Елена Поддубская - Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2. Колхоз. Часть 1

Наконец первый в колонне ЛиАЗ со студентами «единички» запыхтел.

– Всё, Стан, я понял, если она придёт, всё передам. Не волнуйся, – Кранчевский в очередной раз пожал руку Стальнова, задержавшегося на ступеньке автобуса. Новая короткая стрижка, как в каталогах западных стран, необыкновенно шла юноше. Чёлка, педантично уложенная на бок, придавала ему примерный вид. За поведением Володи из автобуса следило несколько пар девичьих глаз. Ира Кашина рассеянно слушала тёзку Масевич, устроившуюся перед ней. Гимнастка-«художница» поселилась в общежитии с Чернухиной и Станевич. Город Фрязино, где жила её мать после развода, ей не нравился, поэтому Ира всем врала про то, что могла бы жить в Москве, да с отчимом не ладит. Кашина, для которой место проживания было едва ли не основным фактором для дружбы, симпатизировала гимнастке.

Друзья оказались правы: новую дачу ребята получили потому, что Володя понравился дочке хозяина. Воспользовавшись этой слабостью, Стальнов посчитал себя обязанным поддерживать отношения с Ларисой Королёвой. Впрочем, делал он это деликатно, вежливо и без всяких обещаний. Вчера, обманув по телефону, что раньше вернуться от родителей из Кимр не мог, Стальнов почувствовал, что Лариса сердится, а теперь понял, чего опасался. «Не хватало ещё, чтобы она засветилась перед всей этой толпой», – думал Володя, оглядываясь. Уже сев в автобус, он бодро крикнул Виктору через открытое окно:

– Мишке Шумкину скажешь, что сапоги Юрок ему припас, – он скинул ношу с плеч прямо в руки друга. Галицкий, «забивший» место, утвердительно выставил в окно большой палец.

– Везёт же вашему Мушкину, – Кашина кокетливо посмотрела на Володю. Ей очень хотелось бы попасть на дачу из шести комнат, с ванной и телефоном, о которой среди студентов уже ходило столько слухов. Соснихин, ещё летом узнав, где будет жить тёзка Шумкин, не поленился сходить с ним в так называемый «элитный сектор». Увидев дом снаружи, Соснихин, в полном ауте, выслушал рассказ про его удобства. Наличие на даче телефона было последней каплей, после которой хоккеист, проживший в Малаховке и без телефона с рождения, посоветовал Шумкину попросить расписку о том, что старшекурсники не откажут ему в сентябре в месте. Галицкий, услышав такое, похлопал коллегу-десятиборца по плечу и обошёлся честным словом. Шумкин, поверив старшему товарищу, даже не стал заполнять студкомовский формуляр на заселение в общежитие, что было поступком весьма рискованным. Летние воспоминания об общежитской скученности, шуме, запахах и вредной дежурной тете Ане были для молодого десятиборца не из приятных. Записав адрес дачи, он уехал после экзаменов к родителям в Тулу, и пока ещё не появлялся. Впрочем, как объяснил Галицкий, повод для опоздания был существенный.

Володя молча усмехнулся словам Кашиной. Юра, поднявшийся с места, передал сапоги Доброву.

– Повезёт и тебе, – Стас указал высотнице на свободное место рядом с собой. Он сел сразу за Юрой и Володей. Ира фыркнула. Тогда Добров предложил девушке резиновые сапоги, причём не одни, а всю связку сразу. Кашина хмыкнула и отвернулась.

– Вот посмотришь, Катя, эту Вовка точно прибомбит, – тихо прокомментировала Рита Чернухина перегляды между Стальновым и Кашиной.

– От такой липучки только дурак откажется, – согласилась крупная волейболистка.

Кому адресованы усмешки второкурсниц, заметили Маршал и Цыганок.

– Ну и кикимора наша Кашина. Всё что-то строит из себя, строит, – Таня незаметно скривилась. Напротив них вытянул ноги на всё сиденье Гена Савченко. Ячеку, пожелавшему сесть рядом, сосед по комнате указал назад:

– Не обижайся, Мячик, у меня ноги затекают, так что…

Маленький гимнаст широко улыбнулся и сел назад, где сидения наполовину были загружены сумками. Он не сразу заметил, что его соседкой оказалась Сычёва. А когда заметил, то опять широко улыбнулся:

– Гланвое, тчобы не тильно срясло, да?

Сычёва кивнула и протянула Мише «Взлётную»:

– Если станет плохо – пососи. У меня много – дядя снабжает, – девушка настойчиво всунула леденец в руку Миши и для верности загнула ему пальцы.

– Да с чего это ему, гимнасту, вдруг станет плохо? – прокомментировал слова девушки Гофман. Опасаясь, что Горобова попросит его поменять автобус, заведующий кафедрой гимнастики сразу же, как только уселись, взялся за подсчёт студентов. Сейчас он недовольно махнул в сторону ребят: – Сядь уже, Соснихин, не маячь. Фу, что это тут так дымом воняет? – преподаватель стал приближаться к хоккеисту, заметно потягивая носом. Соснихин вжался в окно. Галицкий, поняв, в чём проблема, похлопал Гофмана по плечу и молча указал в сторону водителя; мужчина курил за рулём, выдувая в открытое окно. Владимир Давыдович выпрямился. – И ты, Галицкий, давай уже тоже усаживайся, не наживай грыжу, – ткнув в связку сапог на плече десятиборца, Гофман пошёл дальше по салону. Юра посмотрел назад.

– А положу-ка я их вам, девчата, под сиденье. Идёт? – спросил он Воробьёву и Зубилину, устроившихся в хвосте автобуса. Лиза кивнула. Лена безразлично махнула, но для порядка заглянула под сидение проверить, нет ли там уже чьего-то багажа. Галицкий аккуратно уложил обувь и отряхнул руки, словно закапывал сапоги в землю.

– Чего такая грустная, Лизонька? – улыбнулся он Воробьёвой.

– А Миша точно завтра приедет? – сразу «обнаружив себя», так как вообще не умела скрывать свои мысли, Лиза робко посмотрела на Юру.

– Обещал. Сегодня похороны, завтра должен прибыть на дачу, – заверил старшекурсник.

– А в колхоз?

– Рудольф Александрович, а когда вы приедете в колхоз? Ну, то бишь в совхоз, – дерзнул крикнуть Юра через окно.

Бережной с ними не ехал.

– Как всех больных и отсутствующих в кучу соберу, так доложу тебе, Галицкий, о нашем прибытии лично. Телеграммой. – Ответил он. Настроение у заведующего кафедрой, несмотря на суету, было отличное. Любые общественные мероприятия, заменяющие основную работу, были ему в радость. Напреподавался он за тридцать лет до оскомины, да, к тому же, знал, что в неформальной обстановке люди раскрываются быстрее, и сразу можно понять, кто чего стоит. Для очередной армии новобранцев-спартакиадников, где, на кого ни глянь, характеры, да ещё какие, испытание колхозом казалось их куратору не лишним.

– Не забудьте предупредить о приезде, нам ведь подготовиться нужно: оркестр, цветы, – отшутился Юра. Бережной махнул рукой, показывая, что ему сейчас не до юмора. Он передавал старшему преподавателю своей кафедры Михайлову канистру с водой для дороги. Михаил Михайлович отнёс её в конец салона и кивнул Ячеку. Рыжий паренёк, поняв, о чём речь, ответственно закивал. Михайлов дал отмашку Бережному, прошёл вперёд и сел рядом с Масевич. Ира растерянно оглянулась на Кашину. Тёзка скривила нос. «Художница» посмотрела на Армена, но он был занят разговором с Сериком. Масевич выдохнула. Михаил Михайлович, ничего не заметив, обмахивался рукой.