желтыми от никотина зубами, поинтересовался дед-генерал.

– Серега Златогор намедни из армии пришел, – поведал Михаил, дуя на кофе перед тем, как отхлебнуть.

Старик хмыкнул. Штатский вид и манеры внука ранили его самолюбие. Не пошел парень по военной, семейной традицией освященной тропе! Какой офицер мог бы быть! И стать, и голос! Но – увы, учится всего-навсего в Строгановке…

– Не пришел, а демобилизовался!

– Ну, да… демобилизовался. На прошлой неделе.

– Напомни мне, в каких войсках Сергей служил?

– В воздушно-десантных.

– Г-м, да… Не танкист, значит… И до каких чинов дослужился?

– До рядового.

Генерал открыл было рот, чтобы порассуждать о слабом карьерном росте Сереги, но тут вмешалась Марина:

– Вот, хотим сегодня отметить Сережкино возвращение! На природу поехать, костерок, шашлыки… Ты нам машину не одолжишь, Михал Михалыч?

Взгляд её, устремленный на деда, был кристально чистый и совершенно незамутненный тремя сутками загула. Молодость!

– Дело! – улыбнулся владелец вожделенного транспортного средства, – Я, пожалуй, с вами поеду! Проветрюсь перед парадом!

Он достал из черно-зеленой коробки с надписью «Герцеговина Флор» толстую папиросу, продул мундштук и прикурил от американской зажигалки «Зиппо», подаренной ему в сорок пятом адъютантом самого Эйзенхауэра. Облачко ароматного дыма из заросших волосами ноздрей поплыло по комнате, завихряясь по краям.

Брат и сестра тревожно переглянулись. Они любили деда, но брать его с собой на природу… как-то не вписывалось в сегодняшние планы. Марина, впрочем, быстро нашлась:

– Да как же ты без дамы, один поедешь? Разве что, я кому-нибудь из подруг позвоню?

Михал Михалыч, несмотря на солидный возраст (75 лет!), был до женского полу охоч, ибо вдовел уже лет пятнадцать. Периодически он заводил романы, но в данный момент у него никого не было, это Марина знала точно. Да и предпочитал он женщин зрелых, от тридцати пяти до сорока пяти, молоденькие девчонки его не привлекали.

Ход оказался верным. Генерал на секунду задумался, затем тряхнул головой:

– Лады, езжайте без меня! Только, Мариш, лично проследи, чтоб безобразиев не нарушали! По бутылке пива на человека достаточно… Или вина сухого бутылку на всех!

– Ну, конечно, дедуля! – проворковала девушка, и, чтобы закрепить согласие, обняла деда за шею.

– А ты, Мишка, раз за рулем, вообще не пей! – с напускной строгостью продолжал напутствовать своего горячо любимого потомка дед, – И вообще, слушай, приведи себя в порядок! Побрейся, постригись сходи, а то уже на ушах патлы висят! Пуговицу застегни!

– Так точно! – вскочил с дивана Михаил и вытянулся по стойке «смирно», выпучив при этом глаза.

– Что, «так точно»? – брюзгливо поднял бровь генерал.

– Ой, я хотел сказать: есть, товарищ генерал!

– Ну, то-то! Возьми ключи в тумбочке… И переключайся с двойным выжимом, береги машину!

– И про двойной выжим, и про перегазовку – все помню! – отозвался из прихожей внук, уже сжимающий в кулаке заветные ключи от гаража и автомобиля.

Марина вскочила и поцеловала деда в висок:

– Спасибо-расспасибо, дедуля!

Он придержал её левой рукой.

– Погоди… На, вот, на гулянку вам, – и протянул полусотенную.

Внуки!

Через полчаса сверкающий черным лаком и сияющий хромом, похожий на огромную галошу семиместный аппарат басовито бибикнул у Серегиного подъезда.

Сергей, сопровождаемый Леной, Олей и могучим Виталиком, тащившим сумки со стратегическими материалами, появился незамедлительно.

– Ого! – восхищенно выдохнул Виталик, – Вот это так да! Прямо, крейсер Аврора!

– Ага! ГАЗ-12, пятьдесят восьмого года, – солидно кивнул Михаил, – Таких уже больше не делают. Ну, давайте, грузитесь, грузитесь в машину!

Народ принялся темпераментно грузиться, пытаясь занять лучшие места. Оле выпало сидеть на откидном сидении, но зато у окна. Место рядом с водителем занял, естественно, Сергей. Выждав, когда все успокоятся, Михаил со скучающим видом осведомился:

– Куды ехать-то, ваше благородие, господин военный?

– Ты, вот что, машинист, отвези-ка нас на пляж какой-нибудь… или в лес. Отдыхать желаю. Ну, сам сообрази! Домчишь с ветерком – на чай получишь! – особым, барским голосом приказал Сергей.

– Не извольте сумлеваться, Ваше степенство, господин-товарищ-барин, мигом домчим!

Взревел мотор, со скрежетом и дымом пробуксовали задние колеса – и ЗИМ рванулся с места так резво, что пассажиры повалились друг на друга. Девчата хором завизжали, а Марина отвесила хулигану подзатыльник:

– Ехай нормально! Не дрова, чай, везешь!

Вывернув вскоре на Ленинский проспект, покатили на юго-запад. Там, километрах в шестидесяти от кольцевой, имелось отличное место с лесной опушкой и уединенным песчаным пляжиком на неширокой речке.

Отъехав с километр, остановились на светофоре. Часы показывали 9:17. Вот, загорелся зеленый. ЗИМ продолжал стоять. Сзади раздались нетерпеливые гудки какого-то жигуленка, но Михаил по-прежнему не трогался с места.

– Миш, а Миш! Ты чего? – толкнул его в бок Сергей, – Зеленый же! Опа, опять красный! Эй! Очнись!

Михаил не отвечал и, вообще, не реагировал на раздражители, ибо по тротуару шла девушка, красивая нездешней, не московской красотой. Первое, что приковывало к ней внимание, была танцующая походка. Казалось, девушка двигается под звуки одной только ей слышимой мелодии. Второе – распущенные волосы, перехваченные алой лентой. Черные, пышные, вьющиеся, они колыхались на слабом до умеренного ветерке и струились ниже округлой попы, упакованной – Бог ты мой! – в черные «техасы»! Где она их только взяла, с шестидесятых годов их советская промышленность не выпускает! Фигура напоминала песочные часы на длинных-предлинных ногах, обутых в простенькие полукеды. Дешевенькая трикотажная кофточка обтягивала красивые плечи и высокую налитую грудь, не оскверненную лифчиком. При звуке рассерженных гудков девушка обернулась, придержав одной рукой волосы, и огромные тёмно-синие, как стратосфера, глаза встретили взгляд Михаила. Перед ним как-будто открылся туннель, ведущий в иные миры! Зрачки девушки ощутимо пульсировали, гипнотизировали, втягивали в себя. Это длилось долю секунды… Затем она пропала из виду: другие пешеходы заслонили её. Михаил очумело помотал головой и тронулся на желтый.

– Эй, осторожней! Убьешь нас всех нахрен! – обеспокоенно завопил Сергей, когда машина едва разминулась с въехавшей на перекресток Волгой, – Да что с тобой, вообще, такое!?

Михаил не отвечал – перед глазами всё ещё стояла прекрасная незнакомка.

Пассажиры некоторое время оживленно обсуждали происшествие, стыдили водителя всякими словами, которые Автор не решается здесь цитировать из боязни травмировать нравственность Читателя, взывали к его комсомольской совести и верности моральному кодексу строителя коммунизма. Наконец, сошлись на мнении, что парня посетила белая горячка, и место ему в психбольнице имени Кащенко. Отживевший Михаил вяло отругивался, и вскоре разговор перешел на другие темы. Только Оля чувствовала некую тревогу и отчуждение, что ли, любимого человека.