Александр Лобанов - Юнайтед. Роман

– Значит, большинство – моральные уроды, – не спрашивал, но соглашался Артём с лёгкой вопросительной интонацией.

– Чёрт их знает, скорее они просто остановились в развитии на детском уровне, когда надо непременно обещать конфетку или пугать ремнём, – сказал Эликс. – Возможно, это генетика. Для таких людей и существуют эти понятия – совесть, раскаяние и прочее. Но беда в том, что они любят навязывать свои рабские принципы абсолютно адекватным и здоровым людям.

– Отец, – произнёс Артём и коротко посмеялся в сторону, – когда мы с ним ещё много общались, любил меня подкалывать твоей фразой, что у тебя нет совести.

– Эх, папка твой… На самом деле с ним я давно стараюсь уходить от подобных разговоров. Как вы там с ним, кстати? – осторожно спросил Эликс.

– Машину ему отремонтируют по страховке, – понурился Артём. – Всё, что нужно было сказать друг другу, мы сказали спустя неделю. Руки пожали, как положено. Сейчас всё нормально. Разве что видеться меньше стали.

– Мы с ним виделись недавно, разговаривали. – Эликс с задумчивой серьёзностью глядел на Артёма. – У него сейчас не самый лёгкий период в жизни. Это с работой по большей части связано. Как там Яна? Я, когда приглашал её, не стал, конечно, спрашивать…

– Нормально всё, – отрезал Артём. – Она будет сегодня.

Эликс, будто в нерешительности, отвернулся. Артёма это сконфузило сильнее, чем если бы он устремил на него пытливый немигающий взгляд.

– Я никогда не принимал твоего убеждения, что быдлом рождаются. Значит, если человек недостаточно развит в интеллектуальном и духовном плане, то он безнадёжен? И дети его обречены быть такими же?

– Может быть, дело и не в генах, – сказал Эликс. – Но вот воспитание однозначно играет решающую роль. Представь ребёнка, воспитанного отцом, у которого единственное дело в жизни – это его работа в офисе или у станка. Из развлечений – только телевизор, спорт и шашлыки. А единственный способ решать проблемы – это насилие. В том числе и по отношению к ребёнку. Вряд ли у такого ребёнка есть шанс вырасти в полноценную личность. Хорошо ещё, если его воспитывают дома, но нередко такие дети скрываются от родителей на улице, где встречают куда более крутых учителей, которые им всё чисто-конкретно о жизни разъясняют. Тогда и подавно дело пропащее. Тебе, Артём, с твоим отцом ещё очень повезло. Я разделяю многие твои претензии к нему. Он бывает резок, авторитарен. В чём-то он очень закомплексованный человек. Но он никогда, это я точно знаю, не пытался насильно перекроить тебя под стать себе. Он давал тебе возможность развиваться самостоятельно в том возрасте, в котором, извини меня, иные предки своих детей вообще за людей не считают. Он тебя не понимает, но, скажу по секрету, много раз пытался понять. Твои мысли, твои увлечения. Неизвестно, стал бы ты таким, как сейчас, с другими родителями. Из всех моих знакомых, у которых взрослые дети, Димка – самый либеральный отец. Если ему хотелось когда-нибудь проявить себя в качестве строгого отца, то у него это не получалось, согласись. По причине банального отсутствия времени. Из-за работы. Работа – это его ярмо. Да и характер у него не железный.

Не допив бокал, Артём встал, улыбаясь Эликсу, и ушёл с веранды в дом. В словах друга была магия. Соглашался Артём внутренне или нет, доводы Эликса всегда действовали благотворно.

– Я ведь и сам всё понимаю! – уже слегка пьяным голосом говорил Артём, меряя шагами гостиную. – Наверное, если бы я полжизни прожил с другим отцом, как раз таким, которого ты описывал, а другую половину жизни – со своим, я бы тоже так про него думал, про характер там и всё остальное. Но мне сложно сравнивать. Отец у меня один. И я вижу его таким, какой он есть. Он – кулак! Воевода! И знаешь, многие бабы таких любят.

Вошедший следом Эликс обогнул Артёма и неграциозно плюхнулся на диван, возмутив морщинистую кремовую кожу.

– Мне тут мама твоя рассказала по секрету, что Димка спонсирует Лигу против наркотиков. Не слышал про неё? Есть такая молодёжная группировка, не знаю, как иначе её назвать. Не напрямую, конечно, спонсирует – через одного православного бизнесмена. Я посмотрел в Интернете, что это за Лига. Знаешь, чем они занимаются? Не реабилитироваться наркошам помогают, а ловят таджиков, продающих курительные смеси, всячески унижают, поливают каким-то дерьмом и выкладывают видео в Интернет. Несколько таких роликов я у них посмотрел. Дивное зрелище. Просто паладины земли русской, новые Пересветы, сражающиеся с азиатским наркодилерским игом. Я зарёкся говорить твоему отцу, что знаю про эту сторону его деятельности. Учитывая его вспыльчивость и святую веру с собственную правоту в любой ситуации, это будет единственный способ сохранить дружбу. Вот подумай, до какой степени решения проблемы наркотиков дойдут эти молодчики? До отрицательной. Ничего нельзя решить через насилие. Насилие в любой форме породит только ещё большее зло. Чего они докажут этим несчастным таджикам? Они озлоблены, тупы и живучи, они не перестанут после этих унижений продавать дурь, поскольку у себя на родине с детства терпели куда большие унижения. Зато появится много подростков, которые, насмотревшись этих роликов, начнут думать: «Вау! Это же так офигенно – бить чурок!» И главное, во имя благородной цели, ведь наркотики – зло! Это точно такие же отморозки, как скинхеды, только с лозунгами не о расовой чистоте, а об оздоровлении общества якобы. Железобетонное оправдание.

«А я-то всё на Егорова гнал, что он болтает об этом направо и налево. Оказывается, и Ирка не смогла смолчать».

– Не, ну насилие иногда всё-таки необходимо. – Артём слушал, обняв шершавую колонну, стоя лицом к каналу Discovery и в профиль к Эликсу. – С этими барыгами в Москве в самом деле беспредел сейчас. Так можно дойти до того, что и ментам нельзя творить насилие в отношении преступников. Вот как раз из-за того, что менты бездействуют, прикрывают этих барыг за взятки и крышу, такие банды добровольцев и появляются.

– Тём, вот ты всегда так правильно критикуешь подрясников, – сказал Эликс. – А ты не задумывался, что насилие в нашем обществе – это порождение христианства? Той самой пресловутой христианской культуры? Неважно, православной, католической, протестантской. Если первые подрясники были затюканной сектой, которую всячески гнобила римская власть, то более могущественные последователи их учения постоянно делали легитимным насилие. Всегда с потрясающей уверенностью в своей правоте определяли, кто свой, кто чужой, кому позволить жить, а кого раздавить, подчинить, подмять под себя. Католики устраивали крестовые походы, колонизировали отсталых аборигенов, занимались работорговлей, пиратством. Сегодня потомки тех католиков бомбят Ирак, Ливию, и спроси любого религиозного американца-протестанта – он, ни секунды не думая, скажет о правоте своей страны и своей армии. Они чётко знают, где добро, а где зло, и эта абсолютная уверенность в праведности кровавой борьбы со злом вживлена в христианское сознание. То же самое и у наших православных. Так ведёт себя так называемая христианская цивилизация.