Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

– Кончайте ваши глупости! Американцы десант высадили! Держитесь ближе к деревьям, срочно уходим! – прокричал им Сергей на бегу.

Увидев фигуру с голым задом они только рты раскрыли, застыв в неуклюжих позах.

Скатившись в ложбинку, наш герой остановился отдышаться и привести одежду в порядок. Главное – до машины добраться, а там – давай Бог ноги! Вперед!

Достигнув костра, Сергей узрел следующую картину: Лена, Марина и Виталик спокойно беседовали с двумя облаченными в камуфляж американцами, мирно прислонивших свои автоматы к сосне.

– А… Э… – слова застряли в гортани.

Сергей чуть не заплакал от беспомощности. Главное, нет ведь ничего, голые руки! Прикинул, не удастся ли захватить автомат…

– Сережка! Иди сюда! – помахала рукой Лена, – Тут, оказывается, рядом кино снимают! Про войну!

– Ёпэрэсэтэ! – только и смог выговорить парень, ощущая внутри чувство облегчения и разочарования одновременно.

Настроение было испорчено.

Немного погодя к костру подошли Михаил с Олей и приняли участие в совместном чаепитии. Американцы в кавычках оказались студентами ВГИКа. Сергею, принявшему их за настоящих коммандос, искренне посочувствовали. Один из них, Володя, рассказал, как два года назад в Калужской области снимали фильм о партизанах.

– Ну, сами понимаете, где партизаны – там и эсэсовцы! А у одного артиста, по роли штурмбанфюрера СС, в том районе дача была. Ну, до райцентра недалеко, съёмки в тот день рано закончились, почему-то… он и решил в райисполком заскочить, бумажку какую-то подписать. Как был, в форме, с водителем (тоже в форме эсэсовской!) на Хорьхе киносъёмочном подъехал к исполкому и идет прямо к председателю в кабинет, а в руке бумагу держит… Все кругом при виде эсэсовца бледные делаются, к стенкам жмутся.

Все захихикали, представляя реакцию предрайисполкома.

– Входит он, значит, в кабинет, а председатель его как увидал – сразу руки поднял! Побледнел, посерел, захрипел. Тоже всерьёз подумал, что немцы в городе! Но потом выпил коньячку, отживел, и бумагу подписал.

Все захохотали.

– А раньше ты говорил, что председатель руку вскинул и «Хайль Гитлер!» кричал! – с подковыркой заметил второй псевдоамериканец, Саша, макая в кружку с чаем печенье.

– Ну, это я по пьянке преувеличил, а сейчас-то я трезвый! – беспечно отмахнулся Володя.

Сие заявление было воспринято как намек, и артистам налили портвейна. Вскоре они ушли – их перерыв заканчивался и надо было опять входить в роль десантников, заброшенных в Московскую область для захвата военного аэродрома, на который, по сценарию, приземлятся основные силы вторжения.

После их ухода разговор не клеился, всем захотелось домой. Да и день уже клонился к вечеру.

– Ну, что? По машинам? – нетерпеливо спросил Михаил, – А то мне ещё вас всех по домам развозить!

Все принялись собираться, и через четверть часа ЗИМ покинул берег речки.

Сергей, окончательно пришедший в себя после шока, понуждал Михаила ехать быстрее. Тот вербально соглашался, но скорость все равно не увеличивал, машину, дескать, беречь надо.

Оля переживала неудачную попытку соблазнения кавалера. Надо же, уж и сама разделась, и его почти раздела, а толку ноль! Ну, прямо никакой реакции внутри штанов! Как будто она не живая женщина, а кукла резиновая! Бубнил только, мол, может не надо, от поцелуев уворачивался, морщась! Наверное, это состояние нестояния у него с перепою, решила девушка. Ничего, завтра выспится и будет опять её вожделеть!

Виталик дремал, сморенный едой, выпивкой и плавным движением машины.

Марина мысленно подсчитывала употребленные за день калории. Получалось много, завтра нужно будет лишний час у станка потрудиться и в баню сходить.

Лена смотрела в окно и мечтала, как Сережа устоится на работу, потом будет свадьба, она родит ему сыночка… С жильём выходила неувязка: жить скорее всего придется с родителями. Где ж свою квартиру взять? Снимать дорого… А на её заводе очередь ой-ей! Лет пятнадцать, в лучшем случае, ждать. Ну, ничего, Сереженька умный, придумает что-нибудь!

Автомобиль уже шуршал шинами по Ленинскому проспекту. Вот и тот самый светофор! Горел зеленый, но Михаил, тем не менее, притормозил, смутно надеясь вновь увидеть ту, поразившую его воображение, девушку. Увы! Среди пешеходов её не было…

Уже в сумерках, развезя всех по домам, брат с сестрой, поднявшись на пятый этаж по стертым ступенькам, хранящим былое величие в виде остатков крепежей для ковровой дорожки (лифт не работал!), позвонили у двери дедовой квартиры. Впустив их в прихожую, Михал Михалыч подозрительно посмотрел на внуков сквозь очки.

– Все в порядке? Машина цела?

– Ну, конечно, дедуля! – ласково отозвалась Марина.

– Вот, возвращаю ключи, товарищ генерал! – коряво козырнул Михаил.

– К пустой голове руку не прикладывают, – ворчливо буркнул дед, шевеля ноздрями, – Не пил? А ну, дыхни!

Внук дыхнул. Михал Михалыч запаха спиртного не унюхал и даже ощутил некоторую тревогу за парня: как это, был на пикнике – и не выпил?

– Ужинать будете? – с надеждой поинтересовался он, надеясь пообщаться ещё хоть немножко, ибо внуки посещали ветерана редко.

Внуки дружно отказались. Они хотели домой, где не были уже четыре дня. Дед нехотя отпустил их, скрывая разочарование: хотелось поболтать, послушать, как у них прошел день… Но, увы! Внуки выросли… и приходят только когда им что-то надо от старика.

Дома Марина сразу завалилась спать, она вообще была ранняя пташка, да и устала за день. Михаил же взялся за карандаш. Через два часа с листа бумаги на него снова смотрела девушка с Ленинского проспекта. Высокий лоб, классический римский носик с деликатно вырезанными ноздрями, пухлые, четко очерченные губы, мягкая линия подбородка. Ну, и глаза! Совершенно особенной, не виданной ранее формы…

– Я найду тебя, – бормотал художник, аккуратно прикнопливая портрет к стене, – Пока не знаю, как, но, где бы ты не была, найду…

Так прошел день 7-го мая 1984 года.

Синьорита Эстрелла Роза Мария Рамирес была «гальего» – так на Кубе называли потомков испанских переселенцев. И верно, её предки прибыли на Остров Свободы аж в конце XV века, вместе с четвертой экспедицией Колумба, а Альфонсо Рамирес – пра-пра-пра-…дед Эстреллы – был боцманом на одном из его кораблей. По крайней мере, так гласило семейное предание. Родилась девушка с поэтическим именем в двухмиллионной Гаване, в Кармелитосе – одном из старых районов недалеко от океана. Пабло и Вероника Рамиресы других детей не имели, поэтому вся их любовь досталась малышке. В школе девочка была всегда одной из первых, особенно по русскому языку. В десятом классе даже заняла первое место на олимпиаде, её сочинение на тему «Коммунизм – это молодость мира!» напечатала центральная газета «Гранма». В комментариях Эстреллу сравнивали аж с самим Хэмингуэем!